Уильям Шекспир - Сон в летнюю ночь

Да, будет луна.

Так чего проще — открыть пошире окно в той комнате, где мы будем играть: луну и будет видно.

Пожалуй. А то можно еще так: кто-нибудь должен войти с кустом и с фонарем и объяснить, что он фигурирует, то есть изображает лунный свет. Отлично! А второе вот что: в комнате еще необходима стена, потому что, по пьесе, Пирам и Фисба разговаривают через щель в стене.

Стену в комнату втащить никак не возможно. Что ты скажешь, Основа?

Опять-таки кто-нибудь нам сыграет стену! Мы его подмажем штукатуркой, глиной и цементом; это и будет значить, что он — стена. А пальцы он пускай вот так растопырит, и сквозь эту щель Пирам и Фисба и будут шептаться.

Ну, раз все так хорошо устраивается, то у нас все обстоит благополучно. Садитесь, и пусть каждый твердит свою роль. Пирам, тебе начинать! Как только отговоришь свои слова, так ступай в кусты.30 И так — каждый, сообразно своей роли.

Сзади них появляется Пэк.

Что здесь за сброд мужланов расшумелся

Так близко от царицы? Ба! Тут пьеса!

Ну что ж, я буду зрителем у них,

При случае, быть может, и актером!

Начинай, Пирам! А ты, Фисба, приготовься.

«О Фисба, цвет цветочков бездыханных!»

«Цветов благоуханных!»

"…цветов благоуханных!

Твое дыхание, о Фисба, друг драгой!

Но чу! Я слышу глас! Останься здесь покуда:

А вскоре, вскоре вновь я здесь с тобою буду!"

(Уходит.)

(в сторону)

Чуднее я не видывал Пирама!

(Исчезает.)

Теперь мне говорить?

Ну да, тебе. Имей в виду, он только пошел взглянуть, что там за шум, и сейчас должен вернуться.

"Блистательный Пирам, чей лик, белей лилей

И алых роз алей, предивно расцветает!

Юнейший юноша, всех миленьких милей,

Верней, чем верный конь, что устали не знает…

Клянусь, мы встретимся у Ниновской гробницы…31"

«У Ниновой гробницы», милый. Да только это еще рано говорить: это ты отвечаешь Пираму. А ты хочешь всю роль сразу отбарабанить! Пирам, ну что же ты! Ты реплику прозевал; твоя реплика: «Что устали не знает…»

«О! Верный конь, что устали не знает!»

Входят Пэк и Основа с ослиной головой.

«Будь я прекрасней всех, о Фисба, все ж я твой!…»

О ужас! О чудо! Здесь нечистая сила! Молитесь, друзья! Спасайтесь, друзья!… На помощь!

Пигва, Дудка, Миляга, Рыло и Заморыш убегают.

Я за вами пойду, я вас в круг заведу;

Сквозь кусты, через гать буду гнать и пугать.

То прикинусь конем, то зажгусь огоньком,

Буду хрюкать и ржать, жечь, реветь и рычать,

То как пес, то как конь, то как жгучий огонь!

(Убегает.)

Чего это они все удирают? Знаю я: это штуки, чтобы напугать меня.

Вбегает Рыло.

Ох, Основа! Тебя подменили! Что это я на тебе вижу?

Чего тебе видеть, кроме собственной ослиной головы?32

Рыло убегает.

Вбегает Пигва.

Спаси тебя бог, Основа, спаси тебя бог! Ты стал оборотнем!

(Убегает.)

Вижу я их плутни! Они хотят осла из меня сделать. Настращать меня! Кабы могли… А я и с места не сдвинусь, что бы они ни вытворяли. Буду здесь разгуливать да песни петь: пускай слышат, что я и не думаю бояться.

(Поет.)

"Эй черный дрозд, эй, черный хвост,

Оранжевый носок.

И сладкозвучный певчий дрозд,

И крошка-королек!"

(просыпаясь)

О, что за ангел пробудил меня

Среди цветов?

(поет)

"Щегленок, зяблик, воробей,

Кукушка с песнею своей,

Которой человек в ответ

Сказать не часто смеет: нет!"

Да и правда: кто станет спорить с такой глупой птицей? Кто ей скажет, что она врет, сколько бы она ни кричала свое «ку-ку»?33

Прошу, прекрасный смертный, спой еще!

Твой голос мне чарует слух, твой образ

Пленяет взор. Достоинства твои

Меня невольно вынуждают сразу

Сказать, поклясться, что тебя люблю я!

По-моему, сударыня, у вас для этого не очень-то много резону. А впрочем, правду говоря, любовь с рассудком редко живут в ладу в наше время, — разве какие-нибудь добрые соседи возьмутся помирить их. Что? Разве я не умею пошутить при случае?

Ты так же мудр, как и хорош собой!

Ну, это, положим, преувеличение. Но будь у меня достаточно смекалки, чтобы выбраться из этого леса, — вот бы с меня и хватило.

Покинуть лес!… Не думай и пытаться.

Желай иль нет — ты должен здесь остаться.

Могуществом я высшая из фей.

Весна всегда царит в стране моей.

Тебя люблю я. Следуй же за мной!

К тебе приставлю эльфов легкий рой,

Чтоб жемчуг доставать тебе со дна,

Баюкать средь цветов во время сна.

Я изменю твой грубый смертный прах:

Как эльф, витать ты будешь в облаках.

Скорей ко мне, Горчичное Зерно,

Горошек, Паутинка, Мотылек!

Появляются четыре эльфа.

Я здесь!

И я!

И мы!

Куда лететь нам?

Вот господин ваш: вы ему служите,

Его воздушной пляской окружите,

Кормите виноградом, ежевикой,

Берите мед ему от пчелки дикой,

А из пчелиных лапок восковых

Наделайте светильников ночных;

О звезды светляков их зажигайте

И милого на отдых провожайте,

Взяв крылья мотыльков на опахала,

Чтоб спать ему луна не помещала.

Склонитесь и приветствуйте его!

Привет тебе! Привет! Привет, о смертный!

Сердечно признателен вашей милости. Нельзя ли узнать, как имя вашей милости?

Паутинка.

Очень рад буду с вами ближе познакомиться, любезная госпожа Паутинка. Если я обрежу себе палец, я обращусь к вам за помощью. — А ваше имя, почтеннейший?

Душистый Горошек.

Позвольте попросить вас передать поклон госпоже Горошине, вашей матушке, и господину Стручку, вашему батюшке. Очень рад буду с вами поближе познакомиться. — А как вас зовут, сударь мой, прошу вас?

Горчичное Зерно.

Добрейший господин Горчичное Зерно! Я хорошо знаю ваше долготерпение. Этот бессовестный великан Ростбиф пожрал не одного члена вашей семьи.34 Уверяю вас, я не раз проливал слезы из-за вашей родни. Очень, очень рад буду с вами поближе познакомиться.

Идите ж с милым к моему покою.

Луна как будто плачет в высоте.

Она в слезах; цветы полны тоскою

О чьей-нибудь погибшей чистоте.

Связав ему уста, ведите молча.

Уходят.

СЦЕНА 2

Другая часть леса.

Входит Оберон.

Хотел бы знать, проснулась ли царица

И кто ей первый на глаза попался

И стал предметом страсти роковой.

Появляется Пэк.

Вот мой посол. — Ну, дух безумный мой,

Что нового в лесу у нас случилось?