Вальсингамские девы - Анна Морион
Увидев Кэтрин, Кристин не смогла сдержать слез: Кейт выглядела, как последняя нищенка: худая, бледная, с грязной кожей и грязными растрепанными волосами. Кэтрин стояла на коленях, на голом полу, с закрытыми глазами, и шептала молитвы, но, услышав крик Кристин, подняла взгляд на посетительниц и мягко улыбнулась им спокойной улыбкой.
– Кэти! Кэти! – радостно воскликнула Кэсси, желая обнять любимую сестру, но та решительным жестом остановила этот ее порыв.
– Не подходи, милая, на мне живут сотни насекомых, и, если ты будешь стоять рядом со мной, они перепрыгнут на тебя, – предупредила Кэтрин, покрытая земляными и волосяными вшами. – Выйдите, прошу вас, я не хочу, чтобы вы видели меня такой. Эй, тюремщик! Выведи их!
Дверь открылась, девушки поспешно выскользнули из ужасной камеры, и тюремщик провернул ключ в ржавом замке.
– Не бойтесь, леди, эта девица совсем чокнутая, – с улыбкой сказал он им и отошел на приличное расстояние, так как Кристин тут же обдала его ледяным и полным гнева взглядом.
– Кэти, почему ты не обняла меня? Я так скучаю по тебе! – с обидой спросила Кэсси, обращаясь к железной двери.
– Прости, милая, но я не желаю заразить тебя вшами, – послышался глухой голос Кейт, сидящей на полу у двери.
– Вшами? Гадость! – поморщилась Кэсси. – А когда ты придешь домой?
– Кэсси, скажи мне… Там, внизу живота… Болит? – осторожно спросила Кейт.
– Нет, не болит! Так ты придешь? Когда, Кэти? Тебя так долго нет со мной!
– Прости, милая… Я не приду! – с горечью ответила Кэтрин, понимающая, что за убийство ее ждала смертная казнь.
– Но это нечестно! – нахмурилась Кэсси.
– Ты не должна скучать по мне. Я ухожу очень далеко, за нашим отцом. Ты же помнишь, что он не вернулся? Я пойду на его поиски, – с болью в сердце сказала Кейт, сожалея о том, что не сможет в последний раз обнять Кэсси, которая была смыслом ее недолгой трудной жизни.
– А как же я? – недовольно осведомилась Кэсси.
– Ты останешься с Кристин.
– Я хочу пойти с тобой!
– Это очень долгий путь, и ты устанешь.
– Не устану! – капризно топнула ножкой Кэсси.
– Я запрещаю тебе идти со мной.
– Но почему?
– Кэсси! – строго одернула ее Кристин. – Кейт запретила тебе!
– Тогда я буду ждать тебя, моя милая Кэти, – простодушно сказала Кэсси, не осведомленная о том, что скоро ее Кэти лишат жизни, и что она не вернется уже никогда. – А ты принесешь мне новую куклу? Красивую-красивую!
– Я принесу тебе много кукол… – Кэтрин тяжело вздохнула, и по ее щекам потекли слезы. – Помнишь, я читала тебе сказку об ангеле?
– Да, про хорошенького ангелочка.
– Это сказка о тебе. Ты – ангел, и Господь всегда будет любить тебя и заботиться о тебе. Запомни это… Кристин, ради Бога, уведи ее! Я не вынесу больше!
Кристин торопливо кликнула тюремщика, дала ему денег и приказала вывести Кэсси из тюрьмы и усадить ее в кэб, а также сказать извозчику, чтобы изволил дождаться второй леди, за что та щедро отблагодарит его. Тюремщик осторожно спрятал деньги в карман своей грязной засаленной формы и сказал Кэсси следовать за ним. Кэсси молча подчинилась этому приказу.
– Кейт, она ушла, – тихо сказала Кристин сестре, когда Кэсси скрылась в темноте коридора. – Прости меня! Это из-за меня ты сейчас здесь! – Она упала на колени перед дверью и прижала ладони и лоб к холодному грязному железу, скрывающему от нее обреченную на смерть сестру.
Кэтрин промолчала. Неделя, проведенная ею в долгих искренних молитвах, сделала ее равнодушной к своей судьбе, к будущей смерти, и к гневу на Кристин. Отныне Кейт не испытывала ненависти к сестре-блуднице, а лишь внимала ее голосу и была полна покоя и терпения.
– Мне не за что тебя прощать, – наконец, сказала Кэтрин, так как услышала в голосе сестры искреннее раскаяние в своих грехах.
– Нет, Кейт, все ужасно! Я ничего не могу сделать! Как я ни пытаюсь… Тебя повесят!
– Это заслуженное наказание.
– Нет, нет, не говори так! Одна я виновата в этой трагедии! Я видела, как Колин смотрел на нее, и в его взгляде было что-то дьявольское… Но я думала лишь о том, чтобы Кэсси не раздражала его! Потом он сказал, что Кэсси пора домой. Он много пил, но разве я обратила на это внимание?! Он приказал мне уйти на кухню, а когда я вернулась в столовую, она была пуста… Я испугалась, бросилась к лестнице и услышала крики Кэсси. Я бросилась спасать ее, но Колин избил меня… Он закрылся с Кэсси в спальне, и она… Она никогда так не визжала, столько было боли в ее голосе! Она рыдала, там, в спальне, а я тоже рыдала, лежа под самой дверью! Затем Колин вышел и сказал мне: «Не забудь дать ей сладостей в дорогу», а Кэсси выскочила из комнаты и убежала… В тот миг я желала бы сама убить его, но он был сильнее и запер меня в моей спальне… – рассказала Кристин, прерывая свой рассказ тяжелыми вздохами и вытирая со щек слезы.
– Ну и подлец же он, мисси! Верно, что пришили! – вдруг послышался из соседней камеры грубый мужской голос.
Кэтрин плакала, закрыв ладонями лицо: она представила, какие страдания пережила Кэсси, и ее сердце готово было разорваться от горечи.
– Я волновалась лишь за себя и свое благополучие! На твоем месте, в этой грязной камере должна быть я! – прорыдала Кристин.
– Ничего не изменить. Не кори себя. Господь никогда не простит мне, – ответила на это Кэтрин. – Я знаю, что не выйду отсюда, а если выйду, то пройдусь лишь до виселицы. Я готова заплатить за свое преступление: я – убийца и должна быть наказана…
– Нет! Это этот подонок должен болтаться на виселице!
– Господь не простит меня, как бы горячо я не раскаивалась. Помолись за мою душу, Кристин. Я желаю лишь, чтобы Кэсси забыла этот кошмар и была счастлива. Ты должна позаботиться о ней.
– Я обещаю! – сквозь слезы пообещала Кристин, объятая страданиями и муками совести.
– Виконт Уилворт интересуется ее судьбой… Но я не верю теперь! Никому! – с чувством сказала Кэтрин. – А теперь, ступай, я хочу помолиться.
– Но, Кейт, моя дорогая Кейт! Я люблю тебя! Умоляю, не покидай меня!
– Сходи в церковь и помолись Богу, чтобы Он попытался простить меня. Позаботься о Кэсси! Уходи, прошу тебя, уходи! Знай, что, несмотря на все твои грехи, я люблю тебя. Я буду молить за тебя Господа. Уходи!
– Я… Я позабочусь о Кэсси, клянусь! – воскликнула Кристин, поднимаясь на ноги. – Прощай, Кейт! Прощай навек! – И она торопливо побежала по коридору, прочь от камеры, покинула Ньюгейт, села в кэб обняла Кэсси
