Тайна двух океанов - Охлобыстин Иван Иванович
Дверь отодвинулась, и в каюту вошел, слегка согнувшись под входной аркой, главный механик Горелов.
— Прошу прощения, Николай Борисович, — проговорил он, пробираясь к свободному стулу у стены. — Меня задержали по дороге к вам.
Капитан кивнул головой.
— Так вот, товарищи, какое дело,— начал он, — я получил сейчас приказ Главного штаба. Согласно этому приказу, маршрут подлодки значительно меняется. Через Гибралтар она не пойдет.
Все молча и с удивлением смотрели на капитана.
— Не пойдем к Гибралтару? — удивленно спросил зоолог.
— Да, конечно, в связи с нашим невольным участием в недавнем инциденте с «Диогеном», — проговорил капитан и продолжал: — Дело, однако, не ограничивается переменой курса. Приказ требует соблюдения максимальной секретности похода — категории А. Поэтому предупреждаю вас, товарищи, что подлодка не только не будет заходить в какие-либо порты, но будет избегать всяких встреч с судами, приближения к берегам, подъемов на поверхность. Подлодка будет все время находиться в боевом подводном положении. В связи с этим я строго запрещаю какие бы то ни было действия, которые могут обнаружить подлодку. Глубина хода будет все время не меньше трехсот метров. В ночные часы запрещается пользоваться световыми прожекторами и открывать щиты иллюминаторов.
— А как же с научными работами? — с беспокойством спросил зоолог.
— Они не пострадают, Арсен Давидович. Наоборот, если хотите, можно увеличить число глубоководных станций и обследовать также экваториальную и южную Атлантику, часть Антарктики, южную и тропическую части Тихого океана. От Гибралтарского пролива и Гвинейского залива придется отказаться.
— Значит, мы пойдем Магеллановым проливом? — спросил Горелов, шлифуя пилкой ногти на левой руке.
— Возможно,— ответил капитан. — В нашем распоряжении имеется, кроме того, и путь вокруг Африки. Некоторая разница в расстоянии не имеет значения.
Зоолог собрал бороду в кулак.
— Жаль, — вздохнул он. — Подводный Гибралтарский хребет, два встречных течения в проливе — верхнее из Атлантического океана и нижнее из Средиземного моря — очень важные темы в нашей океанографической программе. Впрочем, надеюсь, они с лихвой будут перекрыты проблемами новых областей. Я сейчас же приступлю, Николай Борисович, к составлению плана работ экспедиции по новому маршруту.
Не откажите сообщить его мне. — И зоолог, вытащив из кармана блокнот и карандаш, приготовился записывать.
— Я вам потом передам его, Арсен Давидович, — мягко отказал ему капитан.
— Понимаю, — согласился ученый и тут же испуганно спросил: — Но первая-то наша станция, в Саргассовом море, остается в программе?
В каюте послышался легкий смех.
— О да! — усмехнулся капитан. — При любом маршруте «Пионера» ваш шедевр не придется исключать.
— Отлично! — удовлетворенно кивнул головой ученый. — Когда же мы прибудем туда, Николай Борисович?
— Часов через десять. Но надо не только прибыть туда — необходимо также отыскать подходящие места для ваших работ на разных глубинах, что-то вроде подводного плато или подводной горы. А это не так просто для Саргассова моря, которое на всех картах показано с огромными глубинами — больше шести тысяч метров… На этом, товарищи, мы закончим.
— Во всяком случае, завтра мы уже сможем приступить к работе, — потирая руки, говорил зоолог, направляясь к двери вместе с остальными участниками совещания.
СРЕДИ ДРУЗЕЙ
Заботливый зоолог так старательно сделал Павлику перевязку на голове, больше всего пострадавшей при падении на айсберг, что из-под бинтов виднелись только нос, рот, глаза и одно ухо.
— Ну вот, — погладил зоолог свою замечательную бороду, завязав последний узел на темени пациента. — Собственно, если делать все по правилам, то следовало бы тебя, бичо, положить здесь на койку денька на два. К слову, меня зовут Арсен Давидович. Разве тебе плохо было бы тут? Но ты не улежишь! — с огорчением добавил он.
Днем они вместе вышли из госпитального отсека в узкий коридор и, обойдя центральный пост, пошли мимо диспетчерских кают главного механика, главного электрика, начальника акустической части, потом мимо кают командного состава и команды. Стены коридора были отделаны дорогим лакированным деревом. По потолку проходили толстые и тонкие трубы, окрашенные в различные цвета.
— Как в «Хилтоне», Арсен Давидович, — сказал Павлик зоологу, проводя на ходу пальцем по лакированным стенкам коридора.
— Зови меня просто Профессоре. Меня так здесь все зовут, — ответил тот и добавил: — Ты этого нигде, ни на одной подлодке не увидишь, только у нас.
В самом конце коридора находилась столовая — большая каюта со сводчатым потолком, уставленная небольшими столиками и красивыми стульями вокруг них. Каждый столик стоял на одной толстой круглой тумбе и был накрыт скатертью с круглым вырезом в центре. В вырезах поблескивал черный лак, а кругом на скатертях были расставлены обеденные приборы, хлеб на тарелочках, поставцы. Каюта была залита мягким светом ламп из матовых полушарий, вделанных в потолок. Ее стены были украшены репродукциями полотен Моне и Ренуара, картинами с морскими пейзажами и сценами из жизни морского флота, статуэтками на полочках и постаментах, небольшими аквариумами с плавающими в них тропическими рыбками. Был час обеда, и в столовую входили все новые и новые люди. Чуть не задевая головой за матовые полушария в потолке, к Павлику и Лорду подошел Скворешня и занял место возле них.
— Здравствуй, найденыш! — послышался вдруг среди шума знакомый звонкий голос.
В дверях стояла Багрова.
— Ты что? Паломником из Мекки возвращаешься? — засмеялась она, приближаясь к столу, за которым сидел Павлик со своими друзьями. — Вон какую чалму накрутил тебе Арсен Давидович! Ну, как дела? Здоров, молодец?
— Вы замужем? — неожиданно поинтересовался мальчик.
— Нет пока, — застигнутая врасплох, ответила девушка.
— Тогда я готов на вас жениться, — сообщил Павлик и добавил: — Мне папа обещал на свадьбу купить океаническую яхту и вертолет. Кататься будем. Соглашайтесь — дело верное.
Багрова не успела еще осознать сказанного нахальным малышом, как в столовую вошел капитан Воронцов, командир подлодки. Все встали. Командир жестом разрешил «вольно», и все шумно уселись на свои места.
— Как дела, Павлик? — спросил капитан, остановившись возле мальчика и положив руку на его забинтованную голову. — Ты теперь у нас надолго останешься, потому что ни заходить в порты, ни встречаться с судами мы не можем. Надо тебе, голубчик, поскорей научиться ориентироваться под водой по компасу и по радиопеленгам. Придется тебе привыкать к нашей жизни. Да, вот еще — мы связались с берегом. Твой отец жив и здоров. Он в курсе, что ты у нас. Так что знакомься с экипажем. Это лейтенант Багрова Евгения, — и он показал на женщину-офицера. — Остальных ты уже всех знаешь или еще узнаешь.
— Хорошо, капитан,— смущенно и радостно ответил Павлик. — Я буду стараться.
— Не «хорошо», а «есть, товарищ командир!». Салага! — поправил Скворешня под общий смех.
— Спокойней, Скворешня, — весело предостерег его Чижов. — У «салаги» папа владеет четырьмя металлургическими предприятиями. Мальчику на завтрак в школе дают больше, чем ты за полгода получаешь.
— У меня папа раньше был геолог, — попытался оправдаться Павлик. — Он честный человек. Он за свой счет на Урале джазовые фестивали проводит.
— Кто же против! Мы все любим джаз, я в юности был «растаман», — поддержал ребенка капитан и с укором заметил Чижову: — А ты брось свой казарменный юмор.
— «Растаманы» любят регги, — поправила капитана Багрова.
— Ну, тем не менее… — отмахнулся тот.
Как только капитан сел за свой стол рядом с зоологом, комиссаром и старшим лейтенантом Багровой, на всех столах, в центре, открылись круглые отверстия и показались, поднимаясь снизу, стопки поставленных одна на другую тарелок с первым блюдом.
