Генрик Ибсен - Враг народа
Ховстад. Я после приду, у меня еще есть дельце.
Аслаксен. Так, так. (Кланяется и уходит.)
Доктор Стокман провожает его в переднюю.
Ховстад (когда доктор возвращается). Ну, что скажете теперь, господин доктор? Не пора, по-вашему, проветрить у нас немножко, встряхнуть всю эту косность, половинчатость, трусость?
Доктор Стокман. Вы намекаете на типографщика Аслаксена?
Ховстад. Да, на него. Он один из погрязших в болоте… каким бы ни был почтенным человеком вообще. И таково у нас большинство – ни шатко ни валко, и нашим и вашим. Из-за всевозможных соображений да сомнений никогда не смеют сделать решительного шага!
Доктор Стокман. Но Аслаксен, кажется, проявил такое искреннее доброжелательство.
Ховстад. Есть вещь, которую я еще больше ценю: готовность постоять за себя с полной уверенностью в себе.
Доктор Стокман. Я вполне с вами согласен.
Ховстад. Вот отчего я и хочу воспользоваться случаем – не удастся ли нам хоть теперь раззадорить наших благомыслящих граждан. Надо расшатать в городе этот культ авторитетов. Надо открыть глаза всем избирателям на эту непозволительную, огромную ошибку с водопроводом.
Доктор Стокман. Хорошо. Раз вы полагаете, что это нужно для общего блага, то пусть так и будет! Но не раньше, чем я поговорю с братом.
Ховстад. Я на всякий случай тем временем набросаю статейку от имени редакции. И если затем Фогт не пожелает двинуть дело…
Доктор Стокман. Но как вы можете предполагать?..
Ховстад. Довольно правдоподобное предположение. Так, значит, тогда…
Доктор Стокман. Тогда я обещаю вам… Слушайте, тогда вы можете напечатать мой доклад… весь целиком.
Ховстад. Вы позволите? Даете слово?
Доктор Стокман (подавая ему рукопись). Вот он. Берите его. Не беда ведь, если вы его прочтете. А потом вернете мне его обратно.
Ховстад. Хорошо, хорошо, не беспокойтесь. И до свидания, господин доктор.
Доктор Стокман. До свидания, до свидания. Вот увидите, все пойдет гладко, господин Ховстад, как по маслу.
Ховстад. Гм!.. Увидим. (Кланяется и уходит через переднюю.)
Доктор Стокман (прохаживаясь по комнате, заглядывает в столовую). Катрине!.. А, ты уже дома, Петра?
Петра (входит). Только что из школы.
Фру Стокман (входит). Он все еще не приходил?
Доктор Стокман. Петер? Нет. Но я тут имел беседу с Ховстадом. Открытие мое совсем его захватило. Оказывается, оно имеет куда более широкое значение, чем я сначала думал. И он предоставит в мое распоряжение свою газету, если бы это понадобилось.
Фру Стокман. А ты думаешь, понадобится?
Доктор Стокман. Отнюдь нет. Но все же можно гордиться, имея на своей стороне свободомыслящую, независимую печать. И еще, представь, заходил старшина союза домохозяев.
Фру Стокман. Да? А он зачем?
Доктор Стокман. Тоже поддержать меня. Все готовы поддержать меня в случае чего, Катрине… Знаешь, кто стоит за мной?
Фру Стокман. За тобой? Нет. Кто же это стоит за тобой?
Доктор Стокман. Сплоченное большинство.
Фру Стокман. Вот как. А это хорошо, Томас?
Доктор Стокман. Я полагаю. (Потирает руки и ходит по комнате.) Да, боже ты мой, отрадно оказаться братски солидарным со своими согражданами!
Петра. И быть в состоянии сделать столько хорошего, полезного, отец!
Доктор Стокман. И вдобавок – для своего родного города!
Фру Стокман. Звонок. Доктор Стокман. Это, верно, он.
Стук в дверь.
Войдите.
Фогт (входит из передней). Здравствуйте!
Доктор Стокман. Добро пожаловать, Петер!
Фру Стокман. Здравствуйте, зять! Как поживаете?
Фогт. Спасибо. Ничего себе. (Доктору.) Мне вручили вчера в неприсутственное время твой доклад по поводу водоснабжения нашего курорта.
Доктор Стокман. Да. Ты его прочел?
Фогт. Прочел.
Доктор Стокман. И что ты скажешь на это?
Фогт (бросая взгляд в сторону). Гм…
Фру Стокман. Пойдем, Петра. (Уходит с Петрой в комнату налево.)
Фогт (после некоторой паузы). Разве необходимо было вести все эти расследования у меня за спиной?
Доктор Стокман. Да, пока у меня не было полной уверенности…
Фогт. А теперь, по-твоему, она у тебя есть?
Доктор Стокман. Верно, ты и сам успел убедиться в этом.
Фогт. И ты намерен представить этот акт дирекции курорта как официальный документ?
Доктор Стокман. Ну да. Надо же что-нибудь предпринять. И дело не терпит.
Фогт. Ты в своем докладе, по обыкновению, прибегаешь к резким выражениям. Говоришь, например, что мы хронически отравляем приезжих.
Доктор Стокман. Да как же сказать иначе, Петер? Ты подумай только – зараженную воду и внутрь и снаружи! И все это бедным хворым людям, которые прибегают к нам в надежде на излечение и платят нам за это втридорога.
Фогт. И в своем изложении дела ты приходишь к тому выводу, что мы должны устроить канализацию для удаления указанных нечистот из Мельничной долины, а также переложить заново всю водопроводную сеть.
Доктор Стокман. А ты знаешь иной выход? Я другого не знаю.
Фогт. Я заходил утром к городскому инженеру. И – скорее в виде шутки – сообщил ему эти предположения как нечто такое, что может быть внесено на наше рассмотрение… когда-нибудь, со временем.
Доктор Стокман. Когда-нибудь, со временем?
Фогт. Он, разумеется, только улыбнулся моей предполагаемой экстравагантности. Ты дал ли себе труд подумать, во что обойдутся предлагаемые тобой мероприятия? Согласно собранным сведениям, расходы, вероятно, достигли бы нескольких сот тысяч крон.
Доктор Стокман. Неужто так дорого?
Фогт. Да. Но не это еще хуже всего. А вот что: работы потребовали бы не меньше двух лет.
Доктор Стокман. Двух лет, говоришь? Целых двух лет?
Фогт. По меньшей мере. А тем временем что нам делать с водолечебницей? Закрыть, что ли? И пришлось бы. Или, ты думаешь, кто-нибудь заглянет к нам, раз пройдет слух, будто бы вода вредна для здоровья?
Доктор Стокман. Да ведь так и есть – она вредна, Петер.
Фогт. И все это как раз теперь, когда курорт начинает расцветать. Соседние города тоже имеют некоторые данные превратиться в курорты. Ты думаешь, они не приложат немедленно всех стараний, чтобы отвлечь весь поток гостей к себе? Без всякого сомнения. А мы сядем на мель. Весьма вероятно, что пришлось бы совсем упразднить это дорогое сооружение. И вот ты разорил бы свой родной город.
Доктор Стокман. Я… разорил?..
Фогт. Если городу предстоит сколько-нибудь сносное будущее, то исключительно благодаря водолечебнице. И ты, конечно, понимаешь это не хуже меня.
Доктор Стокман. И что же, по-твоему, делать?
Фогт. Я из твоего доклада отнюдь не вынес убеждения, чтобы условия водоснабжения курорта были столь неблагоприятны, как ты их рисуешь.
Доктор Стокман. Да они скорее еще хуже! Или, во всяком случае, ухудшатся к лету, когда наступит теплая погода.
Фогт. Как сказано, я полагаю, что ты значительно преувеличиваешь. Сведущий врач обязан принять соответствующие меры… уметь предупредить вредоносное влияние или парализовать его, если оно станет вполне очевидным.
Доктор Стокман. А затем?.. Что дальше?..
Фогт. Сооруженная водопроводная сеть – существующий факт, и с ним, само собой, надлежит считаться. Но, вероятно, дирекция в свое время не откажется обсудить, какие тут при посильных материальных жертвах возможны исправления и улучшения.
Доктор Стокман. И ты думаешь, я пойду на такую низость?
Фогт. Низость?
Доктор Стокман. Ну да, это была бы низость… обман, ложь, прямое преступление против публики, против всего общества!
Фогт. Я, как уже отмечено, не мог вынести убеждения, что положение вещей действительно грозит такой уж непосредственной опасностью.
Доктор Стокман. Нет, ты вынес! Иначе и быть не может. Мой доклад так убийственно ясен и убедителен! Я это знаю! И ты отлично знаешь это, Петер, да только сознаться не хочешь. Ведь это ты тогда настоял на своем, чтобы и здание водолечебницы и водопровод были сооружены там, где они теперь находятся. И вот это-то… этот твой треклятый промах и не дает тебе сознаться. Или, думаешь, я тебя не раскусил?
Фогт. А если б даже и так? Если я, быть может, несколько щепетилен относительно своей репутации, так это в интересах города. Не опираясь на нравственный авторитет, я не могу управлять делами так, как того требуют соображения, имеющие в виду общее благо. Потому – и по различным иным причинам – для меня важно, чтобы доклад твой не был представлен дирекции курорта. Его нужно задержать ради общего блага. Впоследствии я сам представлю дело на обсуждение, и мы сделаем все возможное без шума. Но чтобы ничего… ни единого слова об этой злополучной истории не было доведено до сведения публики.
Доктор Стокман. Ну, этому-то теперь уж не помешать, мой любезный Петер.
