«Блудный сын» и другие пьесы - Андрей Хинг
К а э т а н а. Разве откровенность грех? Собственно говоря, что я?
Ф е л и п е. Ты назвала мою страну пустыней.
Б а л т а з а р. Сказала про мертвеца, что он мертв… Обвинила падаль в том, что она смердит…
С е к р е т а р ь. Дон Балтазар, сегодня у нас праздник!
Донья Маргерита шевелит губами, словно вполголоса молится. Дон Фелипе смотрит в пол. Падре Суанца приближается к нему, он явно хочет найти выход из этой мучительной ситуации.
С у а н ц а. Молодые люди любят играть словами и понятиями, экселенца; они очень хорошо знают то, что у них под носом, но их очень мало занимает то, что было до них; в определенном смысле это естественно, всегда так было, а иногда — любопытно.
Ф е л и п е. Сейчас вы тоже играете словами, Суанца, и даже больше, чем сеньорина. У меня на игры никогда не было времени.
Б а л т а з а р. Меч и молитва, падре!
Ф е л и п е (пристально глядя на сына, говорит медленно, вполголоса). Ты оседлал мою душу, сынок, и едешь, едешь на ней… Сталкиваешь меня во тьму. В тебе растет злоба. Собственно говоря, я не знаю, почему я никогда этому не воспротивился…
Б а л т а з а р. У тебя была палка!
Ф е л и п е. Сломалась. Только не воображай, что ее сломал ты!
Б а л т а з а р. Боже упаси! Упущенный случай не возвращается…
Ф е л и п е. Господин секретарь!
Фелипе садится. Его оклик прозвучал резко. Из глубины сцены появляется Секретарь и встает за спиной Фелипе. Происходит стремительный и лаконичный диалог. Все это время Балтазар бродит по залу, переходит от одной группы к другой, обращаясь к озабоченным гостям с шутливыми замечаниями.
С е к р е т а р ь. Что изволите, экселенца?
Ф е л и п е. Отчет за последние три месяца!
С е к р е т а р ь. Меня не предупредили. Необходимы материалы. Я составил докладную записку.
Ф е л и п е. Не нужно. Доложите в общих чертах!
С е к р е т а р ь. Этого будет достаточно?
Ф е л и п е. Подробности — ваше дело.
С е к р е т а р ь. И целое, и детали не веселят. Экономика зависит от деятельности администрации, а здесь, судя по всему, не мы хозяева положения. Ситуация почти критическая. Разрешите заметить, я своевременно обращал внимание…
Ф е л и п е. Без обиняков!
С е к р е т а р ь. Извольте, без обиняков! Расходы администрации, даже без учета вашего хозяйства, превышают доходы.
Ф е л и п е. Цифры!
С е к р е т а р ь. Не имея под рукой документов, я могу называть лишь приблизительные. И все равно картина не меняется. Расходы — восемьсот двадцать тысяч. Доходы меньше на шестьдесят тысяч.
Пауза. В наступившей тишине слышен голос Балтазара.
Б а л т а з а р. Танцев не будет! По государственным соображениям…
Ф е л и п е. Я требую объяснений!
Б а л т а з а р. …и чтобы не слишком потели…
С е к р е т а р ь. Экселенца, я полагал, вы знаете… Страна действительно безлюдна. Жителей нет. Индейцы ушли в горы. Оставшиеся выдерживают на плантациях не больше года. Таково положение дел.
Ф е л и п е. Соберите налоги. Выжмите любыми способами!
С е к р е т а р ь. Позвольте заметить, где ничего нет, там сам бог не сможет взять.
Ф е л и п е. Бог оправдывает грехи, но сам не является оправданием для них. Подумайте, что говорите!
С е к р е т а р ь. Понимаю, экселенца!
Ф е л и п е. Что предлагаете?..
С е к р е т а р ь. Наша гвардия малочисленна. Бывшие солдаты вашего высочества и есть те, с кого можно брать, ведь земли принадлежат им.
Снова пауза, на этот раз небольшая, и снова голос Балтазара.
Б а л т а з а р. Южный ветер возбуждает сумасшедших и женщин…
Ф е л и п е. Они не дают?
С е к р е т а р ь. Им нечего дать! Извольте спросить их. Большинство из них присутствует здесь.
Ф е л и п е. Тем не менее колониальная подать отправлена в Испанию?
С е к р е т а р ь. Да.
Ф е л и п е. Подтверждение получили?
С е к р е т а р ь. Совет по делам Индий не отвечает.
Ф е л и п е. Двор?
С е к р е т а р ь. Молчит.
Ф е л и п е. И декрета нет… (Выпрямляется на стуле; говорит, чеканя слова.) Назначение вице-королем этой страны — мое не подлежащее сомнению право, оно подтверждено деяниями, которые невозможно отрицать, кровью, которая высохла, но следы ее видны. Испания молчит. Почему? Вы должны это знать! Какую интригу затеяли там, за морем? Кто?
Секретарь пожимает плечами. Балтазар стремительно подходит к отцу.
Б а л т а з а р. Время, отец! Время.
Тишина. Гости опустили глаза, но чувствуется, все внимательно следят за происходящим.
Не понимаешь?
Ф е л и п е. Возможно, понимаю… Все равно объясни!
М а р г е р и т а. Фелипе!..
Б а л т а з а р. Каждая любовь однажды сама себе надоедает. Верность стареет, залезает в угол и дремлет. Приверженность нужно кормить сырым мясом и укрощать при помощи бича, точно так же как дикого зверя в клетке. Человеческое деяние не может вечно пребывать в парадном облачении.
Ф е л и п е (резко). Я не просил тебя говорить со мной аллегориями!
Б а л т а з а р. Прикажешь быть более конкретным? Пожалуйста! Ты завоевал эту страну. Потом подарил ее его апостольскому величеству, а его величество вознаградили тебя поцелуем в лоб. Ах!.. Как давно это было, не так ли?.. Наверное, сейчас придворные говорят: «Ваше величество, дон Фелипе прислал из-за моря письмецо…» А величество: «Дон Фелипе?.. Кто это? Ах, тот… Ну как же…» Его величество не убеждены, что каждый поцелуй — присяга на вечную верность.
Ф е л и п е. Кто это научил тебя рассказывать сказки?
Б а л т а з а р (оборачивается к Суанце). А вам не кажется, что нарисованная мною картина вполне вероятна?
С у а н ц а. Не знаю.
Б а л т а з а р. Знаете, однако предпочитаете заткнуть уши и помалкивать. О чем вы вообще говорите, падре?
С у а н ц а. Обо всем.
Б а л т а з а р. Нет! О кошках доньи Маргериты. О новой амазонке доньи Каэтаны. Иногда, с церковной кафедры, о страданиях господа нашего Иисуса Христа. Но хоть раз вы говорили о страданиях моего отца?
Ф е л и п е. Езди на моей душе, сынок, езди смелее! Я ведь разрешал тебе это двадцать лет…
Б а л т а з а р. Еду! Допустим, я тебя спрошу: не воображаешь ли ты, будто тебя помнят?
Ф е л и п е. Нет!
Б а л т а з а р. Что благодарность государя и отечества остается на веки вечные?.. И время, в которое мы живем, должно быть непрерывным празднеством?.. И где? Ты пристально смотришь на меня и, может быть, действительно не понимаешь… Разве можно устраивать празднества в пустыне? Каэтана тебе куда как ясно объяснила, где мы находимся, в какой стране. Господин секретарь перевел ее слова в цифры. На невозделанных полях растут лишь сорняки.
Ф е л и п е. Довольно!
Отец и сын смотрят друг на друга; потом сын кланяется и отходит к столу. Вынимает из вазы розу, подносит ее к пламени свечи. В тишине слышен тихий голос Маргериты.
М а р г е р и т а. Здравицу, Фелипе! Пожалуйста!
Ф е л и п е. В честь кого? В честь кого? В честь этих теней?
Слуги разносят напитки. Шаги. Из глубины сцены неожиданно раздается голос Долговязого.
Д о л г о в я з ы й. Генерал, я не привык говорить речи… Но кто-то должен… Мне бы хотелось напомнить, что мы верны присяге, но иногда обстоятельства бывают сильнее…
Ф е л и п е. Верны!..
Д о л г о в я з ы й. Вам!
Ф е л и п е. А когда на меня кидается пес и хватает за ногу, вы, вместо того чтобы схватить палку, в лучшем случае кричите ему «прочь» или «пш-ел»!..
Д о л г о в я з ы й. Генерал…
Ф е л и п е. Я не о
