Хулия Наварро - Стреляй, я уже мертв
— Это подарок от моего брата Хасана... Он ничего не сказал мне об этом...
— Ты бы мне тоже ничего не сказала, даже если бы и знала.
К ним подошла улыбающаяся Кася.
— Чудесная свадьба, не правда ли? Жаль, Анастасия не пришла, ей так хотелось увидеть вашу дочь в свадебном наряде...
— Вполне понятно, что она не захотела развлекаться, зная, что ее муж в тюрьме, — ответила Дина. — Но я соберу для нее тарелку сластей, пусть тоже хоть немножко порадуется.
В это минуту послышались шум и крики, и в дом, яростно расталкивая гостей, ворвались вооруженные люди. Это были полицейские Кемаля-паши. Один из них направился прямо в сторону Ахмеда.
— Ахмед Зияд, — объявил он, в то время как двое других заломили Ахмеду руки за спину. — Ты арестован за участие в заговоре против султана, а также в деятельности, направленной против империи.
— Но это невозможно! — воскликнул Мухаммед, вставая перед полицейскими. — Должно быть, это какая-то ошибка. Мой отец ни в чем не виноват. Мы — верные подданные султана.
— А ты, должно быть, Мухаммед Зияд? — осведомился офицер. — Знаем такого. Имей в виду, мы держим тебя на заметке. Пока у нас нет приказа тебя арестовать, но скоро и до тебя дойдет очередь. А твой отец — предатель, и его будут судить по закону. Так что лучше уйди с дороги, а не то...
Мухаммед не двинулся с места, и тогда один из полицейских толкнул его с такой силой, что он бы непременно упал, если бы Самуэль не поддержал его твердой рукой.
Самуэль вслед за Мухаммедом обратился к полицейским:
— Ахмед Зияд — мой арендатор, и я могу засвидетельствовать, что он — честный человек и верный подданный султана, как и мы все. Информаторы ввели вас в заблуждение.
— Ну надо же, вы ручаетесь за предателя? Так может быть, вы и сами такой же предатель?
— Я подам на вас жалобу...
Один из полицейских ударил его по лицу; из разбитой губы потекла кровь. Самуэль даже не дрогнул, но тут наперерез полицейским бросился Михаил.
— Довольно! — крикнул он. — Да как вы смеете? У нас свадьба. Этот человек, — кивнул он на Ахмеда, — не сделал ничего плохого, как и любой из нас. Это какое-то недоразумение...
Один из полицейских ударил его по лицу. Другой ударил Мухаммеда, который бросился на помощь отцу.
Всё без толку. Несмотря на всеобщие протесты, Ахмеда увели.
Дина и Айша рыдали в объятиях друг друга; ошеломленные гости спешили покинуть дом, в который пришла беда.
— Кто-то на него донес, — высказал свое предположение Юсуф, едва ушел последний гость.
— Донес? — спросил изумленный Самуэль.
— Да, кто-то на него донес. Должно быть, это один из тех людей, которые... — он замолчал. Он знал, что Самуэль был другом Ахмеда, но он не доверял этому еврею, потому не знал его и не был готов вверить свою жизнь иностранцу.
Самуэль отыскал взглядом Мухаммеда и обратился к нему.
— В чем обвиняют твоего отца? Расскажи правду, может быть, я смогу ему помочь?
— Ты не смог помочь ни Иеремии, ни Луи. Так чем же ты можешь помочь моему отцу? — в гневе выкрикнул Мухаммед.
— Ты же знаешь, что можешь мне доверять, — сказал Самуэль, уязвленный его словами.
— Да, я знаю, что могу, но сейчас... Короче, есть вещи, которые мы должны обсудить наедине. Мы никому не можем об этом рассказать, даже тебе. Мне очень жаль, Самуэль, я очень благодарен тебе за помощь, но сейчас мы должны сами принять решение: в конце концов, это наше семейное дело.
Самуэль развернулся и вышел из дома. За ним последовали Кася, Яков, Ариэль, Игорь, Михаил и Руфь. Только Марина осталась рядом с безутешно рыдающей Айшой. Мухаммед сделал ей знак, чтобы она уходила; она не двинулась с места, с вызовом глядя на Мухаммеда.
— Марина, тебе лучше уйти, — мягко произнес он. — Для твоего же блага, для твоей же безопасности. Есть вещи, которые... словом, о которых тебе лучше не знать.
— Значит, ты нам не доверяешь? — сердито спросила она.
— Разумеется, доверяю. Но сейчас вам действительно лучше уйти. Я поговорю с Самуэлем, как только будет возможно.
Она вышла, так и не простившись с Мухаммедом. Тот знал, что Марина никогда не ему простит, что он вел себя с ней, как с чужой.
В последующие дни обе семьи старались избегать друг друга. Прошла неделя, прежде чем они снова встретились.
Еще до рассвета возле Дамаскских ворот собралась огромная толпа в ожидании интересного зрелища. Этим утром собирались повесить нескольких человек, и как всегда в таких случаях, у места казни собрались их друзья и родные в надежде, что смогут с ними проститься или хотя бы обменяться последними взглядами, чтобы хоть чем-то утешить осужденных.
Дина пришла к месту казни вместе с Айшой, Мухаммедом и братом Хасаном; здесь же были ее племянники Салах и Халед, а также зять Юсуф. Пришли и несколько рабочих из карьера, которые смогли победить свой страх и явились поддержать своего бригадира в его последние минуты. Был здесь и Йосси, сын Абрама. Он пришел один, несмотря на протесты своей матери. Семья Йонах искренне сочувствовала семье Зиядов; Рахиль оплакивала их горе у себя дома вместе с невесткой Юдифью и внучкой Ясмин. Но Йосси был непреклонен: они никак не мог позволить, чтобы его старуха-мать видела, как на шее Ахмеда затянут веревку.
Самуэль, Яков и Ариэль тоже были здесь, но Мухаммед едва удостоил их сдержанного приветствия.
Но вот вывели осужденных, закованных в кандалы. Стражники Кемаля-паши грубо толкали их, принуждая идти быстрее.
Ахмед окинул взглядом толпу, надеясь увидеть Дину и детей, и слезы навернулись у него на глаза. Нет, их не должно здесь быть, они не должны видеть, как он умирает. Но он знал, что никто и ничто не может помешать Дине разделить с ним последние минуты его жизни. Он испытал минутную радость, увидев рядом с Айшой Юсуфа. Он смотрел на них, вкладывая в этот взгляд всю свою бесконечную любовь, которую испытывал к ним. Вот Мухаммед, его обожаемый сын, в которого он вложил все свои мечты. Вот Дина, его любимая жена, готовая ради него на любые жертвы. Как ему хотелось их утешить, сказать, что не хочет умирать, но такова воля Аллаха, и он счастлив отдать жизнь за правое дело.
В то же время ему не давал покоя другой вопрос: кто же его предал? Кто из этих людей, которых он считал своими друзьями, мог на него донести? Он окинул взглядом товарищей по несчастью, которых должны были повесить вместе с ним. Некоторых он убедил вступить в борьбу против Османской империи. Неужели они действительно были так наивны? Или, правильнее сказать, глупы? Однако в последние минуты жизни ему не хотелось думать о грустном.
Неожиданно он разглядел в толпе фигуру Самуэля и невольно улыбнулся. Он ничуть не удивился, увидев его, он знал, что Самуэль обязательно придет, чтобы проводить его в последний путь. На миг глаза их встретились, и этого взгляда им хватило, чтобы многое сказать друг другу без слов. Ведь они так хорошо друг друга знали.
Палач тем временем надевал петли на шеи осужденных. Всякий раз, когда веревка касалась шеи очередного смертника, в толпе слышались полные тоски женские стоны — стоны таких же женщин, как Дина или Айша.
Почему палач так медлит? Почему он так длит эту пытку, вместо того, чтобы покончить с ними сразу? Ахмеду казалось, что время остановилось в бессмысленном ожидании. Он спрашивал себя, попадет ли в рай? С детства он привык верить, что так оно и будет, но сейчас...
Петля со страшной силой сжала горло, и жизнь его оборвалась.
Мухаммед схватил за плечи рыдающую мать, которая отчаянно рвалась из рук сына к мертвому телу мужа. Ей не позволят даже похоронить его. Кемаль-паша предпочитал, чтобы тела казненных как можно дольше болтались на виселице на глазах у всего народа, в назидание другим мятежникам.
Айша потеряла сознание, и Юсуфу пришлось поднять ее и нести на руках, чтобы ее не раздавили в толпе.
Дина отказывалась вернуться домой; она заявила, что останется рядом с виселицей, пока ей не отдадут тело мужа, и ни Мухаммед, ни Хасан не могли ее отговорить.
— Я останусь с ним, — повторяла она сквозь слезы, — Я не двинусь с места, пока мне его не отдадут.
Мухаммед не стал спорить: он слишком хорошо знал свою мать, знал, что она не двинется с места, пусть даже ей придется провести здесь долгие часы или даже дни.
Целый день тело Ахмеда провисело в петле возле Дамаскских ворот. Позднее Мухаммед узнал, что лишь благодаря заступничеству Омара Салема им в конце концов отдали тело Ахмеда.
Хотя Кемалю-паше нравилось осознавать, что самые влиятельные семьи Иерусалиса знают, что командует здесь он, и потому он не прекращался свои жестокие выходки, время от времени он рассматривал какую-нибудь петицию, чтобы продемонстрировать свою снисходительность. Семья Салем была богатой и влиятельной, и потому он решил проявить великодушие и приказал снять тело повешенного. Но такие жесты он всегда сопроводил другими, внушающими ужас, и поэтому насладился долгим допросом Омара, которому не доверял и даже считал предателем, раз тот так интересуется повешенным заговорщиком.
