Мартин Макдонах - Лейтенант с острова Инишмор
Падрайк. Думаю, что нет, но, что поделать, я таким родился.
Мейрид. Девушки в Ольстере, наверное, сами падали к тебе в объятия, как только ты выдавал им такие комплименты.
Падрайк. Некоторые падали, да, но я внимания сильно не обращал. Не до того было, надо было выгнать с нашей земли свору кровожадных наймитов идиотской английской монархии. Девушки Севера сражаются как бешеные псы, поэтому мы ни разу не проиграли сражения.
Мейрид. Ты предпочитаешь девушек с Инишмора?
Падрайк. Нет.
Мейрид. Неужели мальчиков?
Падрайк. Нет, я не предпочитаю мальчиков! Среди тех, кто сражается за свободу Ирландии, пидорасов нет! Запомни, дура! Это условие для поступления в группировку.
Мейрид. Слушай, в пятницу у церкви будут танцы. Возьмешь меня с собой?
Падрайк. Знаешь, что я тебе скажу? Мне не интересны никакие другие занятия, кроме освобождения Ольстера.
Мейрид. Но это ужасно.
Падрайк. Что поделать.
Мейрид. (пауза) На следующей неделе в «Омниплексе» будет фильм про гилфордскую четверку.[19] Может, это тебе будет ближе?
Падрайк. К черту эту четверку из Гилфорда! Даже если это не они сделали, то все равно должны были взять всю вину на себя и гордиться. А так, только нытье одно.
Мейрид. Каждый будет платить сам за себя!
Падрайк. (нежно) Нет, Мейрид. (Пауза.) Почему ты вышла встречать меня так издалёка?
Мейрид. (обиженно) Неважно.
Падрайк. Чтобы пригласить меня на танцы? Хм… (Шерстит по-отечески ее волосы.) Я вижу, ты пришла сюда с ружьем, значит я тебе нужен. Эта примета, которую я хорошо усвоил на Севере.
Мейрид. Нет, это всего лишь значит, что я хорошо знаю свое дело.
Падрайк. Да, конечно. На Аранских островах больше не осталось коров с полным комплектом глаз.
Мейрид. (в гневе, отшатывается от него) Всякий пытается меня укорить слепыми коровами, никому и дела нет до того, сколько лет прошло с того времени. Но никому в голову не приходит, что я выбивала глаз с шестидесяти ярдов.[20] А это по любому чертовски прекрасный результат. Если бы я калечила их на расстоянии вытянутой руки, я бы еще понять могла эти претензии, но ведь нет, я давала коровам шанс выжить.
Падрайк. Остынь, Мейрид, я шучу. Сам я тоже однажды попал парню в глаз из самострела, но он стоял прямо перед мной. Шестьдесят ярдов – это чертовски круто.
Мейрид. Тебе не удасться обмануть меня такими простейшими…
Падрайк. Мейрид, послушай…
Мейрид. И ты не услышишь от меня новости, которую я припасла для тебя.
Падрайк. Какой новости?
Мейрид. Никакой.
Падрайк. Нет, все-таки что за новость? (Внезапно мрачнеет, подозрительно.) Или ты мне что-то хочешь рассказать про моего кота?
Мейрид. Про кота или не про кота, понятия не имею. Я забыла.
Падрайк в гневе достает оба револьвера и наставляет их на голову Мейрид.
Падрайк. Быстро выкладывай все, сучка! Ему что, стало хуже, или что-нибудь еще в этом духе? А?
Полная достоинства, презрения и чувства превосходства, Мейрид поднимает свое ружье, взводит его и, пока Падрайк держит револьверы у ее головы, приставляет ствол к его глазу. Пауза.
Падрайк. Ты думаешь, я шучу?
Мейрид. А ты думаешь, я шучу?
Падрайк. (длинная пауза) А ты дерзкая.
Мейрид. Вовсе нет.
Падрайк. Клянусь тебе.
Падрайк опускает револьверы. Мейрид медлит секунду или две, удерживая ружье у глаза Падрайка, затем опускает оружие.
Мейрид. Может, ты теперь возьмешь меня с собой, когда здесь со всем покончишь? Раз уж я такая дерзкая и безжалостная.
Падрайк. В ИНЛА не принимают девчонок. Нет. Разве только красавиц. Так какая новость у тебя?
Мейрид. (чуть не плача) Разве только красавиц? А если это просто милая девушка, которая умеет выбивать корове глаз с шестидесяти ярдов?
Падрайк. Нет. У нас нет потребности в девушках со всеми их умениями и навыками.
Мейрид. Это несправедливо по отношению ко всему женскому роду.
Падрайк. Зато справедливо для коров. (Пауза.) Так, какая у тебя новость, Мейрид? Это про Малыша Томаса, да?
Мейрид. Это твое последнее слово про ИНЛА? Меня туда никогда не примут?
Падрайк. По крайней мере, пока я там имею вес. И поверь, это для твоего же блага, Мейрид. Оставайся дома, и, знаешь что, найди себе какого-нибудь приличного мужа. Отращивай волосы погуще, и в один прекрасный день ты кому-нибудь понравишься. А если ты еще научишься готовить и вышивать, то твои шансы вырастут вдвое. Даже утроятся.
Мейрид. (пауза) А новость такая. Твоему Малышу Томасу уже не так плохо, как было раньше. Но поспеши, чтобы он был уже в полной безопасности.
Падрайк. Ему уже не так плохо, как раньше?
Мейрид. Именно.
Падрайк. (восторженно) О, господи, благодарю тебя. Мейрид, я готов тебя расцеловать!
Падрайк берет Мейрид в свои объятия и целует ее. Поцелуй благодарности постепенно перерастает в нечто более чувственное. Затем они останавливаются, оба немного взволнованы. Падрайк неловко посмеивается и спешно уходит налево. Мейрид стоит, потупившись, начинает тихонько напевать. Теперь она поет осмысленно, задумываясь над каждым словом песни.
Мейрид. (поет) «And now as I lie with my body all holed… I think of the traitors who bargained and sold… And I’m sorry my rifle has not done the same… for the Quislings who sold out the patriot game»[21]
Мейрид смотрит вслед Падрайку.
Затемнение
Сцена седьмая
Ранний рассвет, сизое небо. Дом Донни. Пять часов утра. Донни и Дейви безобразно пьяны. Донни спит на кресле слева. Дейви сидит на полу справа, держит в руках деревянный крест, который он только что смастерил. Нижняя часть креста сточена как копье, а на перекладине написано от руки гуталином «Малыш Томас». Перекрашенный в черный цвет кот гуляет по сцене сам по себе. Пустая кошачья корзина стоит на столе.
Донни. Только не забудь.
Дейви. Я помню. (Пауза.) Что не забудь?
Донни. Разбудить меня.
Дейви. А-а!
Донни. Пока мы трезвы и еще светло, надо подождать, пока кот заснет, затем проснуться рано-рано утром и нанести последние штрихи, чтобы уже ничто не вызывало подозрений. А пока вроде всё.
Дейви. Ага.
Донни. Поэтому не забудь меня разбудить.
Дейви. (зевая) Хорошо.
Донни. Ты ведь сказал, что у тебя неглубокий сон.
Дейви. Да, я потрясающе чутко сплю. Стоит мне вбить в голову, что я должен проснутся в конкретное время ночи, я проснусь именно в этот час. И даже не только час. Проснусь в нужную минуту! Я просто как ниньзя.
Донни. А как ты это вбиваешь себе в голову?
Дейви. Это еще у меня с самого детства.
Донни. Звучит устрашающе.
Дейви. Ага, устрашающе.
Донни. Вобщем, заряди свою голову на девять.
Дейви. Все, зарядил, даже не надо напоминать.
Донни. (пауза) А что это ты делаешь?
Дейви показывает Донни крест.
Дейви. Это крест на могилу Малыша Томаса. Видишь, написано: «Малыш Томас».
Донни. Изысканная работа.
Дейви. Да, мне тоже так кажется. Только надо высушить.
Дейви кладет крест на пол надписью вниз, стучит на счастье по дереву, затем возвращает кота в корзину, гладит его, садится в правое кресло и сворачивается калачиком, чтобы уснуть.
Донни. Завтра утром надо будет весь дом прочесать, чтобы не было следов. Ничто не должно выдать Падрайку, что кот уже сдох.
Дейви. Обязательно, хотя, по-моему, мы все хорошенько убрали.
Донни. (пауза) Ты помнишь, что должен разбудить меня?
Дейви. Моя голова заряжена на девять, Донни. Не зли меня.
Донни. Ну тогда спокойной ночи!
Дейви. Спокойной ночи!
Донни. Главное, чтоб клопы не кусали.
Дейви. Я им не позволю.
Двое мужчин засыпают в креслах. На сцене постепенно темнеет.
Донни. Ты помнишь, что должен разбудить меня?
Донни сурово смотрит на Дейви. Донни посмеивается. Дейви тоже. Они устраиваются поудобнее, чтобы заснуть.
