Иоганн Гёте - Фауст

Иоганн Вольфганг Гёте

ФАУСТ

Введение

Великий немецкий писатель Иоганн Вольфганг Гёте (Johann Wolfgang Goethe, 1749–1832) писал трагедию «Фауст» в течение всей своей творческой жизни: начатая в 1774 году, она была завершена им за полтора года до смерти.

Гёте родился во Франкфурте-на-Майне, в обеспеченной семье доктора права. Шестнадцати лет он поступил в Лейпцигский университет, но не закончил курса наук из-за болезни. В 1770 году, оправившись от недуга, он переехал в Страсбург, где два года проучился в Страсбургском университете, на факультете права. В 1771 году Гёте вернулся во Франкфурт, где и прожил вплоть до приглашения в Веймар в 1775 году. С этого времени и до самой смерти Гёте — советник, а затем — министр при дворе Карла Августа, герцога саксен-веймарского.

В конце XVIII — первой половине XIX века Германия была страной полуфеодальной реакции. Передовые немецкие писатели того времени выступали против уродливой современности и исповедовали идеалы, вдохновившие французскую революцию. Молодые поэты объединились в группу, получившую название «Буря и натиск». Гёте принял участие в бунтарском движении штюрмеров (так называли в Германии членов этой группы).

Гёте был одним из самых образованных, одаренных и разносторонних людей своего времени, личностью в полном смысле слова многогранной: прозаиком, драматургом, поэтом, политическим деятелем, философом, филологом, естествоиспытателем. Его творческое наследие велико и разнообразно. В мировую литературу он вошел не только как создатель бессмертного «Фауста», но и как непревзойденный поэт-лирик, как автор пьес «Гёц фон Берлихинген» (1771) и «Эгмонт» (1787), сатирической поэмы «Рейнеке-Лис» (1794), романов «Страдания юного Вертера» (1774), «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1796), «Годы странствий Вильгельма Мейстера» (1827) и других произведений.

Трагедия в стихах «Фауст» (часть I — 1806, часть II — 1831) — самое великое творение Гёте. «Никогда и нигде — и не только в творчестве Гёте, но и во всей немецкой и мировой литературе той эпохи — великая вера в жизнь и борьбу за человеческое счастье на земле не нашла такого гениального художественного выражения, как в “Фаусте”… Всю исполинскую мощь своего гения, всю мудрость и глубину своего познания жизни Гёте с наибольшей поэтической силой и драматическим совершенством воплощает в “Фаусте”. “Фауст” Гёте — философская поэма, раскрывающая гигантские горизонты, ставящая и разрешающая основные вопросы человеческого бытия. В чем смысл жизни, в чем ее назначение? На эти важнейшие вопросы… Гёте отвечает в своей поэме», — писал советский литературовед Я. М. Металлов.

«Фауст» — вдохновенный гимн человеческому дерзанию, человеческой мудрости. Любовь к человечеству, стремление к познанию и желание помочь людям движут героем трагедии. Назвать философскую поэму Гёте трагедией можно с полным правом не только потому, что она написана в драматической форме, но в первую очередь потому, что путь человека к истине, к идеалу всегда сопряжен с трагическими ошибками, безысходными утратами, с отказом от милых, успокоительных иллюзий.

Подобно многим классическим произведениям, «Фауст» зародился в народном творчестве. Художественное сознание народных масс давно уже занимал образ героя, готового продать свою душу черным силам ада во имя расширения границ человеческого познания. Прототипом народного Фауста явился живой, конкретный, исторически действительно существовавший в первой половине XVI века маг и чернокнижник по имени Фауст — прообраз целой плеяды литературных Фаустов.

История развития образа Фауста могла бы послужить интереснейшей и поучительной иллюстрацией к истории развития человеческой культуры и человеческого общества.

Впервые легенда о Фаусте возникла в конце XV — начале XVI века, на переломе от средневековья к новому времени. Народная легенда рисует Фауста то волшебником, то поэтом и гуманистом.

В 1587 году во Франкфурте-на-Майне вышла первая литературная редакция легенды о Фаусте, изданная Иоганном Шписом. Самое заглавие книги, звучащее в настоящее время более чем юмористично, в ту пору заключало в себе суровую религиозно-морализирующую сентенцию: «История о докторе Иоганне Фаусте, всемирно известном колдуне и чернокнижнике, как он заключил на определенный срок с дьяволом условие, какие были с ним за это время редкостные приключения, пока он наконец не воспринял заслуженного им возмездия. Составлена большей частью по его собственным, оставшимся после него сочинениям, в страшное поучение, ужасающий пример и доброжелательное предостережение всем высокомерным, суемудрым и безбожным людям». Религиозный автор обвиняет Фауста в том, что он в гордыне своей «привязал себе орлиные крылья и стремился исследовать и небо и землю — все до основания». В повествовании Шписа Мефистофель по истечении договора, скрепленного кровью, безжалостно уничтожает Фауста.

Последующие немецкие литературные варианты легенды о Фаусте XV–XVII веков не поднимаются над уровнем «Фауста» Шписа.

Иную интерпретацию легенды дал видный драматург английского Возрождения XVI века, предшественник В. Шекспира — Кристофер Марло. Смелый и страстный вольнодумец, достойный представитель Ренессанса, Марло в своей трагедии «Жизнь и смерть доктора Фауста» создал титанический образ Фауста-богоборца, обратившегося к магии и стремившегося раскрепостить личность от косных законов мироздания.

В XVIII веке, накануне французской революции 1789 года, образ Фауста, ученого-протестанта, становится особенно популярным. Крупнейший из немецких просветителей — Лессинг в своих набросках драмы «Фауст» с явной симпатией рисует ученого, одержимого всепожирающей жаждой знания. И показательно, что уже в лессинговском варианте «Фауста» попытка сатаны погубить Фауста заранее обрекается на неудачу.

Представители движения «Буря и натиск», с их культом бурного гения, не признающего над собой никаких законов, не могли но увлечься заманчивой фигурой Фауста, не останавливающегося в своей борьбе с миропорядком перед союзом с дьяволом. На протяжении одного-двух десятков лет драматурги «Бури и натиска» один за другим создают новые варианты «Фауста». В 1778 году появляется «Жизнь Фауста» Фридриха Мюллера. В 1791 году возникает замечательный «Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад» Клингера. Клингер отождествляет Фауста с одним из первых мастеров книгопечатания в XV веке, типографом Фаустом. Герой Клингера — гений, рвущийся к познанию, счастью и свободе. Книгопечатание вызывает лишь ликование сатаны, видящего в этом изобретении лишний повод к насаждению лжеучений и усилению вражды среди людей. Договор Фауста с дьяволом приводит к тому, что Фауст, познакомившись с ужасающими порядками в разных странах, приходит к мысли о порочности человеческой натуры и в отчаянии сам предает себя власти сатаны.

В начале 70-х годов XVIII века к написанию «Фауста» приступает и Иоганн Вольфганг Гёте. Гёте еще в детстве в кукольных театрах узнал народного «Фауста». Вступив в движение «Буря и натиск», Гёте увлекся титаническим образом Фауста и в 1774–1775 годах создал свой первый вариант «Фауста», так называемый «Прафауст». В соответствии с общим духом «Бури и натиска» Фауст «Прафауста» — бунтарь, рвущийся к познанию тайн природы, но неизбежно обреченный на поражение. Только в окончательной редакции «Фауста» Гёте возник образ Фауста побеждающего.

Гете работал над «Фаустом» на протяжении почти всей своей писательской жизни, с 1772 по 1831 год.

Посвящение[1]

Вы снова здесь, изменчивые тени,Меня тревожившие с давних пор,Найдется ль наконец вам воплощенье,Или остыл мой молодой задор?Но вы, как дым, надвинулись, виденья,Туманом мне застлавши кругозор.Ловлю дыханье ваше грудью всеюИ возле вас душою молодею.Вы воскресили прошлого картины,Былые дни, былые вечера.Вдали всплывает сказкою стариннойЛюбви и дружбы первая пора.Пронизанный до самой сердцевиныТоской тех лет и жаждою добра,Я всех, кто жил в тот полдень лучезарныйОпять припоминаю благодарно.Им, не услышать следующих песен,Кому я предыдущие читал.[2]Распался круг, который был так тесен,Шум первых одобрений отзвучал.Непосвященных голос легковесен,И, признаюсь, мне страшно их похвал,А прежние ценители и судьиРассеялись, кто где, среди безлюдья.И я прикован силой небывалойК тем образам, нахлынувшим извне.Эоловою арфой прорыдалоНачало строф, родившихся вчерне.Я в трепете, томленье миновало,Я слезы лью, и тает лед во мне.Насущное отходит вдаль, а давность,Приблизившись, приобретает явность.

Театральное вступление