Антология - Русский романс
(Русская песня)
Погубили меняТвои черны глаза,В них огонь неземнойЖарче солнца горят!
Омрачитесь, глаза,Охладейте ко мне!Ваша радость, глаза,Не моя, не моя!..
Не глядите же так!О, не мучьте меня!В вас страшнее грозыБлещут искры любви.
Нет, прогляньте, глаза,Загоритесь, глаза!И огнем неземнымСердце жгите мое!
Мучьте жаждой любви!Я горю и в жаруБесконечно хочуОживать, умирать,
Чтобы, черны глаза,Вас с любовью встречатьИ опять и опятьГоревать и страдать.
1835ИВАН ЛАЖЕЧНИКОВ
(1792–1869)
465. <Из романа «Последний Новик»> («Сладко пел душа-соловушко…»)[469]
Сладко пел душа-соловушкоВ зеленом моем саду;Много-много знал он песен,Слаще не было одной.
Ах! та песнь была заветная,Рвала белу грудь тоской;А всё слушать бы хотелося,Не расстался бы век с ней.
Вдруг подула с полуночи,Будто на сердце легла,Снеговая непогодушкаИ мой садик занесла.
Со того ли со безвременьяОпустел зеленый сад;Много пташек, много песен в нем,Только милой не слыхать.
Слышите ль, мои подруженьки,В зеленом моем садуНе поет ли мой соловушкоПеснь заветную свою?
«Где уж помнить перелетному, —Мне подружки говорят, —Песню, может быть, постылуюДля него в чужом краю?»
Нет, запел душа-соловушкоВ чужой-дальней стороне;Он всё горький сиротинушка,Он все тот же, что и был;
Не забыл он песнь заветную,Всё про край родной поет,Всё поет в тоске про милую,С этой песней и умрет.
<1831>АЛЕКСАНДР ШАХОВСКОЙ
(1777–1846)
466. <Из драмы «Двумужница»> («Вверх по Волге с Нижня города…»)[470]
Вверх по Волге с Нижня городаСнаряжен стружок что стрела летит,А на том стружке на снаряженномУдалых гребцов сорок два сидит.Да один из них призадумался,Призадумался, пригорюнился.Отчего же ты, добрый молодец,Призадумался, пригорюнился?«Я задумался о бело́м лице,Загорюнился о ясных очей:Все на ум идет красна девица,Все мерещится ненаглядная!Аль за тем она на свет родиласяЛучше, краше солнца ясного,Ненагляднее неба чистого,Чтоб лишить меня света белого,Положить во гроб прежде времени?Я хотел бы позабыть о ней,Рад-радехонек не любить ее —Да нельзя мне позабыть о ней,Невозможно не любить ее!Если ж девица да не сжалитсяНадо мною, горемыкою,Так зачем же и на свете житьМне безродному, бесприютному!Уж хоть вы, братцы-товарищи,Докажите мне дружбу братскую:Бросьте вы меня в Волгу-матушку,Утопите грусть, печаль мою».
<1832>Н. АНОРДИСТ
467. Тройка («Гремит звонок, и тройка мчится…»)[471]
Гремит звонок, и тройка мчится,За нею пыль, виясь столбом;Вечерний звон помалу длится,Безмолвье мертвое кругом!
Вот на пути село большое, —Туда ямщик мой поглядел;Его забилось ретивое,И потихоньку он запел:
«Твоя краса меня прельстила,Теперь мне целый свет постыл;Зачем, зачем приворожила,Коль я душе твоей немил?
Кажись, мне песнью удалоюНедолго тешить ездока,Быть может, скоро под землеюСокроют тело ямщика!
По мне лошадушки сгрустятся,Расставшись, борзые, со мной,Они уж больше не помчатсяВдаль по дорожке столбовой!
И ты, девица молодая,Быть может, тяжко воздохнешь;Кладбище часто посещая,К моей могилке подойдешь?
В тоске, в кручинушке сердечной,Лицо к сырой земле склоня,Промолвишь мне: „В разлуке вечной —С тобой красавица твоя!“»
В глазах тут слезы показались,Но их бедняк не отирал;Пока до места не домчались,Он волю полную им дал.
Уж, говорят, его не стало,Девица бедная в тоске;Она безвременно увяла,Грустя по бедном ямщике!
<1840>ЛЕВ ИБРАГИМОВ
468. «Ты душа ль моя, красна девица!..»
Ты душа ль моя, красна девица!Ты звезда моя ненаглядная!Ты услышь меня, полюби меня,Полюби меня, радость дней моих!..
Ах! как взглянешь ты, раскрасавица,Мне тогда твои очи ясныеЯрче солнышка в небе кажутся,Черней сумрака в ночь осеннюю!..И огнем горит, и ключом кипитКровь горячая, молодецкая;Всё к тебе манит, всё к тебе зоветСердце пылкое, одинокое!..
Ты душа ль моя, красна девица!Ты звезда моя ненаглядная!Ты услышь меня, полюби меня,Полюби меня, радость дней моих!
И склоню к тебе я головушкуСвою буйную, разудалую;Я отдам тебе свою волюшку,Во чужих руках небывалую;Я скажу тогда: ты прости навек,Жизнь разгульная, молодецкая!Мне милей тебя, моя милая,Душа-девица, раскрасавица!
<1841>ГРИГОРИЙ МАЛЫШЕВ
(ОК. 1812 —?)
469. Свидание через пятнадцать лет («Звенит звонок, и тройка мчится…»)[472]
Звенит звонок, и тройка мчится.Несется пыль по столбовой;На крыльях радости стремитсяВ дом кровных воин молодой.
Он с ними юношей расстался.Пятнадцать лет в разлуке жил;В чужих землях с врагами дрался,Царю, отечеству служил.
И вот в глазах село родное,На храме божьем крест горит!Забилось сильно ретиво́е,Слеза невольная блестит.
«Звени! звени, звонок, громчее!Лихая тройка, вихрем мчись,Ямщик, пой песни веселее!Вот отчий дом!.. остановись!»;
Звонок замолк, и пар клубитсяС коней ретивых, удалых;Нежданный гость под кров стучится,Внезапно входит в круг родных.
Его родные не узнали,Переменились в нем черты;И все невольно вопрошали:«Скажи, служивый, кто же ты?»
— «Я вам принес письмо от сына,Здоров он, шлет со мной поклон;Такого ж вида, роста, чина,И я точь-в-точь, две капли — он!..»
— «Наш сын! наш брат!» — тогда вскричалиРодные, кровные его;В слезах, в восторге обнималиРодного гостя своего.
<1848>АЛЕКСЕЙ РАЗОРЕНОВ
(1819–1891)
470. Песня («Не брани меня, родная…»)[473]
Не брани меня, родная,Что я так люблю его.Скучно, скучно, дорогая,Жить одной мне без него.
Я не знаю, что такоеВдруг случилося со мной,Что так бьется ретиво́еИ терзается тоской.
Всё оно во мне изныло,Вся горю я как огнем,Всё немило мне, постыло.Всё страдаю я по нем.
Мне не надобны нарядыИ богатства всей земли…Кудри молодца и взглядыСердце бедное зажгли…
Сжалься, сжалься же, родная,Перестань меня бранить.Знать, судьба моя такая —Я должна его любить!
1840-е — 1850-е годыИ. МАКАРОВ
