Федерико Гарсиа Лорка - Стихотворения. Проза. Театр (сборник)
Любовь дона Перлимплина
Еще в 1924 году Лорка писал другу о своей работе над этой пьесой, которую впоследствии назвал «эскизом трагедии», а в 1926 г. послал ему же отрывок из этой «любовной алелуйи» – лубочной картинки. Однако поставлена пьеса была лишь в 1933 г. в мадридском театре «Эль Эспаньоль».
Героя своего гротеска Лорка охарактеризовал так: «Дон Перлимплин – менее всего рогоносец, менее чем кто-либо. Чудовищный обман жены разбудил его воображение – и он оставил обманутыми всех женщин, сколько ни есть их на земле. В «Доне Перлимплине» я хотел подчеркнуть контраст лирики и гротеска, постоянно их смешивая. Пьеса держится музыкой, как опера в камерном театре. Паузы заполняют сонатины Скарлатти, связывая действие, диалоги идут под музыку и постоянно прерываются аккордами – они расставляют акценты».
Сценки
Эти сценки, или «диалоги», как назвал их в письме автор, носят во многом экспериментальный характер и могут служить примером сплава сюрреалистических и фольклорных элементов, который вскоре станет характерной приметой драматургии Лорки. «Променад Бастера Китона» и «Девица, матрос и студент» были опубликованы в журнале «Эль Гальо» (1928, апрель, № 2), который Лорка с друзьями начали издавать в Гранаде. «Бредни» предназначались для третьего номера, который так и не увидел свет. Вместе три пьески были опубликованы посмертно в Париже в 1951 г.
Променад Бастера Китона
Бастер Китон (Джозеф Фрэнк Китон, 1895—1966) – американский комедийный актёр и режиссёр, наряду с Чарли Чаплином один из величайших комиков немого кино, создатель маски комика без улыбки, человека с каменным лицом. Юрий Никулин отмечал, что на его цирковой образ повлияла маска Бастера Китона.
Девица, матрос и студент
Эмилио Прадос Болин (1899—1962) – испанский поэт, друг Лорки, после поражения Республики эмигрировал в Мексику.
Мануэль (Манолито) Альтолагирре (1905—1959) – испанский поэт, друг Лорки; после поражения Республики эмигрировал в Мексику, затем поселился на Кубе; в 1959 г. вернулся на родину. В двадцатые годы вместе с Э. Прадосом издавал в Малаге журнал «Побережье» («Эль Литораль»), где печатался Лорка.
Диалог с Луисом Бунюэлем
Луис Бунюэль Портоле́с (1900—1983) – друг Лорки и Дали по Резиденции, испанский кинорежиссёр, после поражения Республики эмигрировал в Мексику.
Аугусто – Аугусто Сентено – друг Лорки по Резиденции, испанский филолог, после падения Республики эмигрировал в США, профессор Принстонского университета.
Альфонс Карр (1808—1890) – французский журналист, поэт, писатель и издатель; прославился как острослов и сочинитель эпиграмм. В тексте отсылка к его «дневникам-фантазиям» – «Прогулки за садовой оградой» (1855) и «Письма из моего сада» (1857).
Когда пройдет пять лет
Над этой пьесой, тесно связанной с «Публикой» и написанной почти одновременно, Лорка начал работать в США, а завершил сразу по приезде – в Гранаде, в августе 1931 г. Осенью поэт прочел ее друзьям – и встретился с непониманием, которое его огорчило и обескуражило. Однако в 1933 г. Лорка все же предложил пьесу мадридскому студийному театру «Анфистора», и она была принята к постановке, но по причинам экономического характера до премьеры дело не дошло. Репетиции при участии автора были возобновлены лишь весной 1936 г., но премьера не состоялась – началась гражданская война. В театре чудом сохранился машинописный экземпляр текста с авторской правкой, по которому пьеса и была напечатана посмертно – в 1954 г.
В одном из интервью Лорка называет «Когда пройдет пять лет» мистерией со всеми особенностями, присущими жанру, «мистерией о времени, которое проходит».
Таким образом, зритель предварительно извещен о правилах игры: не следует ждать сюжета с завязкой и развязкой и головокружительных фабульных перипетий, не надо верить на слово ремарке, оповестившей, что действие происходит там-то и тогда-то, и часам, которые бьют то шесть, то двенадцать; на сцене не будет ни типажей, ни колоритных натур, равно как и индивидуальных речевых характеристик и глубокой психологической проработки.
Мистерия начинается в библиотеке, и это не просто место действия. Библиотека – убежище Юноши и обиталище книг – самим фактом своего существования сразу перемещает происходящее в иное пространство: необъятный фантастический мир литературы, мир грезы. Вспомним, в книге на все времена, великой испанской книге, тоже все началось с библиотеки. Так уже первая ремарка «Когда пройдет пять лет» отсылает нас к «Дон Кихоту» и устанавливает тем самым систему координат и ассоциаций. А в конце первого акта пьеса обретает вторую координату – кальдеронианский тезис «жизнь есть сон». До Кальдерона сон в искусстве был или повествовательной рамкой, или попросту рассказом о сне. После него все вернулось на круги своя – до самого ХХ века. И Лорка едва ли не единственный, кто наследует Кальдерону и воскрешает зыбкость границы и философию вопроса. Не забудем и авторское признание: «Корни моего театра – кальдеронианские. Это магический театр».
Юноша – главному герою пьесы, первому из своих двойников, Лорка отдал много своих привычек и в том числе свой страх смерти и тревогу, которую внушали ему вестники смерти – старики. Вот строки из интервью: «Меня приводят в ужас эти тусклые, слезящиеся глаза, сжатые губы, отеческие улыбки – я чувствую, как старики тянут меня за собой в пропасть… Вот что такое старость – привязь, цепь, на которой бездна смерти держит юность».
Слонялась по крышам,//побирушка, нос как полушка! – цитата из детской песенки, сопровождающей игру. Брат поэта, сестра и друзья, с которыми он вместе рос, узнают в пьесе игры, песенки и считалки своего детства и свидетельствуют: в «Когда пройдет пять лет» их можно найти почти во всех стихотворных фрагментах.
…мертвая чайка на камне//и цветок в ее клюве немом – эта андалузская песенка (тоже песенка детства, запомнившаяся и поэту, и его брату, и сестре) уже звучала в кукольной пьеске «Трагикомедия дона Кристобаля», но там она была просто колоритной музыкальной вставкой. Здесь песенка звучит иначе – как последний аргумент жизни в споре со смертью.
Второй Друг – одна из масок автора, причем с наибольшим внутренним и внешним сходством. Платье Второго Друга с огромными голубыми пуговицами и кружевным жабо отсылает к излюбленному в автопортретах Лорки костюму Пьеро. Но главное – этому персонажу Лорка отдал свое никогда не умиравшее детство. В 1934 году на просьбу интервьюера рассказать о своей жизни Лорка отвечает: «А разве жизнь прожита? Те годы, что я прожил, еще не взрослые, для меня они – дети. Детство до сих пор живет во мне. Воспоминания детства, вплоть до самых ранних, для меня и сейчас трепетное настоящее». Эхо этих речей в тексте Второго Друга: «Все-таки я еще вижу, как я сижу на черешне… в серой матроске с серебряными якорями…» Ему же Лорка подарил свою серую (именно серую, подтверждает сестра) матроску с якорями, детские фотографии и свои стихи. Никогда прежде Лорка не включал в пьесу ранее написанные стихи, а здесь, в «Когда пройдет пять лет», Второй Друг словно в забытьи повторяет строки «Возврата», и они становятся одной из главных мелодий пьесы:
О, вернитекрылья!Мне пора!Умереть,как умерло вчера!
Гранд-опера́ – театр в Париже, один из самых известных и значимых театров оперы и балета мира, расположен во дворце Гарнье.
Вергилий – Публий Вергилий Марон (70 г. до н. э. – 19 г. до н. э.) – один из самых значимых древнеримских поэтов, избранный Данте проводником по кругам ада.
В Средние века Вергилий – уже в качестве чудодея – становится героем множества легенд, рассказывающих, что он создал, например, удивительные бронзовые статуи, спасающие Неаполь от извержений Везувия, а также не то бронзовую, не то медную муху, собственноручно установленную им на городских воротах, дабы предохранить город от заразы.
Арлекин – этот образ соотносится не только с персонажем комедии дель арте, но и с древнейшим мифологическим пластом: в английской легенде IX века предводителя демонов звали Арлекином (возможно, от англ. Hell – ад). Вероятно, поэтому непременным атрибутом Арлекина до сих пор остается шпага. У Лорки много рисунков этой маски, и дважды (см. также «Публику») она становится персонажем в его пьесах. Кроме того, в Америке Лорка написал короткий киносценарий, где также появляется сначала мальчик в костюме Арлекина, а потом Костюм Арлекина.
Что там запело,//так далеко и смутно?//Любовь моя, светает,//опять вернулось утро – этот лейтмотив третьего действия прежде был рефреном стихотворения «Ночной ветер».
С черными шелковыми лентами… – Ассоциация новой обуви со смертью автобиографична. Друзья рассказывают, что Лорка донашивал ботинки до дыр и на уговоры купить новые отвечал: «В новых – только в гроб». В одном из интервью он подробно объясняет этот суеверный страх: «Стоит остановиться – и смерть наготове. Вот сидят люди, спокойно беседуют, а вы посмотрите на ноги – как ужасающе недвижны туфли. Безжизненная, мрачная, застывшая обувь, в эти минуты человек не нуждается в ней, и она мертвеет. Туфли, ноги, когда они неподвижны, мучительно неотличимы от мертвых. Видишь их оцепенение, их трагическую незыблемость, свойственную только ногам, и думаешь: еще каких-нибудь десять, двадцать, сорок лет – и весь ты оцепенеешь, как они. А может, минута. Может быть, час. Смерть – рядом. Я не могу и на минуту прилечь на постель в туфлях, а теперь, кажется, иначе и не отдыхают. Ноги, когда они лежат – вот так, опираясь на пятки, ступнями вперед, напоминают мне ноги мертвых, которые я видел ребенком. Так они и лежали – недвижные, одна подле другой, в ненадеванных туфлях… Это сама смерть».
