Пьесы молодых драматургов - Нина Александровна Павлова

Алла, любуясь, изучает влюбленных. Вроде бы невзначай приоткрывает коробку с Вериным белым платьем.

А л л а. Стиль «ретро» — самая мода. (Прикидывает платье на себя.) Мне идет, а? Пари на платье, что через месяц ты будешь визжать от слез, а я (жест торжества)…

Илья недвусмысленно радушно распахивает дверь.

(Понимающе улыбается ему. Идет к двери.) Пари, а?

В е р а (смеется, соглашаясь). Пари!

А л л а. А чтобы твоя чуткая совесть, Егорова, не чахла из-за аферы, так вот: мы договорились сегодня с отцом Арчила, что он поможет мне с разводом и обменом, а я, идя навстречу, заберу заявление у следователя.

В е р а. Погоди, ты обмена, что ль, добивалась?

А л л а. О, я меркантильна! Когда я вижу витающего в облаках ангела, мне хочется подбить его камнем. Чтоб спустился на землю. И понял: когда рожаешь в гостинице, сушишь пеленки у раковины в общагах, а разведясь, меняешь однокомнатную на две коммуналки и еще полжизни грезишь, чтобы вымерли соседи…

Илья насмешливо изучает ее перебинтованную ладонь.

Кстати, было больно. Переборщила — согласна: меня убивали не ножом — без ножа. Вам не кажется порой, что ненависть в семье есть медленное убийство? Недоказуемое! За убитую жизнь — что вы?! — не судят, а за этот (о порезе) пустяк…

И л ь я. Женщин не бьют. Не женщина вы.

А л л а. Я ушел, господин художник! (Идет к двери. Возвращается, с веселым нахальством изучая Илью.) Художник! Украшающий заборы: «Нет вкусней и пикантней закуски, чем кальмар в майонезе с картошкой по-русски!» Простите, я видела вашу жену у парторга. Она с такой гордостью повествовала, что ее мужу доверяют писать на заборе и славить закусь вот эту (изображает кальмара) — с ногами! (Пнув дверь, вталкивает в комнату Галину с цветами.) Вот — гордится кальмаром по-русски: жена художника — муза закуски!

Галина меньше всего похожа на музу. Это скорее тип тщедушного подростка-второгодника — из тех, что не справляются с жизнью, не умеют заботиться даже о собственной внешности, но лихо пьют, а на прочих плюют. Растерявшись с перепугу, она садится на стул у двери, прикрывая куцей юбчонкой дыру на чулке. Что делать с цветами, ей непонятно, и она нелепо держит их перед собой, как флажок. Илья и Вера, а всех пуще Галина молчат, оцепенев от стыда…

И л ь я. Эта муза сама не полезет к парторгу, как и, впрочем, сюда. Вы привели?

А л л а. М-м, когда проявляют трогательную заботу о моем все-таки муже, тянет позаботиться о…

Илья с ненавистью смотрит на нее.

(Потешаясь.) О-о! У-у! Поверьте, я с моей непорядочностью принесу на этой земле меньше вреда, чем вы — с вашей холеной порядочностью и вашими женами вроде нее. Сколько вам — сорок? Кучу детей — вижу. Забор в майонезе — вижу. А остальное? Где? Ах да, у вас все впереди — даже молодость! В понедельник вы включаете свой волевик — и прыг в гении! Вместе с артистом прыгнете, а?.. Мне не вас жаль — ее (Веру). Она человек. Когда однажды я гробанулась, она принесла денег, лекарства и всю свою глупую дурацкую нежность. Смейтесь — я привязчива! Нелепость, господи, мы встали на пути друг у друга и кто-то кого-то должен убрать! И все же, поверьте, она забудет меня, как мелкую неприятность. Я — ничто. А вы боги — артисты, художники! Вы внушаете веру, зовете лететь! А потом летишь в пропасть, а там нету дна… глаза потом у женщин мертвеют. Видели, а, как мертвеют глаза?

Г а л и н а (вспыхнув и оттесняя Аллу от Ильи). Захлопни пепельницу, ты-ы! (Илье.) Она же мозги тут всем компостирует?! (Алле.) «Глаза-глаза» — включай тормоза!

А л л а. Это правда — глаза. Ладно, пойду. (Уходит.)

Г а л и н а (кладет перед Верой цветы). Цветуёчки вам!.. Хоть красивая, думала, или живая. Слышь, зачем тебе эта мумия?

И л ь я. Надралась уже?!

Г а л и н а. Да не пропаду! А чё? Вернусь опять к первому мужу — Виталику. До сих пор звонит! Звонит и звонит: «Галка, говорят, ты свободна?» Не ревнуешь, а?

Вера молча стоит у окна. И Илья молчит, отвернувшись.

Молчат! Они — умы, мы — увы!

И л ь я. Справку на стол!

Г а л и н а. Хм, какую?

И л ь я. Опять за старое?.. (Вере.) Уведу ее, а?

В е р а. Чаю поставь.

Г а л и н а (Вере). Вот — горячего. Погорячей. Мороз аж до слез! А скользко — шибанулась… (Демонстрирует дыру на чулке.) О, продрала! Вам много лет?

В е р а. Много.

Г а л и н а. А мне двадцать.

И л ь я. Двадцать два!

Г а л и н а. Даты любит! Когда жил Петр Первый, и Пастернак — это что: его едят или читают? Из школы выперли — от счастья кувыркалась: ой, думаю, кончилась эта мура! О! (Достает из сумки тетрадь.) Каждый день задает. Что нам задали сегодня? «А. Ахматова как замечательный русский поэт» и «Правописание безударного «о». Воспитывает! Взял из дворянского, о, благородства — как сказать, чтоб культурней? — труженицу панели. Презирает, как собаку, и воспитывает. Он даже спит со мной в идейно-воспитательных целях!

Илья, не выдержав, уходит, хлопнув дверью.

(Вслед ему.) А урок? Урок?

В е р а (листает тетрадь). Выучила?

Г а л и н а. Наизусть — про любовь. А. Ахматова. (Читает стихи.)

Пятое время года —

Только его славосл… сл…

М-м? (Забыла.)

В е р а (не глядя в тетрадь).

То пятое время года —

Только его славословь.

Дыши последней свободой,

Оттого, что это — любовь.

Высоко небо взлетело,

Легки очертанья вещей…

Ты любишь его?

Г а л и н а (слезы текут). Очень! Ни дня не любил. Хоть бы день не презирал — я сама бы ушла! (Швыркнув локтем, сгоняет слезы. Хочет посмеяться.) Эт я так — упала больно. Шибанулась и… течет водопровод!

В е р а. Ты правда решила отдать детей?

Галина кивает.

А сможешь?

Г а л и н а. Вчера представила — кроватки пустые… они простужаются. Простуда — вот! (Плачет.) Что я им дам? Ничего не умею! Стараюсь-стараюсь, а ничего? Они с ним людьми хотя бы станут! Хоть бы им счастье! (Визжит от слез, выдыхая все слова воедино.) Я ж ничего-о-оой-болит-коленку-расшибла-аа?!

В е р а. Вот зеленка — коленку помажь. (Мажет ей ссадину на коленке сама.)

Г а л и н а (тихо). Добрая ты. Он тебя любит, а меня… Плевать и не привыкать! Меня сперва отчим лупил для порядку, а потом уже муж — ногами в живот. Ты жизни не знаешь — прям как ребенок? И он, как ты, тоже блажной. Вредила ему — доказать вот хотела. А что докажешь, если блажной? Смешной такой! Книжки мне, как маленькой, читает. Думает, я тупая. Не понимаю, думает. А что понимать? Любовь у вас — вот… (Сбросив Верину руку, достает сигареты.) Уйди — не лезь. Ты жизни не знаешь, а блажных на раз обмануть.