Хулия Наварро - Стреляй, я уже мертв
Спустя неделю Мухаммед уже работал в карьере бок о бок с Игорем. Анастасия согласилась взять его на должность младшего мастера. Она тоже с большим уважением относилась к Ахмеду и его семье, а Мухаммед, хотя и считал эту слишком погруженную в себя женщину немного странной, всегда знал, что она — хороший человек.
С течением времени Мухаммед все больше втягивался в дело шарифа Хусейна. Он ненавидел турок, которых винил в убийстве отца, и примкнул к борцам за свободу по протекции своего зятя Юсуфа, мужа любимой сестры Айши.
Юсуф время от времени наведывался в Иерусалим, чтобы встретиться с Омаром Салемом, Хасаном и остальными, мечтавшими о том же, что и он сам: о независимом арабском государстве, протянувшемся от Дамаска до Бейрута, от Мекки до Иерусалима.
К 1917 году шариф Хусейн наконец заключил соглашение с британцами. При этом каждая сторона преследовала собственные цели, и, хотя британцы уже не раз доказывали, что доверять им не стоит, шариф все же не сомневался, что они помогут ему свергнуть османское владычество и построить новое государство.
— Ты должен поехать со мной и познакомиться с Фейсалом, — убеждал Мухаммеда Юсуф, расхваливая достоинства сына шарифа. — Ты придешь от него в восторг; даже англичане прониклись к нему уважением.
— Я не могу бросить маму и бабушку на произвол судьбы, — сокрушался тот.
— Но ведь твой дядя Хасан — старший сын Саиды, и он обязан о ней заботиться, — не сдавался Юсуф. — Что же касается твоей матери, то я знаю, что твоя тетя Лейла очень ее любит.
Но Мухаммед знал, что ни Саида, ни Дина не хотят жить с Хасаном и Лейлой.
— Хорошо, я поговорю с дядей, — сдался в конце концов Мухаммед. — Может быть, он сумеет устроить так, чтобы он мог о них заботиться, а они остались бы жить в нашем доме. В конце концов, такова была воля моего отца.
— Ты должен присоединиться к нам и сражаться с нами бок о бок. Ты не можешь оставаться в стороне, опекая двух женщин.
Мухаммеду и самому этого очень хотелось. Он восхищался Фейсалом, снискавшим себе славу столь же умного, сколь и отважного человека.
— Ты уверен, что британцам можно верить? — спросил Омар Салем у Юсуфа.
— Шариф держит связь с британской штаб-квартирой в Каире. Без нашей помощи англичане не смогут победить турок. Сэр Генри Макмагон подписал договор, согласно которому по окончании войны они поддержат создание нового арабского государства. Поэтому они снабжают нас оружием, а также людьми, которые воюют на нашей стороне. Сам Макмагон послал на помощь Фейсалу одного из своих офицеров, Лоуренс. Лоуренс стал его советником, и бедуины весьма его уважают.
Мухаммед решил поговорить со своим дядей Хасаном. Он так и рвался в бой.
— Дядя, мы с зятем решили вступить в отряд Фейсала, но вся беда в том, что я не могу оставить маму и бабушку без мужской поддержки.
— Ты же знаешь, что мы всегда рады видеть мою мать и сестру в своем доме, — ответил Хасан. — Моя жена их ценит и уважает. Так что можешь ехать спокойно.
Но Мухаммед хотел не этого, так что он долго уговаривал Хасана позволить женщинам жить в собственном доме, но под покровительством дяди. Хасан не соглашался. Но Мухаммед убедил его, что их дома находятся всего в нескольких метрах друг от друга, это всё равно, что жить вместе.
В конце концов Хасан согласился, хоть и не слишком охотно. Он знал, что Лейла начнет его упрекать в мягкотелости, что мать с сестрой вьют из него веревки. Но он уже дал племяннику слово, и сдержит его.
Мухаммед уезжал не один; его сопровождали его кузены Салах и Халед. Они тоже были молоды и тоже мечтали сражаться за родину.
Хасан продолжал посещать дом Омара Салема, где он всегда мог узнать последние новости о том, как продвигается борьба шарифа против турок. Таким образом, в июле 1917 года они радостно отпраздновали взятие войсками Фейсала Акабы — города, построенного турками на берегу Красного моря: Фейсалу удалось застать их врасплох. Эхо этой победы разнеслось далеко за пределы Аравийской пустыни, взметнув вихрем ее пески. Это была важная победа: взяв Акабу, Фейсал давал британцам возможность высадиться в этом порту. Но, к сожалению, англичанам не хватило времени, чтобы выгрузить оружие и людей, которые должны были укрепить позиции генерала Эдмунда Алленби.
— Алленби возьмет Иерусалим, — уверял Хасана Омар Салем, — и отсюда пойдет на Дамаск. Вот увидишь, скоро мы избавимся от турок.
— Слава Аллаху, — ответил Хасан.
— Твои сыновья и племянник выжили в этой войне. Мне сказали, что они — отважные люди, не боятся смотреть в лицо смерти. Ты можешь гордиться ими.
Хасан ежедневно навещал мать и сестру, и в этот вечер он выглядел немного веселее, чеи обычно.
— Сегодня я иду в дом Омара, мы должны отпраздновать эту победу, — сказал он сестре. — Наши дети сражались под Акабой и победили. Они проявили себя настоящими храбрецами.
— Когда они вернутся? — спросила Саида, которую не слишком заботили все эти битвы и победы, она мечтала поскорее увидеть троих своих внуков.
— Война еще не кончилась, мы должны продолжать бороться.
— Я не хочу, чтобы моего сына убили, — ответила Дина, глядя Хасану в глаза.
— А кто хочет потерять сына? Или ты думаешь, что я или Лейла не страдаем оттого, что Салаха и Халеда нет с нами? Но если мы любим нашу родину, мы должны бороться.
— Мало того, что турки отняли у меня мужа, так теперь из-за них я могу лишиться и сына. Почему бы им не приехать нас навестить?
Хасан попытался объяснить женщинам, в каком великом деле участвуют их сыновья, но ни Дине, ни Саиде, ни Лейле не было дела ни до какого величия, они лишь хотели, чтобы их дети находились рядом.
9. Те двадцатые годы
Мариан молчала. На несколько секунд она закрыла глаза, а когда открыла их вновь, то почувствовала пристальный взгляд Изекииля.
— Но эту историю вам рассказал отец, — пробормотала она.
— Не настолько детально. Я всегда знал, что отец как-то тесно связан с семьей Зиядов, но вы заставили меня посмотреть на эти события под другим углом и другими глазами. Уверяю вас, что этот разговор для меня очень важен.
— Мы можем продолжить?
— Да, конечно. Но сначала надо что-нибудь поесть. Вы знаете, который час? Уже почти два.
— Простите! Я всё говорила и говорила, не отдавая себя отчета, сколько прошло времени.
— Не извиняйтесь. Я тоже не заметил, как пролетело время.
— Позволите пригласить вас со мной пообедать? — произнеся эти слова, Мариан тут же о них пожалела.
Изекииль посмотрел на нее не то удивленно, не то радостно.
— А это не противоречит вашим правилам? Я думал, что вы не можете брататься с врагом.
Она неловко вздохнула.
— Не смейтесь, мне просто хочется выслушать вашу часть истории, и... раз уж подошло время...
— Я принимаю приглашение.
— Что скажете насчет «Американского Квартала»?
— Я бы с удовольствием, но там дороговато, не думаю, что ваша НКО оплатит такие расходы.
— Приглашает не моя организация, а я.
— Слишком далеко отсюда, вам не кажется?
— В таком случае, предложите место сами.
— Согласен. Я отведу вас с прекрасный рыбный ресторан неподалеку от ворот Яффы.
— В еврейской зоне?
— В Иерусалиме.
Мариан повела машину, следуя указаниям Изекииля. Ресторан выглядел скромно, но чисто, и был полон народа. Официант улыбнулся им и указал на столик чуть в стороне от столпотворения.
— Это столик шеф-повара, но сегодня его нет, и вы можете его занять. Я сейчас вернусь с меню.
Они заказали хумус, рыбу и бутылку белого вина и болтали обо всякой ерунде, пока не подали заказ.
— Ваша внучка на меня рассердится, — сказала Мариан.
— Да, точно, она не понимает, ни почему я посвящаю вам столько времени, ни к чему приведет этот обмен историями.
— Спасибо, что уделяете мне время, — искренне поблагодарила она.
— Вы привнесли немного оживления в скучную стариковскую жизнь. Кто бы мог подумать, что сегодня я буду обедать с такой интересной женщиной, как вы. Нет, не стоит благодарности, эти беседы весьма интересны. Знаете что? Думаю, что одна из здешних проблем состоит в том, что мы неспособны влезть в шкуру другого человека. Вы показали мне произошедшие события совсем с другой стороны.
— А вы — мне, — в свою очередь прошептала Мариан.
— Что ж, хотите начать или подождем десерта?
***
Михаил не знал, как начать разговор. Сближение с Самуэлем ему давалось нелегко. Он прикурил сигарету, подбирая слова, чтобы сказать о своем отъезде.
Последние две недели он провел в Тель-Авиве, и за это время успел решить, что это именно то самое место, где он хотел бы жить.
— Да ладно уж, начинай, — подбодрил его Самуэль.
— Так ты знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить? — спросил Михаил.
