Александр Островский. - Красавец мужчина
Лотохин. Что уж! Очаровательница! хороша-то хороша, да умеешь и товар лицом показать; ну, мужчинам-то и смерть.
Сусанна (совершенно довольная). Ах ты, дядя, какой! (Грозит пальцем.) А как ты хорошо меня понимаешь. И ведь это все ты вправду, без хитрости?
Лотохин. Да какая же мне корысть лгать-то?
Сусанна. Ну, благодарю. Да, вот с таким человеком можно говорить обо всем; ну, а уж с другим ни за что бы…
Лотохин. Ну, и поболтаем; благо время свободное.
Сусанна. Дело-то вот какое: я влюблена, милый дядюшка.
Лотохин. Ничего нет удивительного; это очень натурально.
Сусанна. Я женщина свободная и со средствами, я хочу выйти замуж за того человека, которого люблю.
Лотохин. Превосходно.
Сусанна. Я увидала его в Москве, там познакомилась с ним и полюбила. Вот тебе начало истории.
Лотохин. Пока история очень обыкновенная. Теперь, значит, дело стало за тем, чтоб узнать, что это за человек и стоит ли его любить, а тем паче выходить замуж. Потому что пословица говорит: семь раз отмеряй, а один отрежь.
Сусанна. Что это значит? Как отмерять? Я не понимаю.
Лотохин. Это очень просто. Например: ты нанимаешь повара… Для тебя что нужно? Чтоб он не оставлял тебя без обеда, чтоб не отравил тебя.
Сусанна. Да, конечно.
Лотохин. Поэтому ты собираешь о нем справки, требуешь аттестата, чтоб узнать, где он жил, у каких господ, знает ли свое дело и как вел себя.
Сусанна. Это повара, а если мужа… так как же?
Лотохин. И мужа так же. Ты стараешься узнать, в каком он был обществе, его знакомство, интимный кружок.
Сусанна. Зачем же мне это?
Лотохин. Но если он был в обществе шулеров или червонных валетов, так ведь такой тебе не годится, чай? Как ты думаешь?
Сусанна. Ну, само собой, нечего и думать.
Лотохин. А если и из порядочного общества, так надо узнать, не должен ли.
Сусанна. Зачем? Нет, это не надо. Можно заплатить.
Лотохин. Да ведь каков долг? Другому кавалеру и вся-то цена грош, а долгу-то натощак не выговоришь. А если долгов нет, так нет ли каких обязательств.
Сусанна. Какие еще обязательства?
Лотохин. А вот какие: я, дворянин, там, или чиновник и кавалер такой-то, обязуюсь жениться на мещанке такой-то слободы, девице Милитрисе Кирбитьевне, в чем и даю сию расписку.
Сусанна. Да разве такие обязательства бывают?
Лотохин. Бывают. Одна моя знакомая недавно вышла замуж, так у мужа-то таких обязательств оказалось четыре.
Сусанна. Четыре. Как много!
Лотохин. Достаточно и одного, и то скандалу-то не оберешься.
Сусанна. Что же с этими обязательствами делать.
Лотохин. Надо по ним деньги платить.
Сусанна. Сколько?
Лотохин. А сколько мещанская девица потребует, сколько ее совесть не зазрит.
Сусанна. А если ей не заплатить?
Лотохин. Тогда молодого-то мужа потребуют в суд. Это будет спектакль любопытный, особенно для жены. Она может во всей подробности ознакомиться с любовными похождениями своего мужа. Мещанские девицы имеют привычку и на суде в речах своих сохранять прежнюю короткость с своими изменниками. И заговорит она с чувством: «Сердечный ты друг мой, кабы я прежде-то знала, что ты такой мошенник, не стала бы я с тобой и вязаться».
Сусанна. Так и скажет?
Лотохин. Так и скажет. У мещанских девиц такое правило: «Коли уж денег не возьму, так осрамлю по крайности». И надо правду сказать, что срамить они мастерицы и довели это искусство до высокой виртуозности.
Сусанна. Ха, ха, ха. Как это смешно! Но успокойся, любезный дядюшка! Со мной ничего этого не будет, мой жених не Дон-Жуан, он сам несчастная жертва. Когда он был очень молод, доверчив, его женили чуть не насильно на девушке безобразной, злой, развратной, и притом же много старше его. Вся жизнь его есть непрерывное страдание, пытка.
Лотохин. Так он женат?
Сусанна. Ну, так что же?
Лотохин. Ты сумасшедшая! Нет, Сусанна Сергевна, я за доктором пошлю.
Сусанна. Оставьте, пожалуйста! Нисколько я не сумасшедшая. Он терпел, терпел, наконец хочет развестись с женой. На это нужны деньги, а он беден, вот почему я и хочу заложить свое имение. Говорят, это очень дорого стоит.
Лотохин. А если он возьмет деньги-то, а с женой-то не разведется? После и ищи его с деньгами-то!
Сусанна. Ах, ах, что ты говоришь! Да я ему верю больше себя. Я готова ему все отдать.
Лотохин (всплеснув руками). О! Боже мой! Что ты делаешь!
Сусанна. Да погоди охать-то, я еще не отдала ничего. Знаешь ли, дядя, у меня какой-то странный характер. Я иногда так расчувствуюсь, что готова все отдать, а как придется вынимать деньги, так мне и жалко. У нас в роду была одна такая бабушка, так я, должно быть, в нее.
Лотохин. Эта черта в тебе хорошая. А зачем же мужей-то с женами разводить? Чего только эти женщины не выдумают.
Сусанна. Ах, какой ты, дядя, смешной! Да непременно развод. Я больше имею прав на него, чем его жена.
Лотохин. Каких это? Что ты говоришь?
Сусанна. Да конечно. Я люблю его, а она – нет; я богаче… Коли у нее нет состояния, какое же она имеет право на такого мужа? Наконец, он страдает, я хочу его освободить; это доброе дело. Все это на суде должны принять во внимание.
Лотохин. Ну да, как же, непременно.
Сусанна. Мы обязаны делать добрые дела, жить только для себя – нехорошо; надо помогать и ближнему. Ведь это человек кроткий, нежный, с младенческой душой. Кабы ты послушал, как он рассказывает о своих страданиях! Я плакала, плакала. Он хорош, умен, образован и в таком несчастном, жалком положении. Ах, как я плакала! Ну, наконец, я не утерпела и приехала.
Лотохин. Зачем ?
Сусанна. Я соскучилась.
Лотохин. По ком?
Сусанна. Да не по тебе же, дядя; конечно, по нем.
Лотохин. Да разве он здесь?
Сусанна. Да я уж, кажется, говорила тебе… Он здешний помещик, Аполлон Евгеньич Окоемов.
Лотохин (пораженный). Окоемов!
Сусанна. Разве ты его знаешь?
Лотохин. Да… немного я слыхал о нем.
Сусанна. Что же ты слышал? Скажи!
Лотохин. Я скажу тебе после; я соберу еще некоторые справки.
Сусанна. Кто-то пришел к тебе; я пойду в свой номер. Мне еще работы много, надо гардероб разобрать.
Лотохин. Пойдем, я тебя провожу.
Сусанна и Лотохин уходят в дверь налево. Из средней двери выходят Сосипатра, Пьер и Акимыч.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕСосипатра, Пьер и Акимыч.
Акимыч. Сейчас были здесь… Должно быть, вышли в соседней номер; тут у них родственница, проездом в имение, остановились до завтра. Извольте обождать минутку.
Сосипатра. Хорошо, мы подождем. Доложи поди.
Акимыч. Слушаю-с. (Уходит в среднюю дверь.)
Пьер. Какой Олешунин смешной.
Сосипатра. Это не новость, мой друг! Найди что-нибудь поинтереснее.
Пьер. Я вам самую свежую новость хочу рассказать. Мы сегодня завтракали вместе с Олешуниным, он хвастался какой-то новой победой, говорил, что получил billet-doux.
Сосипатра. От горничной, вероятно.
Пьер. Так и сияет от радости.
Сосипатра. А вам с Жоржем завидно? Пусть его блаженствует, ему это в диковинку.
Пьер. Да правда ли, не сочиняет ли он?
Сосипатра. Коли есть что, так он не утаит, он по всему городу разблаговестит. Он, можно сказать, из одной чести бьется; ему не любовь нужна, а чтоб все знали, что его любят. Посмотри, как он голову-то подымет.
Пьер. Да он и теперь уж поднял и на нас смотрит с глубоким презрением.
Входит Акимыч.
Акимыч. Сейчас будут. Извиняются. (Уходит в среднюю дверь.)
Сосипатра. Поди, Пьер, подожди меня в общем зале.
Пьер. Здесь Жорж, он на биллиарде играет, мы обед заказали.
Сосипатра. И прекрасно. Я одна домой доеду.
Пьер кланяется и уходит. Из левой двери входит Лотохин.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕСосипатра, Лотохин, потом Акимыч.
Лотохин. Извините! Все с женщинами, служба моя тяжелая. (Подает руку Сосипатре.) Очень рад вас видеть; благодарю, что осчастливили. Бумаги ваши, отчеты и письма управляющих я разобрал. Надо их обоих сменить, вот и все. Я вам пришлю из Москвы, у меня есть на примете два человека. Дела ваши в отличном положении, только не обращайте внимания на пустяки, а смотрите на существенное. Впрочем, это уж обыкновенный, неизбежный недостаток женского хозяйства. Мало вывелось кохинхинских цыплят, и вы ужасно разгневались; мечете громы и молнии, грозите всех погнать, а недочет более двухсот четвертей пшеницы вы проглядели и оставили без замечания, и тем поощрили управляющих к дальнейшему воровству. Впрочем, вы можете быть спокойны, ваши имения в хорошем положении. Поменьше гнева и поменьше доверия, и побольше…