Леонид Леонов - Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. [1944-1945]
Раненые, узнав о замысле «неистового» сержанта, раздобыли для него увесистый том «Эволюция стрелкового оружия» профессора В. Федорова. Проштудировал его Калашников не раз. Припомнил систему автоматов, с которыми познакомился еще в полковой школе. И стал делать наброски, рисунки — благо медсестры любезно приносили тетрадки. Сотни эскизов каждой части. Сотни…
С детских лет Калашникова тянуло к технике. Мастерил разные поделки, особенно «стрелялки». В армии его послали в танковую школу. Командование как-то объявило конкурс на создание счетчика моторесурса танка. Первое место заняла разработка Калашникова. Об этом узнал командующий Киевским военным округом генерал Г. К. Жуков и пригласил курсанта к себе. Тепло принял юношу. Позвонил в училище, чтобы помогли изготовить образец.
Вскоре Калашников поехал в Москву на испытания приборов. Его образец занял первое место. Автора послали в Ленинград, где намечен был массовый выпуск прибора. «Тут, — вспоминает Калашников, — и началась моя академия». Но война прервала ее…
После госпиталя Калашникова направили на долечивание домой. Вещевой мешок у него был забит эскизами. А в сумке, бережно хранимой, лежали чертежи будущего пистолета-пулемета. Михаилу страстно хотелось взглянуть на родные места, увидеть мать, но желание быстрее осуществить свою идею — дать побратимам, армии новое оружие заставило его поехать на казахстанскую станцию Матай, где работал до войны. Здесь надеялся с помощью товарищей из депо сделать задуманное. И не ошибся.
— Значит, полечиться приехал, — кивнув на повязки, сказал начальник депо, его однофамилец Калашников.
— Раны заживут. Вот хочу сделать пистолет-пулемет. Проект уже набросал, — открыв сумку, Михаил показал чертежи.
— Все сделаем, раз нужно для фронта.
Ему выделили комнату, дали помощника. По вечерам, проработав две-три смены, заходили к сержанту-конструктору рабочие, инженеры и вместе вытачивали детали автомата. Вскоре его «детище» поставили на огневой рубеж. Одна очередь. Вторая… Все в порядке, цели поражены…
Калашников уехал в Алма-Ату. Там решил зайти в военкомат, чтобы помогли ему.
— Я привез пистолет-пулемет, сделанный в отпуске, — сказал адъютанту. — Хочу показать военкому.
Адъютант с иронией заметил:
— В отпуске с автоматом? Вы серьезно?
И рукой отвел полу шинели сержанта, где висел пистолет-пулемет. Затем вызвал солдат и приказал им взять автомат, а посетителя отвести на гауптвахту.
— Сиди, дезертир, — сказал кто-то.
Сержант не растерялся, попросил одного солдата сообщить о случившемся в ЦК Компартии Казахстана Иосифу Коптеву, своему другу по комсомолу. Вскоре Калашникова освободили и привезли в ЦК.
— Извините за нелепость, — сказали ему. А автомат направили на отзыв в артиллерийскую академию к «оружейному патриарху» генералу А. А. Благонравову. Увидев подтянутого сержанта, он радостно, приветливо вышел навстречу.
— Заходите, заходите, уважаемый.
И сразу же стал разбирать оружие. Долго шла беседа. А на прощание генерал написал в Москву: «Исключительная изобретательность, большая энергия и труд, вложенные в это дело, оригинальность решения ряда технических вопросов заставляют смотреть на т. Калашникова как на талантливого самоучку, которому желательно дать техническое образование. Несомненно из него может выработаться хороший конструктор».
На первых испытаниях под Москвой не удалось выйти победителем в состязании с ветеранами-оружейниками — Дегтяревым, Симоновым, Шпагиным, Дудаевым. С азартом молодости Калашников взялся за новые поиски. Благо тут, на полигоне, были все условия для работы и учебы, рядом трудились известные конструкторы. И опять его образец не пошел в серию. Но танкист с перевязанной рукой — открылись раны — был непреклонен. Изучал образцы карабинов, автоматов, пулеметов. Делал новые чертежи. И думал, думал, искал нестандартные решения. Так несколько лет.
И вот новые испытания… Стрельбы — и в первые дни уехал домой Шпагин, потом — Дегтярев… Осталось три претендента. Последний тур напоминал боевую обстановку. Автоматы таскали по канаве с водой, а потом из них стреляли. Тянули волоком по сыпучему песку и пыли — и снова испытывали. Бросали оружие с высоты на цементный пол, но и после этого автомат Калашникова метко стрелял. Жесткий экзамен показал отличные качества автомата АК и принес победу. Старшему сержанту Калашникову Михаилу Тимофеевичу за разработку образца вооружения в 1948 году была присуждена Государственная премия первой степени. Еще через год на вооружение армии был принят 7,62 мм автомат Калашникова (АК).
Затем десять лет напряженной мысли и горения сердца конструктор отдал созданию модернизированного автомата АКМ.
Часто он бывает у пехотинцев, моряков, десантников, пограничников. Какой-то особой теплотой дышат эти встречи воинов с выдающимся оружейником. Калашников иногда спрашивает бойцов, за что им нравится автомат, и слышит:
— За надежность!
Об этом говорят и воины, побывавшие в Афганистане. Сообщая о своих боевых друзьях, они непременно к ним относят и «Калашникова».
Почти полвека жизнь Михаила Тимофеевича связана со славным городом оружейников — Ижевском. Здесь боевыми делами гвардейцы труда ковали победу. Все 1418 дней войны путь бойцов, их ратный подвиг сопровождало самое массовое в те годы оружие — стрелковое. Сплошным потоком из Удмуртии направлялись на фронт винтовки, пулеметы, автоматы, «бронебойки», пистолеты. За образцовое выполнение заданий Родины в годы войны Ижевский машиностроительный завод был дважды отмечен высокими наградами. Только в 1943 году он обеспечил своей продукцией 8 стрелковых дивизий и 80 авиационных полков.
В ноябре 1994 года общественность широко отметила 75-летний юбилей знаменитого создателя стрелкового оружия, начальника конструкторского бюро «Ижмаша». Президент вручил ему в Ижевске российский орден «За заслуги перед Отечеством».
И ныне конструктор дважды Герой Социалистического труда Михаил Калашников не ставит точку — идет вперед, проектирует новейшие образцы оружия. Дел немало.
И по утрам видят, как невысокий, седоватый, озабоченный Михаил Тимофеевич бодро спешит на работу.
Однажды, увидев трактор, внезапно остановился. В зорких глазах мелькнул огонек.
— Вот ведь опять приснилось: в поле веду трактор. Мечтал в детстве стать трактористом или агрономом. Вот и снится. Не всем же судьба — выращивать хлеб. Такое время.
И надо сказать, что Михаил Калашников остро чувствует время…
Фотографию М. Калашникова см. в иллюстрированной вкладке.
Евгений Добровольский. Бронебойный подкалиберный
У полковника Рахманова много изобретений. Первое он сделал в одиннадцать лет.
Это он, будущий талантливый изобретатель, был вундеркиндом всесоюзного масштаба. Так его называли. О нем писала «Пионерская правда» и вещала радиостанция имени Коминтерна. Я видел пожелтевшую газету с фотографией лобастого паренька в пионерском галстуке и узковатом пиджачке, из которого он явно вырос…
И вот ему восемнадцать. В таком возрасте в свободное время курсанты переписывают стихи про любовь и мысли великих людей, иногда ведут дневники в толстой тетраде с коленкоровой обложкой и, чтобы никто не прочитал, не посмеялся, сдают в каптерку строгому, но справедливому старшине. В восемнадцать курсанты пишут письма хорошим девушкам, мечтают о любви.
Курсант Рахманов ничего не писал, схему своего первого военного изобретения он составил на пальцах, без расчета, и это была мина еще невиданной конструкции и большой разрушительной силы.
При испытании мины она так рванула, что в округе посыпались стекла. Начальник училища написал рапорт по команде, а Рахманова первый раз вызвали в особый отдел, взяли расписку о неразглашении и забрали все его записи, после чего на три дня откомандировали в Москву в отдел изобретений при Наркомате обороны.
Он шел по Садовой в курсантской шинели с танковыми эмблемами на петлицах, останавливался и не узнавал Москвы. На заборах, в витринах Мосгорсправки висели плакаты «Родина-мать зовет!», «Раздавим фашистскую гадину!»
Чертежи мины, предложенной курсантом Рахмановым, еще накануне его приезда были переданы в производство на номерном заводе.
Через год он снова возвращается в Москву, уже лейтенантом. А через несколько дней лейтенант Рахманов получил назначение в действующую армию на Калининский фронт.
Кроме Рахманова и других не нюхавших пороху лейтенантов, туда же, на Калининский, ехали бывалые фронтовики, все из госпиталей, говорили о войне, какая у немца техника…
Артиллерийский капитан в каракулевой, с кожаным верхом ушанке курил «Беломор» и рассказывал, как его первый раз ранило под Брестом — еле вывезли, а потом второй раз под Москвой, на ближних подступах, под Дедовском.
