Русский романс - Полонский Е. П.

ИППОЛИТ БОГДАНОВИЧ

(1743–1803)

10. Песня («Пятнадцать мне минуло лет…»)[29]

Пятнадцать мне минуло лет. Пора теперь мне видеть свет: В деревне все мои подружки Разумны стали друг от дружки; Пора теперь мне видеть свет. Пригожей все меня зовут. Мне надобно подумать тут, Как должно в поле обходиться, Когда пастух придет любиться; Мне надобно подумать тут. Он скажет: «Я тебя люблю», Любовь и я ему явлю; И те ж ему скажу три слова, В том нет урона никакого; Любовь и я ему явлю. Мне случай этот вовсе нов, Не знаю я любовных слов; Попросит он любви задаток, Что дать? — не знаю я ухваток; Не знаю я любовных слов. Дала б ему я посох свой — Мне посох надобен самой; И, чтоб зверей остерегаться, С собачкой мне нельзя расстаться; Мне посох надобен самой. В пустой и скучной стороне Свирелки также нужны мне; Овечку дать ему я рада, Когда бы не считали стада; Свирелки также нужны мне. Я помню, как была мала, Пастушка поцелуй дала; Неужли пастуху в награду За прежнюю ему досаду Пастушка поцелуй дала?. Какая прибыль от того, Я в том не вижу ничего: Не станет верить он обману, Когда любить его не стану; Я в том не вижу ничего. Любовь, владычица сердец, Как быть — научит наконец; Любовь своей наградой платит И даром стрел своих не тратит Как быть — научит наконец. Пастушка говорит тогда: Пускай пастух придет сюда; Чтоб не было убытка стаду, Я сердце дам ему в награду; Пускай пастух придет сюда! <1773>

ГАВРИИЛ ДЕРЖАВИН

(1743–1816)

11. Пчелка[30]

Пчелка златая! Что ты жужжишь? Всё вкруг летая, Прочь не летишь?           Или ты любишь                     Лизу мою? Соты ль душисты В желтых власах, Розы ль огнисты В алых устах,           Сахар ли белый                     Грудь у нее? Пчелка златая! Что ты жужжишь? Слышу, вздыхая, Мне говоришь:           «К меду прилипнув,                     С ним и умру». 1794

12. Мечта[31]

Вошед в шалаш мой торопливо, Я вижу: мальчик в нем сидит И в уголку кремнем в огниво,           Мне чудилось, звучит. Рекою искры упадали Из рук его, во тьме горя. И розы по лицу блистали,           Как утрення заря. Одна тут искра отделилась И на мою упала грудь, Мне в сердце, в душу заронилась:           Не смела я дохнуть. Стояла бездыханна, млела И с места не могла ступить; Уйти хотела, не умела, —           Не то ль зовут любить? Люблю! — кого? — сама не знаю. Исчез меня прельстивший сон; Но я с тех пор, с тех пор страдаю,           Как бросил искру он. Тоскует сердце! Дай мне руку, Почувствуй пламень сей мечты, Виновна ль я? Прерви мне муку:           Любезен, мил мне ты. 1794

13. Русские девушки[32]

Зрел ли ты, певец Тиисский[33]! Как в лугу весной бычка[34] Пляшут девушки российски Под свирелью пастушка? Как, склонясь главами, ходят, Башмаками в лад стучат, Тихо руки, взор поводят И плечами говорят? Как их лентами златыми Челы белые блестят, Под жемчугами драгими Груди нежные дышат? Как сквозь жилки голубые Льется розовая кровь, На ланитах огневые Ямки врезала любовь? Как их брови соболины, Полный искр соколий взгляд, Их усмешка — души львины И орлов сердца разят? Коль бы видел дев сих красных, Ты б гречанок позабыл И на крыльях сладострастных Твой Эрот прикован был. 1799

ВАСИЛИЙ КАПНИСТ

(1758–1823)

14. На смерть Юлии[35]

Уже со тьмою нощи Простерлась тишина, Выходит из-за рощи Печальная луна. Я лиру томно строю Петь скорбь, объявшу дух. Прийди грустить со мною, Луна, печальных друг! У хладной сей могилы, Под тенью древ густых, Услышь мой вопль унылый И вздохов стон моих. Здесь Юлии любезной Прах милый погребен. Я лить над ним ток слезной Навеки осужден. Подобно розе нежной, Ты, Юлия! цвела; Ты в жизни сей мятежной Мне друг, мне всё была. Теперь, тебя теряя, Осталось жизнь скончать, Иль скорбью грудь терзая, Всечасно умирать. Но песни сей плачевной Прервать я должен стон: Слезами омоченной Немеет лиры звон. Безмолвною тоскою Сильняй теснится дух; Прийди ж грустить со мною, Луна, печальных друг! Между 1788 и 1792