Мустай Карим - Не бросай огонь, Прометей!

Грустная музыка прерывается. Что-то прогремело. Скала в горах Кавказа. Внизу пропасть. Слуги Зевса — Власть, Сила и Гефест — привели сюда Прометея.

Я — Власть. На этом власть моя иссякла.

Я — Сила. Сила кончилась моя,И пусть меня оков заменит грубость.Свое уменье покажи, Гефест!

Такие цепи сделай, чтобы тристаВековОни не ведали износу.Стальные когти сделай и стальнойСработай клюв,Чтобы безумца печеньКлевал орел.Исполни волю Зевса!

Исполню, как велели,Уходите!Мне тошно.Молот валится из рук.СилаНе забывайся, мастер,Крепко помни,Что мы у Зевса — два больших клыка…

Власть и Сила уходят. Гефест приковывает Прометея. Звон железа и лязг цепей. Сверху раздается орлиный клекот. Гефест, окончив работу, становится на колени перед Прометеем.

Какое омерзительное делоЯ совершил сегодня против воли!Сковал — и эти руки не отсохли!Казнил — глаза не вытекли от слез!Будь проклятоУжасное уменье!Пусть грянут оземь,Превратятся в пепелВоздвигнутые мной дворцы богов,А созданные мною диадемы —Расплавятся!Неумолимый Зевс!Ты сделал палачом родного сына…Я мог бы стать ваятелем, поэтом,Но ты хитришь с душою непокорной,Умеешь ты сломить ее, унизитьИ затянуть в трясину злодеянья.Все то, чему душа сопротивлялась,Бессмысленные руки сотворили.Себя стыжусь!Могучий Зевс велел!..Мол, не по злобе —А для высшей целиТворит злодейство.Но к чему оно?

Зачем покорноРуки сотворилиВсе то, чему противиласьДуша?!Прости меня, прости меня, коль можешь,О Прометей!

Остановись, Гефест!От слез твоих, гляди, — уже болото.Не забывай, что тут мне предстоитСтолетий триста провести,И вреденМне влажный воздух.

Смейся над слезами!

Но такова слезам твоим цена…

Я каюсь…

Вижу.Так всегда:Иные,По воле, а порой и против воли,Себя в злодействе низком запятнав,В предательстве увязнувши по горло,Раскаивались так же перед всеми,Себя стараясь выдать за святых.О, как полны их души состраданья,Как искренно они умеют плакатьПотом…Так для начала будь мужчиной!Выдумывая сорок оправданий,Ты сорок раз прощенья не проси.

Будь проклят я и ремесло мое.

Что ж, ремесло твое куда как славно,И мастерства — сверх меры у тебя.Взгляни, в какие знатные нарядыМеня ты облачил!

Вот загляденье!

Что хочешь говори —Я не в обиде,И страшный свой удел готов нести.

Но подковать не позабудь, Гефест,Ту птицу, что клевать мне будет печень!Слышится клекот орла и свист его крыльев.Вот почести какие заслужилЯ за любовь и состраданье к смертным:Я вознесен сегодня на вершинуКрутой горы,Я на высоком тронеМучений…Но сумеют ли постичьКогда-нибудьСмысл этой жертвы люди?Неужто счастья хочется и мне?О да, и божеству оно желанно.…Ну, что ты мелешь, Прометей,Очнись,И ты хотел бы получить наградуЗа доброту и все свои мученья?Титан, ты мелок?Нет!Но не под силуНести такую ношу одному…

Орел с клекотом бросается на Прометея.

Ox!В первый разМою пронзила печеньСтальным крюкомБезжалостная птица!Лишь в первый раз!Когда ж вонзит в последний?!

Входит Фемида — мать Прометея. С непокрытой головой, волосы седые. Останавливается перед Прометеем.

Сын!

Мама!

Что с тобою приключилось?

Что видишь.

Отчего все эти бедыОбрушились жестоко на меня?О дети!Почему так непокорныИ чем же Зевсу досадили вы?Твой старший брат АтлантНаказан строгоИ подпирает небосклон плечамиНа стыке, где сомкнулисьНочь и день.Тебе —Еще ужасней наказанье.Всесилен бог верховный.Дети, дети,Вы, бедные мои!..

Что хочешь, мама,Ты говори,Но «бедными» не надоНас называть.

Нет, нет, дитя!Прости,Я брежу,Обезумела от горя.Не бедные, не жалкие вы, дети,Я на таких махнула бы рукой…

Зачем ты здесь? Ведь знаешь, что не в силахМои мученья облегчить,СуровоТерзаешь ты сама себя.

Мой сын!За свой проступок попроси прощенья.Я умоляю!Зевс тебя простит.И если ты — гордец,Не буду гордой —Сама к ногам владыки припаду.

Одумайся! Приди в себя! Опомнись!На что это похоже, если станетГонимый — у гонителяИ жертва —У палачаПрощения просить?!Когда же воцарится справедливость?Когда же?

Я — глухая и слепая!Мой сын в цепях веками терпит пытку.В чем справедливость? —Вызволить его!Покайся, сын, и выпроси прощенья.Пути другого нет и не бывало.Давая волю дерзостной гордыне,Под грозную карающую дланьТы головы не подставляй безумнойИ покорись всевластному царю!

Вы заодно, все матери вселенной!Зачем рождать вам сыновей отважных?Растите их,Когда же сыновьяМужаютИ к высокому стремятся,Пытаетесь вы их увещевать,Хотите их поставить на колениПеред владыкой, мстительно-неправым.К чему зовете?Дорого смиренье —Зачем тогда в грудь сыновей вложилиВы эти непокорные сердца?

Когда бы можно было знать заране,Кто там во чреве у тебя лежит!

А если б знали, что тогда?Смиренных,Безропотных рожали бы, трусливых?Рабов с душой униженной…СпокойноВсем было бы на свете матерям.

Зачем же вы даете нам такиеГорящие сердца?Не для того ли,Чтобы потом об этом пожалеть?Не правда ли?

Ты больно обижаешьРодную мать.О, я бы сожалела,Родивши равнодушных и бесчестных,Вскормивши грудью тех, кому отвагаНе ведомаИ свойственно бездушье.О, как бы я жалела…Прометей!Что родила тебя, не сожалею.Жаль, что себе переложить на плечиЯ не могу твою судьбу и муку.О, если б мы за сыновей моглиДержать ответ, идти на казнь,—СпокойныМы были бы — все матери вселенной…

Верь, и в страданьях я не позабылТвой светлый лик, не сомневайся, мама.Зевс не услышит жалобного слова.Превозмогу мучения…И толькоРаскаянья не требуй от меня.

Мой сын,Я вижу истину, ты — прав,Ты сам — дитя мое, ты — сын Фемиды,Богини правосудия.…О стыд!И я, Фемида, своего же сынаПред злодеяньем наглым и насильемПоставить попыталась на колени!Знать, горем разум затуманен мой.Как нестерпимо больно мне за сына!

Теперь — иди.Намного тяжелееМне боль твоя моей привычной муки.И лишь когда пройдут все тридцать тысячКровавых лет,Увидимся мы вновь.

Но медленней течет в мученьях время.Я ухожу!Будь терпелив, мой сын!

Фемида уходит. Снова слышится клекот орла. Опускается на Прометея. Прометей молчит. Маковая поляна. Свет падает на Прометея и Агазию. Агазия в страхе обнимает Прометея.