Пьесы - Эдвард Джордж Бульвер-Литтон
Эволюция, которую проходит Бульвер-драматург, может показаться на первый взгляд прямо обратной эволюции Бульвера-политика. Считаясь одним из видных сторонников антидворянской избирательной реформы, Бульвер воскрешает в «Герцогине де Лавальер» образы доблестных аристократов былых времен и вздыхает о временах, когда «чувства правили миром». Начав отходить от либералов и связав, наконец, свою судьбу с консерваторами, Бульвер, напротив, становится заметно трезвее и «буржуазнее». На смену торийским воздыханиям об испорченности общества, погубленного корыстью новых правителей, приходит славословие богатства. На смену выспренности — деловая простота. На смену морали феодальной — мораль буржуазная. Подобная эволюция Бульвера-художника была, однако, вполне закономерна. В ней по-своему отразился тот дух компромисса, которому всю жизнь служил Бульвер. «Творец „Ришелье“, „Нормана“ и проч, заслуживает внимания критиков и в том случае, когда он ошибается (что, впрочем, бывает с ним довольно часто), потому что вообще английская публика разделяет его заблуждения и участвует в них», — не без иронии писал один русский журнал девятнадцатого века. «Заблуждения» Бульвера действительно всегда были «заблуждениями» английской истории. В период подготовки и осуществления парламентской реформы Бульвер отразил то старое, что правящие классы вкладывали в это политическое новшество. В период успокоения после бурь минувших десятилетий — то новое, буржуазное, что выражала теперь политика консерваторов.
С особой наглядностью обнаружилось это в последней пьесе Бульвера «Уолпол», «комедии на исторический сюжет», написанной в 1869 году. (На сцене эта пьеса поставлена не была.) От консерватора лорда Литтона можно было ожидать самого злого разоблачения крупнейшего вигийского премьер-министра прошлого века, прославившегося как величайший мздоимец. В действительности случилось иначе. Мудрый государственный муж, человек, до конца преданный интересам своей страны, добрый, благожелательный и беспристрастный — таким предстает перед читателем Уолпол в пьесе Бульвера. Уолпол не только берет и раздает взятки. Он подкупает политических противников своей душевной широтой и любовью к родине.
С добродушной улыбкой вспоминает Бульвер «своеобразную манеру» Уолпола вести государственные дела. Он целиком присоединяется к той оценке, которую в минуту раздумья дает себе сам Уолпол. Историки, говорит герой Бульвера, немало, наверно, поиздеваются над моими промахами и пороками. Они раскопают всех прохвостов, которых я подкупил, и подивятся ценам, которые я им назначал. Но им придется признать, что делалось это во благо родины. Я сорил деньгами, но не проливал кровь, и когда Англии угрожали Франция и Рим, сумел усилить страну и сделать ее более свободной. Все это заставит позабыть о моих методах, заключает Уолпол. Так Бульвер делает последний штрих в своем новом кредо. За туманными словами о «благе родины» скрывается полнейшее оправдание политического аморализма. Цель оправдывает средства — если эта цель состоит в усилении буржуазного государства. Это было высказано гем самым Бульвером, который утверждал некогда, что «счастье иль несчастье — лишь в наших душах».
Таков путь, пройденный Бульвером-драматургом. Его успехи перемежались с провалами, правда — с неправдой и полуправдой, художественные взлеты — с искусственностью и претенциозностью. Творчество Бульвера давно перестало быть частью живой практики театра. И тем не менее для нас теперь интересен весь его творческий путь. Драматическое наследие Бульвера не очень велико, но на нем можно изучить чуть ли не все крупные драматические формы, принятые в Англии на протяжении почти полувека.
Познакомившись с драматургией Бульвера, мы получаем возможность судить о длительном периоде истории английской драматургии. И пусть этот период не оставил драматических шедевров. Он следовал за периодом Просвещения и предшествовал творчеству О. Уайльда и Б. Шоу. Изучив этот период, можно лучше понять закономерности развития английского театра, пристальней вглядеться не только в праздники его, но и в будни, оценить традицию и новаторство в работе больших драматургов последующих десятилетий.
Ю. Кагарлицкий
Лионская красавица или Любовь и гордость
ПЬЕСА В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ
THE LADY OF LYONS; or, LOVE AND PRIDE
Перевод Л. БОЛЬШИНЦОВОЙ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Босан — богатый лионский дворянин, влюбленный в Полину Дешанель и отвергнутый ею.
Глэвис — его друг, также отвергнутый поклонник Полины.
Полковник Дамас — офицер французской армии, впоследствии генерал, кузен мадам Дешапель.
Мосье Дешапель — лионский коммерсант, отец Полины.
Хозяин трактира «Золотой лев».
Гаспар.
Клод Мельнот.
Первый офицер.
Второй офицер.
Третий офицер.
Слуги.
Нотариус.
Мадам Дешапель.
Полина — ее дочь.
Вдова Мельнота — мать Клода.
Джанет — дочь трактирщика.
Марион — служанка Полины.
Место действия — Лион и его окрестности. Время — 1795–1798 годы.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Комната в доме Дешанель в Лионе. Полина сидит, откинувшись на спинку дивана. Марион, служанка, обмахивает ее веером. Позади дивана — столик, на нем разбросаны ноты, стоит ваза с цветами. Мадам Дешанель сидит тут же. Из открытого окна виден сад.
Мадам Дешапель. Приколи розу чуть левее, Марион.
Марион перекалывает розу в волосах Полины.
Вот так! Она оттеняет и волосы, и турнюр, и… je ne sais quoi[1]. Ты в самом деле очень хороша, дитя мое! Совсем в моем стиле. Меня ничуть не поражает твой успех! Все от мала до велика, старики и юноши, бедняки и богачи поклоняются красавице Лиона! Ах, мы оживаем в наших детях, особенно когда у них наши глаза и цвет лица!
Полина (томно). Вы избалуете свою Полину, мама. (В сторону.) Хорошо бы узнать — от кого эти цветы?
Мадам Дешапель. Нет, дитя! Я расхваливаю тебя лишь для того, чтобы внушить тебе чуточку честолюбия. Ты рождена для блестящей партии, Полина. Красота либо ничего не стоит, либо стоит очень дорого — если знать ей цену. Марион, вели закладывать коляску.
Марион уходит.
Полина. Кто же он? Кто присылает мне каждый день эти чудесные цветы? Какие они душистые…
Входит слуга.
Слуга. Мосье Босан, мадам.
Мадам Дешапель. Проси.
Слуга уходит.
Полина, это еще одно предложение! Я чувствую, верь мне! Твоему отцу давно пора нанять специального писца, чтобы вел книгу учета твоих побед.
Входит Босан.
Босан. Как я счастлив, что застал вас дома! (В сторону.) Как она прелестна! Конечно, это огромная жертва — взять жену из купеческого рода, но уж зато ее семья будет мне век признательна! (Громко.) Мадам, разрешите сказать несколько слов вашей прелестной дочери. (Подходит к Полине.)
