Кнут Гамсун - Царица Тамара

Царица, протягивая руку. Вот моя рука, хан!

Хан. У нас другой обычай, чем у тебя.

Царица. Подумай этой ночью о моем условии.

Запирает за ним дверь и берет ключ; бросается на минуту на диван. Из глубины сцены входит солдат в плаще.

Царица. Что тебе?

Солдат падает на колени. Где князь Георгий?

Царица. Он отправился в лагерь.

Солдат. Я искал его и не мог найти. Его нигде нет на дороге.

Царица. Он приедет. Они отправились втроем.

Солдат. Я встретил пастуха, который сказал мне, что нашел в горах мертвого всадника. Это, может быть, князь Георгий.

Царица, вскакивая. Мертвого всадника? Каков он был собой? Нет, это не он. Как он был убит?

Солдат. Ранен в спину.

Царица. В спину?

Солдат. И в затылок.

Царица. Это не он. Князь Георгий не даст ранить себя сзади. Тебя послал Тарас?

Солдат. Да.

Царица. Скажи Тарасу, что князь Георгий приедет. Ступай.

Солдат встает и сбрасывает плащ — это князь Георгий.

Царица. Георгий!

Князь Георгий. Да, это я. Я не был убит сегодня ночью.

Царица, шатаясь, подходит к дивану. Как ты скверно шутишь, Георгий.

Князь Георгий, на минуту смущаясь. Ты права. Я не думал, что так будет. Я думал… Спасибо за твое хорошее мнение обо мне!

Царица. Какое мнение?

Князь Георгий. То, что я не мог быть убит ударом сзади. Ведь ты это сказала.

Царица. Надо же мне было что-нибудь сказать.

Князь Георгий. Значит, ты этого не думаешь.

Царица. Тебе сегодня ночью надо было быть в лагере? Не правда ли?

Князь Георгий. Я послал моих слуг, а сам вернулся. Я сегодня не в лагере, как и обещал тебе.

Царица. Я тебя об этом не просила. Хорошо еще, что Тарас в лагере.

Князь Георгий. Ты, кажется, сама стала сторожем. Не взять ли мне этот ключ?

Царица. Только царице могу я его доверить.

Князь Георгий. Ага, а супругу царицы — нет?

Царица. Нет, супругу царицы — нет!

Князь Георгий. Не высокое же положение занимает в твоем доме супруг царицы.

Царица, вставая. А когда-то оно было высоким — когда-то было. Самое высокое место у меня принадлежит ему. Помнишь, в Тифлисе? Ты был единственным, кого я избрала из всех, и я гордилась этим.

Князь Георгий. Мне пришлось на долю быть отцом Георгия — а больше мне ничем не пришлось быть.

Царица. Тебе пришлось на долю больше — стать моим господином — тебе выпала любовь моя. Вот что тебе досталось. Одному тебе из всех князей, которых я видала. Когда ты возвращался, я выходила тебе навстречу с цветами и музыкой, а когда ты уходил в Тифлис — наступала тишина и мрак, будто целое звездное небо закатилось за море.

Князь Георгий. Да, но теперь ведь уж не так.

Царица. Да, теперь уж не так.

Князь Георгий. Хорошо, я ничего у тебя не выпрашиваю.

Царица. Вначале сердце твое было как сердце ребенка. И мы бывали вместе в городах и на рынках. Потом ты стал вести другую жизнь.

Князь Георгий. Это — с твоими девушками.

Царица. Молчи. Я этому не верю. Как хочешь — это меня не заботит. Что тебе приходит в голову? Скажи мне лучше, почему раньше у тебя было другое сердце? У врагов ты брал много пленных и мало трупов. Теперь не так.

Князь Георгий, глядя на нее. Тамара, разделим эту вину.

Царица. Разделить?! Нет. Разве я внушила тебе твою кровожадность?

Князь Георгий. Внушила? Ты меня довела до нее, толкнула на нее — вот как ты мне ее внушила… Ты улыбаешься. При свете лампы мне видно, как ты стоишь и улыбаешься. Хорошо же, царица, и я не плачу!

Царица. Ты устал от побед, потому ты и говоришь таким тоном. Отдохни, пойди ляг. Доброй ночи, Георгий.

Князь Георгий. Доброй ночи, Тамара. Я ничего у тебя не выпрашиваю.

Царица. Хорошо, что Тарас в лагере нынче ночью. Уходит.

Князь Георгий. А лучше всего то, что я нынче ночью не в лагере. Уходит.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Наступает утро. В зале темно, вход в глубине сцены не виден. Горит только лампадка перед иконой. Быстро рассветает. Фатима входит через вторую дверь. У нее в руке фонарь, она открывает обитую железом дверь и исчезает за ней. Через некоторое время она возвращается в сопровождений хана, запирает дверь и берет хлеб.

Фатима. Как ты думаешь, те двое, что заперты там, видали нас?

Хан. Не знаю… Что тебе нужно?

Фатима. Я хочу тебя спасти.

Хан. Спасти?

Фатима. Чтобы ты мог возвратиться к твоему народу. Ты начинаешь его забывать.

Хан. Я не забыл моего народа. Всю ночь я думал о нем. Посмотри, я сидел всю ночь и думал.

Фатима. До сих пор царица не могла уснуть от многих дум: я не могла прийти раньше. Теперь царица спит, и я взяла ключ. Идем.

Хан. Мне — бежать?

Фатима. Да, чтобы не жить здесь больше и не забыть истинной веры. Вчера ты забыл о часе молитвы в обществе царицы.

Хан. Это правда

Фатима. Я знаю ход, который идет под замком и выходит в горы. Иди. Открывает потайную дверь в глубине направо.

Хан, не двигаясь. Я не хочу бежать.

Фатима, возвращаясь. Что ты говоришь?

Хан. Ты — подруга царицы?

Фатима. Да, и служанка пророка. А кто ты? Или ученье Христа уже овладело тобой?

Хан. Я не знаю. Нет, учение Христа не овладело мной. Но я не хочу бежать.

Фатима, сжимая руки. О, Аллах, он не хочет бежать, не хочет бежать! Подходя к нему близко. Видно, я должна сказать тебе правду. Я действую по воле царицы.

Хан. Правда? И по ее приказу?

Фатима. Да. Что же, ты бежишь?

Хан. Ты сказала, что царица спит и ты взяла у нее ключ.

Фатима. Я сказала это, чтобы пощадить царицу. Царица не должна была бы устраивать бегства своего собственного пленника, вот почему я так сказала. Она дала мне ключ и сказала: выпусти его!

Хан, идет за ней к потайной двери. Это другое дело. Останавливаясь. Но тогда я должен сначала поблагодарить царицу.

Фатима. Хан, рассветает. Уж почти день. Теперь слуги встают в замке, сейчас они придут и подымут завесы. Тогда будет уже поздно. Хан размышляет.

Фатима. Вот я слышу шум в коридорах — это идут слуг. Что же ты ждешь? Не хочешь ли ты посрамить доброту царицы?

Хан. Нет. Идет в потайную дверь и сходит несколько ступеней вниз, так что видна только верхняя часть его тела. Царица так и сказала: выпусти его?

Фатима, сует ему в руку фонарь. Да. И дала мне ключ.

Хан. Тогда пусть будет так. О, царица хорошо знает власть свою, она знает, что связала меня.

Фатима. Она связала тебя? Знаешь ли ты, что царица — христианка.

Хан. Она была кротка со мной.

Фатима. Стыдись, грешник! Позволяет ли честь так говорить товинскому хану? Я молю Аллаха, да отвратит он свой гнев от тебя!

Хан. Ты права, женщина. Я преклоняюсь пред Аллахом и не покину пути его.

Фатима. Да будет так. Не покидай пути Аллаха. Вернись к своему народу, хан, и веди его снова против врагов пророка. Найдешь ли ты путь в горах?

Хан. Я знаю, где укрылся мой народ.

Фатима. Где?

Хан. На западе от горы Алагез.

Фатима. Если я смогу тебе чем-нибудь помочь — то помогу. Посол найдет тебя у горы Алагез?

Хан. Да, в течение нескольких дней и ночей. А потом мы, может быть, отвоюем мой замок.

Фатима. Да будет так!

Хан. Только передай привет царице. Я помню ее голос, подобный множеству лютен.

Фатима. Иди! Дорога выходит на каменистый склон, где никто не заметит тебя. К тому же сегодня густой туман над всем Ани.

Хан. Поблагодари ее от меня. Фатима запирает за ним и выходит из зала через вторую дверь.

Князь Георгий. Входит из первой двери. Ты уже вернулся, священник? Прислушиваясь. Кто здесь говорил? Подходит к обитой железом двери и стучит. Вы тут, грузины? Оттуда слышен ответ; входят слуги и подымают завесы у входов. Воздух бел от тумана, все покрыто им.

Князь Георгий. Священник возвратился?

Первый слуга. Священник в своей келье.

Князь Георгий. Позови его! Первый слуга уходит.

Князь Георгий. Это вы тут только что говорили?

Второй слуга. Мы не говорили, господин.