Петр Киле - Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

Сцена 4

Озерки. У железнодорожной станции, неподалеку озеро. Блок и Евгений Иванов.

Б л о к. Ну, узнаешь пейзаж "Незнакомки"?

И в а н о в. Конечно. (Декламирует, показывая рукой.)

Вдали, над пылью переулочной,Над скукой загородных дач,Чуть золотится крендель булочной,И раздается детский плач.

Б л о к (блаженно подтягиваясь). С трудом могу представить себе, что кончил наконец курс, и, что всего удивительнее, по первому разряду. От этого пребываю, как видишь, в юмористическом настроении и с гордостью ничего не делаю... Нет на свете существа более буржуазного, чем отэкзаменовавшийся молодой человек!.. В деревне буду отдыхать и писать - и мало слышать о "религии и мистике", чему радуюсь.

И в а н о в. Новый возраст.

Б л о к. Да-с, как студент, пусть женатый, я мог жить у матери, в казенной квартире отчима, гвардейского офицера, который сам, как ты знаешь, не меньше нас потрясен событиями последних двух лет. Нет, отныне во всем и со всеми я хочу быть сам по себе.

И в а н о в. Да таков с детских лет, как говорит твоя мама.

Б л о к. Знаешь ли, я все больше склоняюсь к социализму, да, я за общественность, за любовь к ближним - в духе русского гуманизма, а если останусь у матери, обленюсь и все пойдет прахом. Станем жить своим трудом, чего же лучше?

И в а н о в. А Любовь Дмитриевна?

Б л о к. Бугаев смутил ее душу, теперь она лихорадочно ищет ту или иную форму самоутверждения - вне моей жизни. Что ж, рано или поздно это должно было случиться.

И в а н о в. Она проснулась?

Б л о к. Не всякое пробуждение - благо. Увидим.

И в а н о в. "Над озером скрипят уключины..." Однако "Незнакомку" я услышал от тебя впервые еще в апреле. На озере лед не вскрылся, а у тебя "скрипят уключины".

Б л о к (с полуулыбкой). Весна была ранняя, лето проступало уже воочию. Идем.

Входят в ресторанчик и усаживаются за столик у широкого венецианского окна с видом на железную дорогу.

И в а н о в. Все мистика.

Б л о к. Нет, "мистицизм в повседневности", как у Пушкина в "Пиковой даме", в "Медном всаднике", внерелигиозный. Кстати, на последнем экзамене мне задали такой вопрос: "На что делятся стихи?"

 По знаку официант приносит две бутылки вина и стаканы.

И в а н о в. Гимназист, я думаю, знает.

Б л о к. Да вот вопрос, зачем профессору понадобилось меня спросить о том, о чем знает гимназист.

И в а н о в. И что ты ответил?

Б л о к (показывая, как замялся). А я знаю? Оказывается, на строфы!

И в а н о в (расхохотавшись, со смущением поднимает стакан с вином). Не много ли вина ты заказал? Мне за тобой не угнаться.

Б л о к. Надо, Женя, ведь я обещал тебе показать, где и как мне явилась Незнакомка.

                                   Пьют вино.

И в а н о в. Терпкое.

Б л о к. Выпить нужно столько, чтобы половицы под ногами начали покачиваться. И тут все преображается.

И в а н о в. Это подкатывает паровик с вагонами.

Б л о к. И тут, смотри, она показывается.

И в а н о в (захмелевший). В самом деле?

                 Б л о кИ каждый вечер, в час назначенный(Иль это только снится мне?),Девичий стан, шелками схваченный,В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,Всегда без спутников, одна,Дыша духами и туманами,Она садится у окна.

И в а н о в. Да? Может быть. Вино терпкое, главное - с лиловатым отливом ночной фиалки, в этом вся тайна.

              Б л о кИ веют древними поверьямиЕе упругие шелка,И шляпа с траурными перьями,И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,Смотрю за темную вуаль,И вижу берег очарованныйИ очарованную даль.

И в а н о в. Она из того же мира, где цветет ночная фиалка.

               Б л о кГлухие тайны мне поручены,Мне чье-то солнце вручено,И все души моей излучиныПронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненныеВ моем качаются мозгу,И очи синие бездонныеЦветут на дальнем берегу.

И в а н о в. Так, ты ее видишь?

Б л о к. Там - нет, но именно в своем отсутствии она уже явлена, как однажды будет явлена наяву.

И в а н о в. А Прекрасная Дама? Она в прошлом?

Б л о к. Это ее образ двоится, из света проступает тень. Здесь неизбежность. Предчувствие новых встреч и озарений.

И в а н о в. Одно предчувствие оказалось столь благотворным, что ты создал несомненный шедевр.

              Б л о кВ моей душе лежит сокровище,И ключ поручен только мне!Ты право, пьяное чудовище!Я знаю: истина в вине.

Выходят из ресторанчика и останавливаются у летнего театра, а вдали над озером в самом деле скрипят уключины.

АКТ  III

Сцена 1

Театр Комиссаржевской В.Ф. Гримерная. На длинном столе вдоль стены три зеркала с лампами с двух сторон. Входят Веригина В.П. и Волохова Н.Н., высокая, тонкая, с большими черными глазами.

               В е р и г и н аТы весела, Наталья!

               В о л о х о в а                                     Что за новость?

               В е р и г и н аТы знаешь ведь, о чем я? Иль о ком?

               В о л о х о в аО юность! Ей все ведомо и ясно.

               В е р и г и н аВ уныньи пребывала ты все время,Как мы собрались у КомиссаржевскойС надеждой на успех ее идей.Смущенно опуская взор горящий,Таилась ты, как с тайной раной львица.

                В о л о х о в аНу, да, как львица... Будь я ею, верно,Мне лучше б умереть, а я живу;Пусть в сердце кровь сочится, знаешь,И в муках есть отрада, как в любви.

                 В е р и г и н аТы это уж толкуешь несерьезно;В глазах огонь, как молний дальний блескНевзгод минувших, иль уж новых бурь,Влекущих нас все вновь и вновь...

                 В о л о х о в а                                                             Любовь?О, нет! Угасла не любовь, а вераБеспечная, как в юности во счастье,Что мы принять готовы за любовь,И первый встречный ловит нас в игре;Но жизнь однако не игра в театр.

                 В е р и г и н аНо ею-то мы все вовлеченыВ единый круг земного бытия.Играй и ты, актриса, до концаИль до венца.

                В о л о х о в а                          Так он женат, ты помнишь?

                В е р и г и н аНе говорю тебе я ничего.Я рада лишь тому, что обожаньеПрекрасного мужчины и поэтаТебя живит, как веянье весны.

                В о л о х о в аНу, так живит он и тебя, мой друг.

                В е р и г и н аВ лучах очей твоих, - они, как пламя,Бросают отблеск счастья всем вокруг, -И рада я, как юность, беззаботно,В кружении снежинок, как в цветах,Предчувствуя все счастье бытия.

                В о л о х о в аСкажи на милость, где всего набралась?

                В е р и г и н аЯ думаю, источник - наш поэт,Столь милый и простой с Прекрасной ДамойИ с нами у себя после спектакляВ квартире светлой, словно в небесаОтверстой чарами стихов и речиО Лермонтове иль о том о сем,Когда серьезное исходит шуткой.

                В о л о х о в аПожалуй, да. Ночные бденья нашиИмеют прелесть тайны несказанной,Как юности мечты и сновиденья.Поэт - как взрослое дитя - весь светел.Я старше вас, но с вами беззаботнейЯ становлюсь и обретаю веруВ себя, в свое на сцене торжество.

                В е р и г и н аПусть сердце бедное сочится кровью,Наполовину обновленной, да?

                В о л о х о в аПусть не трепещет новою любовью,Покуда рада я моей свободе!

                 В е р и г и н аВот он сейчас взойдет, прямой, высокий...

                 В о л о х о в аКак статуя, высокий и прямой,И молчаливый; он отлит из света,Как херувим, прозрачный весь и грустный.

                 В е р и г и н аНе Дон-Жуан, скорее Командор?

                 В о л о х о в аО, нет! Он прост и ясен, как Пьеро.Жена - прелестница во цвете лет...

                  В е р и г и н аИ Вечной Женственности воплощенье...

                  В о л о х о в аСоперничать мне с нею не с руки.

Стук в дверь, входит Блок, серьезный до грусти, как обычно на людях, почти торжественный, в отлично сшитом сюртуке, и тут же раздается колокольчик, извещающий о начале спектакля.