Николай Погодин - Сотворение мира
Симочка. Нет, там мне было бы теплее.
Нона. А как же он, Андрей?
Симочка. Не знаю. Может быть, и он остался бы со мною… Я знаю, он остался бы.
Нона. «Не знаю — знаю». Что это за переживания такие! Мрак! Я, например, встречаю здесь симпатичного военного. Он на меня бросает длинный взгляд… Я отвечаю тоже взглядом. Контакт. Легенда. Общий разговор, прогулки, то да се. Какое сегодня число?
Симочка. Пятое.
Нона. Я через месяц, то есть 5 августа, выйду за коменданта города.
Симочка. Ты с ума сошла! Уже?
Нона (тонко, с язвинкой). А что же делать, Симочка? Ну, научи.
Симочка. А любовь?
Нона (авторитетно). Предание!.. Не морщитесь, пожалуйста. (Категорически.) Мне надоело ждать, когда придет любовь. Когда придет, тогда — пожалуйста! А сейчас, мой друг, учти: упустишь — всех их расхватают.
Симочка. Нона, ну как тебе не стыдно!
Нона. А что? Неправда? Муж… Ты этим шутишь? Ты не шути.
Симочка. Врешь ты все!
Нона (искренность). Ах, Симка, Симка, да ведь надоело же одной трепаться. Никто не позаботится, не поругает даже. А если он окажется хорошим человеком, вот и устроена вся жизнь. Чего тут психовать? Подумаешь, «Дворянское гнездо»… Лиза…
Симочка. Да, да… Лиза… именно Лиза. И не смей насмешничать.
Нона. Ну и мудри, пока не повесишься.
Симочка (какой-то страх). Брось, брось ты, дура… (Вдруг страстно.) Ну, как ты не понимаешь? Поползло уже — я знаю. Прилипло. Встречаю парня, теперь офицер, тоже здешний житель, я же его вытащила из тюрьмы… он этого не знает, нет! Он знает лишь одно: что меня видели с немцами… что я водилась с комендантом… ужинала с ними. Андрей, конечно, тоже слышал… поползло.
Нона. Симочка, да ничего же не было.
Симочка. А ты сама мне веришь, что не было?
Нона. Но мы-то про себя ведь знаем…
Симочка. Да мало ли что мы знаем про себя. Я не могу, как ты. Ох, Нонка, какие у тебя нахальные глаза… Так и надо. Завидую тебе, душа моя. Как мне бывает безразлично… скучно!
Нона. Мрак! Брр… Предание.
Симочка. А почему он прячется?
Нона. Кто прячется?
Симочка. Андрей.
Является Колоколов.
Колоколов (приветливо). Здравствуйте, Симочка! (Увидел Нону.) И вы!.. Простите, я никак не ожидал. (Жмет руку Симочке.)
Нона (протягивает руку). А со мной? Колоколов. Кажется, что мы не так уж знакомы.
Симочка. Вы оскорбляете мою подругу, Андрей Сергеевич.
Колоколов. Простите, значит я не рыцарь.
Симочка. Рыцарь? А если подойти ближе к жизни?
Колоколов. Вот меня жизнь и научила кое-чему.
Симочка (печальный тон взрослой женщины). Вы подумайте, Андрюша, как разнообразна жизнь. Я многое узнала за эти годы: сколько вокруг нас цветов и переходных красок… таинственного, невысказанного… А вы стоите, как милиционер с дубинкой, — направо и налево. Вот тебе и на.
Нона. Какие-то красивые слова! Не понимаю. Ты, Симочка, меня не защищай. Фе… Что такое? Я, слава богу, в Андрея Сергеевича не влюблена. Вы продолжайте. Я пошла. Адью.(Убежала.)
Колоколов. Не понимаю этой дружбы.
Симочка. А я все думаю и думаю… чем дольше, и тем хуже.
Колоколов. О чем же, Симочка?
Симочка. О разном. Что же делать? А? (Села.)
Является Глаголин. Прошел на крыльцо, скрылся в доме.
Колоколов. Что касается меня, то я решил.
Симочка. Мне тоже можно знать?
Колоколов (громко, в сторону дома). Бежать решил отсюда. Двадцать лет любоваться этими развалинами каждый день? Не хочу. Спасибо.
Симочка. Почему двадцать?
Колоколов. А вы что же думали — завтра по щучьему велению будет новый город? Башни? Флаги? Стадионы?
Симочка. Я ничего не думала, Андрей Сергеевич. Бегите. Всего хорошего.
Перед Симочкой предстает Колоколов в резкой перемене: он активен и попрежнему размашист, жесток, но это выражается сейчас как-то угрюмо, отчужденно.
Колоколов. Да, я имею право на что-то лучшее!
Симочка. Имеете. Конечно. Как же!
Колоколов (чувствует, что Симочка что-то свое вкладывает в его слова, и хочет дать простое объяснение). Тут и работа не по мне. Не по характеру. Квартирки — норки… Не хочу и не желаю. (Сорвавшись, высказывает более важное, личное.) Проходит женщина… Женщина, как женщина… ребенок на руках… Просит дать приют. А я смотрю на нее и на ребенка… (Крикнул.) Он рыжий!
Симочка (вздрогнула). Что вы кричите?
Колоколов (глухо). Всех к чорту… виноватых… правых… все надо выскоблить под щетку… формалином протравить… Кого ни встретишь из прежних, кто тут оставался, у них глаза бегают, как у сволочи.
Симочка (прямо, холодно, скорее с ненавистью). А у меня, Андрей Сергеевич, глаза не бегают?
Колоколов (неопределенно). Мы старые приятели. (Добивая.) Я вас ни в чем не осуждаю.
Симочка (резко повернулась и остановилась). Теперь я и узнала, почему вы скрывались от меня. Спасибо вам, Андрей Сергеевич, за ваше снисхождение. (Уходит.)
На крыльцо является Глаголин.
Глаголин (с некоторым трудом). Если бы дело не касалось меня близко… Впрочем, вы же сами нарочито громко говорили… на весь двор.
Колоколов. Да, украдкой я не собираюсь — не боюсь.
Глаголин. Вы смелый парень, настоящий парень. У меня бы, скажем, нехватило смелости так осуждать людей.
Колоколов (страстно, с болью). Пусть ваша Симочка тысячу раз святая, пусть ее надо до небес поднять за все, за все, что ей пришлось совершить, но что это за жизнь, что это за любовь, когда я не могу не думать… Оно же лезет ко мне со всех сторон. Я к ней привязался, Георгий Львович, я увидел что-то трогательное, хорошее такое, редкостное… и все это под ноги, в грязь! Немцы… комендант тюрьмы… выступает роль какой-то дамы… темные какие-то истории… Чума, чума кругом! Никому не верю. Не могу! Бежать — и больше ничего.
Пауза.
Глаголин. Да. Я понимаю. Жестокий оптимист, а как же Робинзон?
Колоколов. Это совсем не связывается.
Глаголин (спокойно, думающе). Как же так не связывается? Наоборот, мой друг, вы страшно все связали. Фриценок рыженький у бабы на руках — и симочкина жертва, оскорбляющая ваше чувство… Я понимаю, это очень трудные вопросы. И вообще тут мало радости. Пустыня — не пустыня, а около того. Скучно, грязно, тяжело, романтики хватило на неделю. Я понимаю. Но все-таки, а как же Робинзон?
Колоколов. Робинзон — литература.
Глаголин. Ах, вот как — ли-те-ра-ту-ра… а я-то думал… (Большой, усталый, он тяжело размялся, с сожалением посмотрел на Колоколова.) Хотя, конечно, это тоже закономерно. Вы тип не новый. Чего-чего, а трепачей — кто их не встречал! Жаль, что я-то вас считал за личность, уважал. А вы трепач. (Тяжело сутулясь, удалился в дом.)
Колоколов (себе под нос). Это как же понимать? Сильно сказано. По морде да по самолюбию… Трепач… А я возьму и положу в карман. Не выйдет… (Кричит, чтоб услыхал Глаголин.) Не выйдет, Георгий Львович, играть на самолюбии! Как угодно называйте — ничего не выйдет!
Глаголин не откликнулся. Пауза. Тогда Колоколов оправил свой костюм, решил уйти со двора. Но вдруг стремительно на крыльцо, потом на двор выбежал Глаголин.
Глаголин. Мальчишка, дурак! Оболтус! Да-с!
Колоколов (обескуражен). Вот это мило.
Глаголин (с нарастающим гневом). Молчать! Стоять как полагается!.. Я вас под суд!.. Я расстреляю!..
Колоколов. Георгий Львович…
Глаголин. Это дезертирство и чорт знает что такое! За это надо высечь вас на улице… при женщинах… без брюк.
Колоколов. Георгий Львович…
Глаголин (не слушает). Вы, может быть, имели значение в моей жизни… Вы безусловно не подозреваете, что в мире есть такие вещи. (Стучит по скамейке, потом по лбу, кричит.) Я не позволю вам… и больше ничего! Садитесь! (Нервничает и хочет что-то скрыть.) Потому что есть высшие обязанности. Вы автобус наладили?.. Нет, вы не наладили!.. Вы отвратительно работаете. И, наконец, я не хочу без вас! Сын, чорт, хам… или еще что-нибудь в этом роде, но я привык, и вообще… чему вы скалитесь?
