Евгений Шварц - Повесть о молодых супругах

Шурочка. Ну, это уже нахальство!

Валя. Я не испугалась. Только стало мне так скучно. Уйдите, говорю. А он как глухой. Тут меня даже затошнило. Я так его толкнула, что он рухнул. Разбил две колбы, пробирки. А я бежать. А на другой день знаете что он сделал?

Шурочка. Прощения просил.

Валя. Как же, дожидайтесь. Подал заявление, что я посуду побила. С меня взыскали, а я промолчала. Почему? Будто связало нас это вчерашнее безобразие.

Шурочка. Ох, меня там не было.

Маруся. Ох, бедные мы, женщины. Пока найдешь свое счастье – столько переживешь.

Шурочка. Что верно, то верно. Мне Миша говорит: «Ты знатная ткачиха, что ты все про любовь, ты про работу расскажи». Чудачок! У меня руки золотые! Мне на работе все ясно как стеклышко, еще и с другими делюсь опытом. Я хочу, чтобы у меня и дома было не хуже. А у кого тут опыт возьмешь? Все семьи разные.

Маруся. Человек неделим.

Шурочка. Как, как?

Маруся. Человек неделим. Ты правильно говоришь. Каждый хочет добиться, чтобы везде он был на высоте.

Шурочка. А как добиться? «В семейной жизни главное – терпение». Ну, хорошо. Я подумала: нет, мне не утерпеть. А с кем посоветоваться? «Миша, говорю, что есть ревность?» – «Прочти в толковом словаре». Прочла я и даже раскричалась. «Ревность, написано там, – это сомнение в чьей-то верности». Сомнение! Ну уж это ты брось! Значит, если я застукаю Мишу с Ленкой Куликовой – моя ревность пройдет оттого, что сомнений не будет? Ну как тут верить книжкам? Самой надо учиться. Валечка, ты, значит, все-таки влюблена у нас?

Валя. Во-первых, нет. А во-вторых, он любит другую.

Шурочка. Красиво, печально! Ничего, ничего, ты переживай, это душу украшает.

Открывается дверь, и в комнату входят Сережа, Никанор Никанорович, Леня.

Маруся. Ох, откуда вы? У меня такой беспорядок! Я босиком.

Сережа. Да уж.

Никанор Никанорович. Здравствуйте. Простите, мы думали, что дома никого нет.

Маруся. Я не ждала вас.

Сережа. Это сразу видно.

Маруся. Ты не предупредил.

Сережа молча выходит.

Куда ты?

Леня. К телефону. В коридор. Заказать Москву.

Никанор Никанорович. Наш идиот бухгалтер не внес аванс. Мы пришли к вам. Сегодня наш проект обсуждали в главке. Надо узнать. Разрешите позвонить от вас.

Маруся. Телефон Сережин.

Леня. А будь ваш – вы нас прогнали бы?

Шурочка. Не отвечай, Маруся. Ну, я пойду. Сережа такого холода нагнал, что еще простудишься. Пришел – не постучался, вошел – не поздоровался.

Никанор Никанорович. Не сердитесь. Мужчина при виде уборки звереет.

Шурочка. Марусенька, вон твои туфельки, под столиком. Я зайду завтра, докончим окно, когда помещение очистится. (Уходит.)

Леня. И вы уходите, Валя?

Валя. Да, мне пора.

Леня. А я что-то знаю.

Валя. Вероятно. Иначе не были бы инженером-строителем.

Никанор Никанорович. Испортил девушку. Острить стала.

Валя. Я защищаюсь.

Леня. Мы встретили Юрика.

Валя. До свидания, Никанор Никанорович.

Леня. С женой.

Валя. Это меня не касается. И вы неправду говорите.

Леня. Спросите Никанора Никаноровича.

Валя. Никанор Никанорович, правда?

Никанор Никанорович. Видимо.

Валя. До свидания. А какая она?

Леня. Блондинка. Высокая. Смотрит оценивающе.

Никанор Никанорович. Зовут Станислава Арнольдовна. Видимо, полька.

Маруся. Ох, тут что-то не то.

Леня. Не то?

Маруся. Он говорил, что жену его зовут Нюра.

Леня. Может быть, по-польски так, а по-русски – иначе.

Валя. До свидания. Я бегу. (Уходит.)

Маруся провожает ее.

Леня. Валя по уши влюбилась в Юрика, и все это видят, кроме него самого и ближайших друзей.

Никанор Никанорович. А вам какое дело?

Леня. Сам не знаю.

Сережа (возвращается; мрачно). У Якубовского не отвечает телефон.

Никанор Никанорович. Прячется.

Леня. Никаких сомнений.

Никанор Никанорович. Завтра узнаем. Неважно. Нет, важно. Много у меня, что ли, осталось дней и ночей? Ночь не спать из‑за того, что не хватает у человека смелости взять да и сказать всю правду!

Леня. Ни в одном проекте не был я так уверен, как в этом.

Никанор Никанорович. Вот поэтому он и не прошел. Смотрят на проект. Смотрят и думают: «А я так мог бы?»

Леня. Если бы еще Якубовский попал, так сказать, на руководящий пост естественным путем, а он в талантливые инженеры назначен… А раз назначен значит, могут и снять. Вот он и вертится.

Маруся входит в комнату.

Сережа. Мы работаем.

Маруся. Я тоже. (Берет со стола книгу, уходит.)

Никанор Никанорович. А до войны? Кем он был до войны?

Леня. Никем.

Никанор Никанорович. А теперь считает, что он пуп земли. А на самом деле он просто пуп.

Леня. Лицо грубое, щеки как ляжки. Еще за границу его посылают. (Достает из кармана газету.) И он описывает свои впечатления. (Читает.) «Мне довелось посетить завод строительных материалов». «Довелось» – скажите, пожалуйста! Почему, как начинают наши путешественники изливать в газетные подвалы свои чувства и мысли, – у них язык деревенеет? «Довелось», «не далее как вчера» обратите внимание. Просто «вчера» уже Якубовский сказать не в силах. Он не простой человек. Землепроходец! (Читает.) «Осеннее золото лесов», «то и дело проносятся стада», «досужие болтуны». «Досужие»! – смотрите, пожалуйста, какое словцо выкопал. Сам ты досужий! Казнил бы его.

Никанор Никанорович. Ну, это уж незачем. Себе дороже стоит.

Леня. Я расточителен.

Никанор Никанорович. Вы человек с душою, достаточно разработанной. Вам убивать – противопоказано. Вспомните Раскольникова.

Леня. Главная ошибка Раскольникова была в том, что убивал он собственноручно. Надо было поручить секретарю. Ничего бы Раскольников не увидел, не услышал. Мучений совести – на грош, а пользы-то…

Никанор Никанорович. Довольно. Не кощунствуйте. Идем по домам.

Встает. Частые телефонные звонки.

Междугородняя.

Сережа бежит к телефону.

А где Маруся?

Леня. Она заходила сюда, но Сережа ее выставил.

Никанор Никанорович. Не выдумывайте.

Леня. А вы даже и не заметили?

Никанор Никанорович. Не выдумывайте. Когда это было?

Леня. Она, как вежливая хозяйка, вошла, а Сережа ей: «Мы работаем».

Никанор Никанорович. Не заметил. Честное слово. Я понимаю Сережу. Он не хотел, чтобы жена видела его волнение.

Леня. Терпеть не могу слова «волнение».

Никанор Никанорович. Шли бы вы в писатели!

Леня. Не смею.

Входит Сережа.

Сережа. Якубовский звонил. Проект принят. С блеском. Он звонил нам в бюро, не застал, потом вам, потом добыл мой телефон – и сюда. Естественно, что у него дома телефон не отвечал. Он в главке сидел, к нам дозванивался.

Пауза.

Никанор Никанорович. Первый признак действительно талантливого человека: он радуется чужому успеху. Он понимает, что каждая удача не отнимает, а дарит. Растет уважение ко всей организации.

Леня. И работает как мученик. Здоровье-то у него никакое. Обрюзг, побледнел, а отдыхать не едет.

Сережа. За границей-то побывал.

Леня. Ну какой же это отдых!

Сережа. И написал…

Леня. Как будто он сам писал! Посмотри название статьи: «Под чужими звездами». Он человек умный, скромный. Это за него сочинил кто-нибудь.

Сережа. Ты же собирался его казнить.

Леня. Я… я… не успел, к счастью.

Друзья переглядываются и разражаются хохотом.

Сережа. Признаем – свиньи мы. Плохо воспитаны.

Никанор Никанорович. Нервы.

Леня. Судили и осудили, да с какой легкостью!

Никанор Никанорович. Довольно психологии. Проект принят! Впрочем, я и не сомневался в этом. Мария Николаевна! Мария Николаевна!

Входит Маруся с книгой в руке.

Поздравьте нас – принят проект.

Маруся (радостно). Принят! (Словно опомнившись, холодно.) Поздравляю.