Мартин Макдонах - Королева красоты
МОРИН (мечтательно, тихо). С собой в Америку… (Приходя в себя). Который час? О, черт, он уже на вокзале! Я должна его видеть. О, Господи… А что надеть? М-м. Черное платье! Короткое черное платье! Напомнит ему кое-что. (Бросается в холл.)
МЭГ (тихо, рыдая). Морин… помоги мне…
МОРИН быстро возвращается, надевая на ходу платье.
МОРИН (себе под нос). Ну, как я? Надо быть на высоте. Который час? О, Боже…
МЭГ. Морин, помоги мне…
МОРИН (причесываясь). Помочь тебе? После того, что ты натворила? Ишь какая. Не дождешься. И вот еще что. Если я опоздаю на вокзал, ты свое получишь на всю катушку, попомни мои слова. Прочь с дороги… (Перешагивает через Мэг и выходит.)
Пауза. МЭГ по-прежнему лежит на полу, корчась. Входная дверь с треском открывается, и входит МОРИН.
Забыла ключи от машины… (Хватает со стола ключи, подходит к двери, возвращается к столу и выключает радио.) Экономить надо электричество. (Снова выходит, хлопая дверью.)
Пауза. Слышен шум отъезжающей машины. Пауза.
МЭГ (тихо). А кто же будет за мной ухаживать? (Вся дрожа, смотрит на свою обожженную руку.)
Затемнение
Картина восьмая
Тот же вечер. Комната освещается только светом, пробивающимся сквозь каминную решетку. Видны лишь силуэты МЭГ, качающейся в своем кресле, и МОРИН, медленно прохаживающейся по комнате с кочергой в руке. На ней черное платье.
МОРИН. В Бостон. Я еду в Бостон. А братья Кеннеди, кстати, не оттуда родом? Роберт мне нравится больше, чем Джек. Он к женщинам лучше относился. Хотя кто его знает. (Пауза.) Бостон. И звонить туда приятней, чем в Англию. Да везде лучше, чем в этой Англии. Никакого дерьма, никаких уборок, никто не обзывается. А если кто и заикнется, то Пато любого на место поставит. Но вряд ли до этого дойдет. Американцы любят ирландцев. (Пауза.) Просто умолял меня. На колени вставал, чуть не плакал. На станции его поймала, пять минут до отхода поезда оставалось. Спасибо твоим стараниям. Застала его. Но больше ты в мою жизнь вмешиваться не посмеешь. Это я тебе точно говорю. Опоздай я на пять минут, ты бы у меня покорчилась не так, как сейчас. Уж я б тебя отделала как следует. Бедняга. Бедная старая сучка. (Пауза.) Зацеловал меня всю. А какие глаза у него голубые. А обнимает так, что дух захватывает. «Почему ты не ответила на мое письмо?» Все порывался приехать сюда и дать тебе хорошую затрещину. А я ему: «Да брось мараться, она же выжившая из ума старуха». Выгораживала тебя. (Пауза.) «Когда достанешь денег, приедешь ко мне в Бостон, любовь моя?» Приеду, обязательно приеду. Поженимся мы или нет, мне все равно. Пусть сплетничают, язык-то без костей. Обо мне всегда сплетни распускали. Пусть их. Главное, что Пато и я будем вместе. Спать, прижавшись друг к другу. Это же предел моих мечтаний. (Пауза.) «А что делать с твоей престарелой мамой? В доме для престарелых не слишком грубо с ними обращаются?» – «Не грубо не грубо, просто удовольствие это дорогое». – «А как насчет сестер?» – «Они эту сучку не выносят ни секунды. Даже на Рождество. Начисто забыли, когда у нее день рождения. Все спрашивают меня: «Как ты с ней справляешься?» А я им: «Да палкой по спине и весь разговор». (Пауза.) «Ладно, поступай как знаешь» Он уже был в купе и целовал меня из окошка! Прямо как в кино. «Как решишь, так и будет. Месяц, буду ждать месяц. А если поймешь, что расстаться с ней не можешь, я все пойму. Хоть и тяжело мне будет. Если нужно будет ждать год, буду ждать год». – «Да какой там год», а поезд уже тронулся. Какой там год. Я буду уже через неделю!
Кресло-качалка останавливается. МЭГ медленно сползает с него и тяжело падает на пол. Она мертва. Видна обожженная часть голого черепа. МОРИН смотрит на нее со скучающим видом, касается ее носком туфли затем ставит ногу ей на спину и задумывается.
«Оступилась и прямо головой вниз». Вот так (Пауза.) Вот так вот.
Затемнение
Картина девятая
Дождливый день. Входная дверь открывается, и входит МОРИН. Она в траурном одеянии. Снимает жакет и медленно прохаживается по комнате, ни на чем не концентрируя внимания. Зажигает камин, включает негромко радио и садится в кресло-качалку. Через секунду с смешком достает с кухонной полки пачку «Комплана», пакет с крупой и высыпает содержимое в огонь. Выходит в холл и возвращается со старым чемоданом. Кладет на стол, стирает с него толстый слой пыли. Открывает его, на секунду задумывается и возвращается холл.
Раздается стук в дверь. МОРИН возвращается, ненадолго задумывается, убирает чемодан с стола и ставит его рядом с ним. Слегка поправляет прическу и подходит к двери.
МОРИН. А, Рэй, привет.
РЭЙ (из-за двери). Привет, уважаемая.
МОРИН. Заходи.
РЭЙ. Я вас заметил, когда вы шли домой. (Входит и закрывает за собой дверь.)
МОРИН не спеша проходит на кухню и готовит себе чай.
Я не ожидал, что вы вернетесь так рано. А вы на прием не пойдете? Или как это называется. Ну, в общем, то что в «Рори» намечается.
МОРИН. Нет. У меня есть кое-какие дела и поприятней.
РЭЙ. Понятно, понятно. А сестры ваши пошли?
МОРИН. Конечно, само собой.
РЭЙ. А потом придут сюда, да?
МОРИН. Да нет, прямо домой пойдут, насколько я поняла.
РЭЙ. Ну да, конечно. Пока сюда доберешься. Целая история. (Пауза.) Все прошло нормально?
МОРИН. Ну конечно.
РЭЙ. Несмотря на дождь.
МОРИН. Несмотря на дождь.
РЭЙ. Да, денек для похорон еще тот.
МОРИН. Это точно. Лучше б месяц назад померла, хоть последним солнышком полюбовалась. А тут еще эта полиция со своими дурацкими расспросами. Все равно ничего не докажут.
РЭЙ. Вы наверняка рады, что все неприятное позади и больше к вам приставать не будут.
МОРИН. Ужасно рада.
РЭЙ. Просто у них работа такая. (Пауза.) Сам-то я полицейских небольшой поклонник. Они мне тут два пальца на ноге сломали ни за что ни про что. Правда, я пьяный был в стельку и слегка подебоширил.
МОРИН. Пальцы на ногах, говоришь?
РЭЙ. Ну да.
МОРИН. А мне Том Хенлон сказал, что ты разбил их, когда ногами в дверь стучал. В одних носках.
РЭЙ. Так и сказал? Есть же полицейский протокол. А про бирмингемскую шестерку вы слышали?
МОРИН. Конечно. Нашел с кем себя сравнить. Ладно, Рэй, перестань.
РЭЙ. Да Бог с ними. (Пауза.) Так на чем я остановился?
МОРИН. Что-то про легавых там нес.
РЭЙ. Легавых? Да нет. Насчет похорон вашей мамы.
МОРИН. Ну и я так и говорю.
РЭЙ (после паузы). А народу много было?
МОРИН. Мои сестры, одна из них с мужем, какая-то Мэри Рафферти и отец Уолш-Уэлш – как его там. И больше никого. Святой отец прощальное слово сказал.
РЭЙ. Отец Уэлш треснул по голове Мартина Хенлона ни за что ни про что. (Пауза.) А вы телевизор смотрите?
МОРИН. Нет. Одно австралийское дерьмо каждый день крутят.
РЭЙ (слегка озадаченный). А мне австралийские сериалы нравятся. Кто будет Ирландию по телику смотреть?
МОРИН. Я.
РЭЙ. Открой окно, да смотри. Вот тебе и Ирландия. Быстро наскучит. «А вот идет теленок». (Пауза.) Мне уже все наскучило и опротивело. (Пауза.) Подамся-ка я в Лондон. В общем, подумываю об этом. Работать там буду. Уеду прямо на днях. А может, в Манчестер подамся. Там наркотиков больше выбор. Так говорят.
МОРИН. Ни в коем случае не связывайся с наркотиками. Ужасно опасная штука.
РЭЙ. Ужасно опасная штука? Наркотики? В наше-то время?
МОРИН. Ты сам прекрасно об этом знаешь. РЭЙ. Возможно, возможно. Но много и других не менее опасных вещей. Отдашь концы только так. Да еще и быстрее.
МОРИН (равнодушно). Каких, например?
РЭЙ (после паузы. Передергивая плечами). Хотя бы этот дурацкий городишко.
МОРИН (после паузы. Печально). Что верно, то верно.
РЭЙ. Семьдесят лет придется здесь мучиться. Меня на столько не хватит. Это не для меня. Ну уж нет. (Пауза.) А вашей маме сколько было, когда она умерла?
МОРИН. Семьдесят. Ровно.
РЭЙ. Но она пожила в свое удовольствие. (Пауза.) Или просто пожила. (Принюхивается.) Что там горит?
МОРИН. Да вот «Комплан» и крупу сжигаю.
РЭЙ. Зачем?
МОРИН. Потому что не ем ни то ни другое. От матери еда осталась. Решила полки почистить.
РЭЙ. Перевод продуктов.
МОРИН. Будешь меня учить жить?
РЭЙ. Лучше б мне отдали.
МОРИН (тихо). Хватит выступать.
РЭЙ. Ну хоть кашу. Кашу я люблю. «Комплан» мне не нравится. Хоть бы его вообще не было.
МОРИН. А еще я хотела сжечь остатки печенья «Кимберлиз». Угощайся, если хочешь. Раз оно тебе так нравится.
