Роберт Браунинг - Чайльд-Роланд дошел до Темной Башни

Предисловие

«Чайльд-Роланд дошел до Темной Башни» — поэма Роберта Браунинга, написанная в 1855 году и впервые вышедшая в свет в том же году в сборнике под названием «Мужчины и женщины». Заголовок поэмы и, по совместительству, последние слова последней строфы, принадлежат перу Уильяма Шекспира. В пьесе «Король Лир» сын графа Глостера Эдгар придает доверия своей личине «бедного Тома из Бедлама» произнося бессмысленные речи, часть которых звучит так:

Вот к башне наш Роланд идет,

Опять тот молвил: «фу-фу-фу!

Британской кровью как несет!».

(Король Лир, Акт 3, Сцена 4. Пер. М.Кузмин)

Шекспир черпал вдохновение в волшебной сказке Чайлд Роланд, хотя прямого отношения к пьесе сказка не имеет. Браунинг же утверждал, что поэма пришла к нему во сне уже полностью написанной. Браунинг описал путешествие Роланды в тридцати четырех шестистрочных строфах с рифмой A-B-B-A-A-B написанных пятистопным ямбом. Стихи проникнуты кошмаром ночных ужасов, но обстановка неожиданно реальна: никогда за свою творческую жизнь Браунинг не давал столь подробных описаний окружающего пейзажа. Несмотря на выразительность, данное произведение одно из самых непонятных в творчестве поэта, и это следствие того, что история главного героя показана только намеками, она второстепенна при создании образа душевного состояния героя.

Предположительно, прообразом главного героя был паладин из «Песни о Роланде», поэме 11 века неизвестного французского автора. На эту мысль наталкивают имя героя — «Роланд», его духовой рог, названный в поэме «слагхорном» (псевдо средневековый инструмент, который упоминают Томас Чаттертон и Браунинг в своих произведениях), сугубо средневековая обстановка поэмы и титулу «чайлд» (средневековый термин, обозначающий отнюдь не ребенка, а рыцаря, не бывавшего в схватке, то есть «не проверенного»). Стихотворение начинается с размышлений Роланда о том, правдив ли человек рассказавший ему, как пройти к Темной Башне. Браунинг не пересказывает «Песнь о Роланде» дословно, отправной точкой для его повествования служит Шекспир. Угрюмый и циничный Роланд ищет путь к Башне попадая в разные неприятности в пути, хотя большинство преград надуманы и существуют лишь в его воображении. Поэма обрывается внезапно, когда он достигает своей цели, автор умалчивает о том, что он обнаружил там. Это тот самый случай, когда процесс (поиски Башни), важнее результата. Джудит Вейсман предположила, что цель автора была в том, чтобы показать как воинское понятие о чести и славе «разрушает внутренний мир потенциального героя заставляя нас увидеть мир, злобно искаженный в сознании Роланда». Вильям Лайон Фелпс предлагает три различные интерпретации поэмы: в первых двух — Башня это символ рыцарского поиска. Успех приходит только через поражение и осознания тщетности исполнения мечты. В третьей интерпретации Башня это просто синоним проклятия.

© Википедия

В этом сборнике мы представляем Вашему вниманию три самых известных перевода поэмы.

Чайльд Роланд к Темной Башне пришел.Томас Морэн, 1859

Чайльд-Роланд дошел до Темной Башни

И мнилось мне — он в каждом слове лгал.Уродец престарелый с хитрым взором,Желавший, чтобы путь сей лжи избралПокорно я… яд желчи изливал,Указывал — и видел: я внимал,И видел, как меня схоронит вскоре.

Зачем он, с палкой этой, здесь вдалиПокинут? Только чтоб сбивать с дорогиТех странников, что до него дошли!Как череп ухмылялся… вспомнят лиМеня — среди оставшихся в пылиИм посланных на гибель — слишком многих?

Он говорил — я должен повернутьНа ту дорогу, что, как всем известно,Откроет к Темной Башне трудный путь…Я понял поневоле: это — суть.О гордости забыть и цепь замкнуть…Конец — и прах, и нет надеждам места.

Я странствовал по тропам всей земли,И в призрак обратился отсвет цели,Искал — и годы под ноги легли…Успеха нет, преграды столь же злы,И осознанье горче, чем полынь,И майским сном желанья отлетели.

Я — как больной, что смерти обречен,Что жив, увы, последние мгновенья.Уже с друзьями распрощался он,Уже его не слышен жалкий стон…(Свободой умиранья усыплен,Одет далекой скорбью, словно тенью…)

'А есть ли место средь иных могил?'А кладбище, по счастью, недалеко?Обрядов грустных час уж избран был —А он еще живет, он слух открыл,Пытается ответить — нету сил!И нет стыда у смертного порога.

Я — странник. Я страдал. Я видел зло,Пророчества, оставшиеся ложью.О, мой Отряд! Вас столько полегло!Смерть — с каждым шагом, гибель — за углом,Умолкли клятвы, как весенний гром…Дорога к Темной Башне — бездорожье.

Тих, как само отчаянье, свернулНа путь, что указал уродец старый.День ужасом кромешным промелькнул,Тоской закат сквозь сумерки взглянул,И луч кровавый отблеском сверкнул —К равнине, полной лживого угара.

Но — к цели! Оказался вскоре яНа пустоши, бурьяна полной злого.Смотрю назад — дорога и поля.Здесь — мертвая бесплодная земляДо горизонта утомляет взгляд.Идти вперед — нет для меня иного!

И я иду. Увы, мне никогдаПейзаж столь безотрадный не встречался…Цветов иль просто трав — нет и следа,Лишь сорняков и терний череда,Что землю захватила без стыда…Здесь свежий лист бы чудом показался!

Уродство, безнадежность, нищета —Печален сей удел земли несчастной.Речет Природа: 'Глянь, избывши страх,Иль отвернись… вокруг — лишь пустота.Покуда Суд Последний не настал,Не проявлю ни малого участья!

Кто опалил огнем чертополох,Ко мне ростки последние тянувший?Кто листья полевицы злобно сжег,На медленную смерть ее обрек?Казалось, тот злодей — сам мрачный рок,Что, забавляясь, губит все, что суще!

Уныло стебли тянутся сквозь грязь,Как волосы сраженного чумою.Земля — кроваво-слизистая мразь.Здесь конь слепой стоит не шевелясь…Откуда? Словно дьявол, веселясь,Из адских бездн привел его с собою!

Он жив? О нет! Он мертв уж сотни лет.Пусты глазницы, ветер спутал гриву,И плоть гниет, и обнажен скелет.Уродств таких, я мнил когда-то, нет!Он, верно, стал причиной многих бед,Чтоб отомстили местью — столь глумливой!

Закрыв глаза, в себя я загляну…Так перед боем кубок выпивают!Я к светлым дням прошедшего взываю,Чтоб будущее не влекло ко дну.Подумай и сразись… я вспоминаю,Я хмель былого радостно сглотну!

Зачем явился Катберта мне лик,С улыбкою, что радостно светила?Почти что въяве он во мгле возник,И засмеялся звонко, как привык,И обнял крепко на единый миг…Но ночь печали друга поглотила!

Вот Джайлс — и я отважней не встречал.Не знал сомнений, страха и упрека,Был беспощадней острого меча…Но предал он — и руки палачаВ позоре оборвали жизнь до срока.И весь Отряд с презреньем промолчал!

Нет — я вернусь на свой ужасный путь.Ушедшего тоска еще печальней!Ни шороха, ни звука… не взглянуть.Хоть мыши бы летучей здесь мелькнуть…Отчаянье мою сдавило грудь —Но… видно что-то на дороге дальней.

Из ниоткуда — узкая река.Тиха и незаметна, как гадюка,Почти бездвижна!.. В тине берега.Здесь демоны — мне истина порукой —От крови отмывают, верно, руки,И гладь воды взрезают их рога.

Змея мала — но сколько яду в ней!Ольхи стволы у берегов склоненны,Отравою смертельной напоенны,Самоубийц отчаянных мрачней!Река убила соки их корнейПогибелью, в глубинах потаенной.

Я вброд пошел — о Боже, я вот-вотСтуплю ногой на чей-то череп стылый!Копье — опора. Омуты — могилы,В них плоть, живая некогда, гниет.Крик крысы водяной — и нету силы,Ведь он, как детский плач, меня гнетет!

Брод завершен. Брег новый предо мной.Там будет лучше? Жалкая надежда!Бойцы, увы, сомкнули в смерти вежды,И поле брани смертной пеленойОкутано… Стоял здесь вопль кромешный.Кто выжил? Жабы в нежити ночной…

Да, — верно, поле битвы было тут.Но что свело бойцов на пир кровавый?Нет ни следа их подвигов и славы,Помину нет… Безумцев не поймут!Как крестоносцев ратные забавы,Иль как рабов галерных тяжкий труд.

Форлонга не пройти — здесь сталь и смрад.Кто обратил все эти механизмы,Зубцы, колеса эти — против жизни?Чей взор безумный через эти призмыНа мертвые тела глядеть был рад?Чей зуб стальной вгрызался в смертный ад?

И снова — в путь… Песок, туман и мрак.Стволы мертвы. Лес, верно, благородныйЗдесь шелестел… и стал землей холодной.Безумство, исступленье! Верно, такИз хлама создает себе дуракКумир — и с криком носится бесплодно.

Нет яркого пятна! Унылый свет,И мох, что мерзко клочьями свисает, —Да плесень заржавелая мерцает.А вот и дуб, гнилушками одет —За жизнь боролся, плоть коры взрезая,И, издыхая, проклял белый свет!

И нет пути по-прежнему конца!Прошел недалеко, но тьма ночнаяМеня остановиться понуждает.И ворон, верный спутник мертвеца,Скользя, кружит у моего лица,И рваный плащ, играя, задевает.

Я бросил взгляд вперед и осознал:Равнина обернулась кряжем горным.Не достигаю зрением проворнымЯ ничего — кроме суровых скалИ пропастей, ведущих к безднам черным.'Как здесь пройти? — я с ужасом гадал.

Не сразу осознал я — как меняЖестоко провели! Когда? Не знаю!Во сне? В кошмаре? Тихо отдыхаю.Закончен путь? Иль часть пути? Но яПочти что сдался — и ловушка злаяОткрылась уж, забвением маня…

И вдруг — ожгло. И вдруг я понял — да!Вот место это! За двумя холмами,Что, как быки, сплетенные рогами,Сошлись в бою!., а дальше — скал чреда, Гора…Глупец, ты столько шел сюда!Ты звал, толкал, пинал себя годами!

Что ж в сердце гор? Да — Башня, Боже мой!Покрытый мхами камень, окна слепыИ — держит мир собою?! Как нелепо!Несет всю силу мощи временной?Над ней летят века во мгле ночной,Пронзает дрожь меня, как ветра вой!

Как, не видать?! Ее укрыла ночь?Не верю! День уж занялся и сгинул,Закат лучи последние низринулНа горы и холмы, и сумрак хлынулМне в очи, что узрели беспорочь:'Конец творенья — миру не помочь!

Как, не слыхать?! Но воздух полнит звук,Он нарастает, как набат над битвой,Он полнит звоном, громом все вокруг,И имена товарищей забытых,Что шли со мной, мне называет вдруг.О, храбрецы! Потеряны, убиты!

Миг — и они восстали из могил,Пришли ко мне печальными холмами,И каждый — мой оплот, огонь и знамя!Я, их узнав, колени преклонил,Поднял свой верный рог — и протрубилВо имя их, погибших, падших, павших:'Вот Чайльд-Роланд дошел до Темной Башни!

Перевод — Нана Эристави