Леонид Леонов - Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. [1944-1945]
— Ладно, будь по-твоему, — успокоил колхозника Хаев. Отойдя с десяток километров от села, разведчики залегли во ржи по обе стороны дороги. Ждать им пришлось долгонько.
Внимательно осматривая поле, Георгий незаметно для себя задумался. Какая же неистребимая сила жизни у нашего народа! Вот уже более трех лет в этих местах хозяйничают фашисты. Мужчин в селах нет: одни ушли в партизаны, оставшихся немцы загнали в концлагеря. Тракторов и в помине нет, лошадей угнали, а все же колосится нива! Мотыгами, лопатами уцелевшие крестьяне подняли, засеяли землю. Верят, что не навеки грянула коричневая чума, ждут прихода своих с востока, оттуда, где день и ночь не смолкает орудийный грохот.
— Едут! — вполголоса говорит Костя Сгибнев.
Георгий осторожно раздвигает тугие стебли. Прямо к ним приближаются двое верховых. Вот всадники уже рядом. Отчетливо видны лица, погоны. Совсем молодой — офицер. Тот, что постарше — фельдфебель. Ничего не подозревая, они беспечно переговариваются. Вдруг, как из-под земли, вокруг них вырастают шесть молчаливых фигур. Черные кольца стволов наведены прямо в упор. Спасения нет…
Встрепенулся офицер, потянулся было к пистолету. Но старый солдат уже понял безнадежность положения. Он спешился, взял под уздцы и другого коня. Когда разведчики приблизились, оба молча подняли руки, дали обыскать себя. У них отобрали оружие. Рядовой Фондиенко заговорил было с ними по-немецки, но фельдфебель неожиданно ответил по-русски:
— Да ведь мы не немцы. Мадьяры… Честно говорю: я даже рад, что попал в плен и война для меня кончилась. Надоело за какого-то бесноватого свою голову под пули подставлять!
Пленные оказались саперами. Офицер только что прибыл на фронт из училища, но зато фельдфебель рассказал много ценного о расположении минных полей, нарисовал системы заграждений, схему дислокации частей. Все это сразу же было передано по радио в штаб. Своим открытым и честным поведением пленные завоевали расположение разведчиков. После тщательного допроса решено было оставить их в отряде. Хаев внимательно к ним присматривался, заводил разговоры о войне, о доме, о политике. И в конце концов доложил лейтенанту:
— Возьмем их с собой, когда возвращаться будем. Присматривать за ними надо, конечно. Но, думаю, бежать они не станут. Люди они трудовые, с фашистами им не по пути.
Отряд неожиданно разросся. Неподалеку от этих мест был подбит наш бомбардировщик, возвращавшийся с боевого задания. Три летчика спаслись. Хуторяне, нашедшие их, привели офицеров к разведчикам. Затем к группе присоединились несколько польских патриотов, находившихся у партизан, да четыре русские девушки, убежавшие из концлагеря. Пора было возвращаться. Разведывательное задание выполнили.
Темной ночью двинулись на восток.
Уже заметно потянуло речной сыростью, когда лейтенант подал знак остановиться. Впереди, на фоне зеркальной поверхности воды, отчетливо виднелись человеческие силуэты. Один из них направился прямо к притаившимся разведчикам. Не доходя всего нескольких шагов, он свернул к дереву, взял что-то и пустился в обратный путь.
— Это саперы, — шепнул Шильников. — Минное поле ставят, а этот мины подносит. Попробуем пробиться.
Дружно поднявшись, разведчики бросились вперед. Ближайшего гитлеровца застрелили сразу. Тут же беспорядочную пальбу открыли другие немцы. Саперы отбивались из автоматов. Сзади застрочил крупнокалиберный пулемет. Где-то за лесом ухнули минометы, и мины с леденящим душу воем, задевая за ветви деревьев, стали рваться в воздухе. Грянули выстрелы и на противоположном берегу.
Яростно отстреливаясь, Хаев уже почти добежал до берега, как вдруг слева от него один за другим раздались два глухих взрыва. В воздух полетели комья болотистой почвы. «Противопехотные мины!» — молнией пронеслось в мозгу.
Но раздумывать было некогда. Лодки, которую должны были выслать в условленный час, не было. Солдат Петр Рогов бросился в воду и поплыл за ней на ту сторону. Тем временем пулеметный огонь немцев стал настолько плотным, что поднять голову было невозможно.
Рогов быстро вернулся с лодкой. Первыми переправили пленных, которые за все время не проронили ни звука. Несколько рейсов — и вся группа оказалась на своем берегу, где уже ожидали предупрежденные бойцы разведроты.
— Шильников! — позвал прибежавший встречать друга лейтенант Хижняк.
Ответом ему было молчание… Сделали перекличку. Выяснилось, что не хватает двоих: командира и находившегося возле него рядового Чижикова.
Печально встречали бойцы пасмурное утро. Хаев высказал Хижняку свое предположение о том, что двое пропавших подорвались на минах. Как только рассвело, тот принялся метр за метром осматривать местность в бинокль. Когда поднялось солнце, разглядели отчетливо: на песке лежат два трупа.
Вечером командир роты вызвал всех участников рейда.
— Погибших товарищей надо вынести, — хмуро сказал он. — Мы должны похоронить их с воинскими почестями. Кто сумеет доставить их сюда?
Почувствовав на себе недвусмысленный взгляд офицера, Хаев вышел из строя.
— Попробуем, — сказал он, — только не сегодня. Я видел: мертвые лежат на том же месте, но уже в другом положении. Значит, их оставили ради приманки и за ними наблюдают. Попытаться взять их сейчас — значит за двух мертвых отдать еще, по крайней мере, шесть живых!
Предположение разведчика решили проверить. На берег привели перебежчика — венгра. С помощью громкоговорителя он обратился к землякам с речью, в которой говорил о бессмысленности войны.
— Поняли ли вы меня, земляки? — прокричал он. — Если да, то пустите ракету.
И в тот же миг из прибрежных кустов взвилась огненная птица.
— Видите, — сказал Хаев, — там каждый куст имеет глаза и уши.
Но на другой день один из убитых исчез. Тогда Георгий вдвоем с Роговым взяли у связистов моток проволоки и ночью переплыли реку. С помощью троса перетащили друга к берегу. Это оказался Чижиков, изуродованный противопехотной миной.
Гвардейцы со дня на день ждали приказа о новом наступлении. Работы разведчикам было хоть отбавляй. Хаев успел уже сходить в поиск с недавно прибывшим командиром взвода — младшим лейтенантом Ревиным, когда из госпиталя вернулся наконец «подремонтированный» Иван Пикалов. Не успели друзья отпраздновать встречу, как тут же группу опять, уже в третий раз, решили забросить в немецкий тыл…
Выходить из тыла на этот раз не пришлось. Армия, в состав которой входила их дивизия, перешла в решительное наступление, и линия фронта пронеслась над разведчиками, укрывшимися в непроходимом лесном болоте. Восемнадцать дней продолжался этот рейд — последний на родной земле. Освободив Брест, дивизия, награжденная за этот подвиг орденом Красного Знамени, перешла государственную границу СССР и двинулась дальше на запад, неся освобождение порабощенным народам Европы. А грудь отважного разведчика Георгия Хаева украсила еще одна серебряная звезда — орден Славы 2-й степени.
Было это уже на вражеской земле. Как-то сидели разведчики возле аккуратного домика под красной черепицей. Штаб, возле которого пребывала разведрота, оказался в глубоком тылу. Правда, позади еще находились окруженные гитлеровцы, но им больше ничего не оставалось, как сдаваться…
— Гляди! — толкнул в бок приятеля Иван и вскочил на ноги.
Георгий посмотрел в указанном направлении и — обомлел: прямиком через поле на их деревню валом валили солдаты в грязно-зеленых шинелях. Вот так же, в рост, не залегая, напившись для храбрости, шли гитлеровцы в атаку в сорок первом. Тогда их вели вперед безудержное «арийское» чванство, наглость, сознание безнаказанности «непобедимой» германской армии. Теперь их гнал животный страх, чувство обреченности…
— Тревога!!!
К оружию бросились все: от генерала до повара. Связисты, саперы, зенитчики, хозяйственники — каждый схватил автомат или пулемет. Встретив мощный огневой заслон, фашисты стали обтекать деревню.
А бой и вправду был жаркий. Несмотря на огромное превосходство в силах, гитлеровцам так и не удалось прорваться через деревню, занимаемую штабом. Окрестности покрылись телами убитых. Оставшиеся в живых стали бросать оружие и поднимать руки. Горстка храбрецов взяла около 600 пленных!
Дивизия громила фашистов уже за Одером, когда Хаеву за бой под Торном вручили орден Славы 1-й степени.
— Хоть и с запозданием, — сказал начальник штаба полковник Стратоницкий, — но рад вручить вам заслуженную награду. Теперь вы у нас первый полный кавалер этого ордена. Да, кстати, еще и старшинские погоны доставайте: вам присвоено это звание!
Светлый День Победы, а заодно и свой двадцать второй день рождения Георгий отметил возле Эльбы, где его дивизия встретилась с союзными английскими войсками.
