Владимир Пресняков - Европа-Азия
«Мать». С кем, с Владленом Герардовичем?
«Свидетель». Да о чём вы говорите – слушай, одна просьба – зат-кнись! Понятно?
«Мать». Понятно! (К иностранцам.) Простите, люди добрые, мы вас обманываем!
«Свидетель» (рукой зажимая ей рот). «Мама!». «Мама». Никто никого не обманывает, мама! Вот ты пейджер хочешь, а я хочу свалить из этой страны, понимаешь! Мне деньги для этого нужны, ты понимаешь?! Я тоже хочу стать иностранцем, приезжать сюда и фотографировать вас, убогих! У меня родители – пенсионеры, сидят каждый вечер и считают – это на трамвай, это на питание, это за квартиру заплатить, – и всё! – но, блин, должно же быть ещё что-то в этой жизни кроме квартплаты и трамвая! Я хочу их порадовать, понимаешь! Они меня ростили, думали, я им сделаю что-то в жизни такое, что они вообще в сказке окажутся. А я! – кто я такой?! Я преподаю, в университете, – моей зарплаты даже на эту инвалидную коляску не хватит, понимаешь, – и рассвета нет – рассвета никакого нет! Чтобы защитить кандидатскую, мне нужно вылизать столько жоп, что я уже сам пенсионером стану – а я хочу, понимаешь, сохранить вот это обаяние молодости, понимаешь, не хочу я скурвиться – я хочу нормальным быть – и так, чтобы не нуждаться ни в чём!
«Мать». А…
«Свидетель». И мы никого не обманываем, ясно?! Мы здесь шоу показываем – и они нам платят за это! У нас вся страна шоу показывает – и нам весь мир за это платит. Чем удачнее представление, тем больше денег они нам отваливают. Здесь только надо всем осознать, что пора прекратить строить заводы, фабрики – у нас каждый – артист, философ, художник, ну, или – фотомодель – нам и хреново-то так оттого, что нас заставляют фигнёй всякой заниматься – на работу ходить, экономику поднимать… Зачем? Всем одеться нищими – и такой спектакль зафилиппить – снимать репортажи и крутить их для мирового сообщества – посмотрите, у нас земля не плодоносит, в свиньях нет мяса, в коровьих вымях – вода! Помогите! Накормите! Закосить такую дурочку – и заплатят,.. и никакие долги не надо будет возвращать, там все привыкли за хорошее шоу – платить! А мы уж тут будем прожирать их деньги и придуриваться, что нам всё хуже и хуже, – надо только поскорее из всей страны – театр сделать – все ведь мы – актёры!
Пока «свидетель» так чувственно произносил все эти слова, «мать» пристально смотрела, – но даже не на него, – а как бы сквозь «свидетеля», иногда с силой моргала и, скорее всего, слушала не разговорившегося напарника по бизнесу, а свой внутренний голос. Та беседа, которую «мать» в это время вела в своей душе, крутилась вокруг того, что не так давно выговорила в перепалке с нею «свидетельница», – что, мол «переспать» с мужчиной – это, оказывается, не совсем переспать, и даже совсем не переспать, а вступить – «вступить… с мужчиной»… «Мать» бешено перебирала в памяти всех вступивших с нею и никак не могла вспомнить, – «а вообще – спала ли я с мужчиной – в смысле вот так, чтобы лечь, заснуть – и рядом чтобы тоже лёг… и заснул… мужчина». И как раз в этот момент из кустов вышли двое мужчин, очень напоминающие двуногих бизонов, и вместе с ними – трое всё тех же «детей» кочевой национальности, которых так жестоко гнала с этого доходного места банда «молодожёнов» и их приспешников. «Бизоны» держали «детей» за их грязные маленькие ручки, и со стороны это выглядело очень трогательно, – однако зловещий скрип кожаных штанов и курток двух взрослых «зверей» заставлял задуматься о том, что, скорей всего, они не просто добрые опекуны – а даже наоборот – злые, – и не опекуны, – а хозяева – и этих «детей», и этой территории, на которой, по словам «детей», работали какие-то чужие «гастролёры». В общем, «дети» позвали «пацанов» навести порядок.
1-ый «пацан». Эти? (Показывает на «мать» и «свидетелей».)
«Дети»: Да, эти, да!
2-ой «пацан». Так, чё здесь, это… Сюда идём! (Подзывает уже обративших на них внимание «чужаков».)
«Свидетель» (подходит к «пацанам» и бормочет). Нагнали дети беду…
1-ый «пацан». Так, чё здесь у вас?
«Свидетель». Свадьба!
«Мать» (почуяв неладное, буквально подлетает к вновь прибывшей банде с ягодами и спиртом). Хытхфу, угощайтесь!
1-ый «пацан» (показывая на «мать»). Это чё, – иностранцы?
«Свидетель». Это – наша, там – иностранцы… У нас они, это, – гости, – угощайтесь!
1-ый «пацан». Ты чё, урод, я щас тебя угощу перегноем – закопаю вот под этой берёзой…
«Свидетельница». А в чём дело, мальчики?
2-ой «пацан». Ты чё, чучело – за лохов нас держишь? Вы который день здесь свадьбу играете?!.. Главно, сёня «дети» должны кассу сдавать, а бабла нету – там чужие, говорят, работают. Я их уже тряхонуть хотел, а тут и вправду… – это наша территория!
«Свидетель». Так, ребята, всё понятно, всё ясно…
1-ый «пацан». Чё те ясно, чё понятно?! – вы влетели, ты понял меня, ты?!
«Мать». Влететь тут, к сожалению, никак не возможно!
2-ой «пацан». Чё?
«Мать». Потому что жених отбил яйца, и невеста влетит только если искусственным путём…
2-ой «пацан». Так, Боца, валить их придётся!
«Мать» отхлёбывает из бутылки, «свидетель» и «свидетельница» бледнеют, Боца достаёт из-за пояса штанов пистолет.
Боца. А этих (показывает на иностранцев) – что если они и впрямь фирмачи?
2-ой «пацан». Щас проверим.
Тоже достаёт пистолет и стреляет в воздух. Все иностранцы тут же плашмя падают на землю. Стоять остаются только русские, потому что только русские верят в судьбу – и живут наудачу, а у иностранцев в результате частого просмотра боевиков, а также по причине случающихся в Европе терактов и в связи с тотальным игнорированием всего иррационального в жизни – выработалась привычка, можно сказать, условный рефлекс – звучит выстрел – падай на землю и закрывай голову руками. Что они сейчас и продемонстрировали.
2-ой «пацан». И вправду, – фирма'.
Боца. Чё делать будем?
«Свидетель». Ребята, если как-то возможно – я, конечно, не настаиваю, но всё-таки, если только это приемлемо для вас – взять деньгами, то есть мы готовы возместить материальный ущерб, «детям» тоже – моральный…
Боца. Короче, так… у нас всё по-честному – вот, Поник кончал курсы бухгалтеров, щас он всё посчитает.
Поник. Так – сколько дней работаете?
«Свидетель», «Свидетельница», «Мать» (хором, но разное). 3 дня! Неделю! Декаду ужо наяриваем!
Поник. Так, 10 дней. Сёня сколько заработали – проверить!
Услышав команду, «дети» подбегают к «свидетелю», «свидетельнице» и «матери», шмонают у них по карманам, приносят горсти смятых бумажек своим старшим товарищам.
Боца. Ого, 80 баксов и четыреста семнадцать рублей.
«Свидетель». Это, ребята, – это только сегодня: тут же эти привалили, валютчики, а они только сегодня.
Боца. Рот закрой, – так, в среднем – 100 баксов в день, умножить на 10 – тысяча, плюс моральный ущерб «детям» – в итоге полторы штуки и разбежались.
«Свидетельница». Сколько?
Боца. Это не так много, родная, но если ты настаиваешь, то щас мы быстро здесь братскую могилу организуем, – памятник вон уже – стоит (показывает на стелу «Европа – Азия»).
«Мать». Слушай, боцман, ты чё такой строгий?! У себя на корабле командуй, – а тут суша, мать твою! Пей, закусывай, дари подарок и вали в жопу отсюда, – и (показывает на Поника) пони своё забирай!
Это была последняя капля, которая переполнила и так не совсем глубокую чашу терпения Поника. Резким движением руки он навёл ствол на голову «матери» и, не раздумывая ни секунды, – выстрелил. Все стоящие ахнули, лежащие – ещё глубже уткнулись в землю. Как только грянул выстрел, «дети» достали из-за пазухи целофановые пакеты с клеем и принялись вдыхать токсичные пары – они делали это, чтобы уйти в мир грёз и не наблюдать картины кровавого насилия, – так в них проявлялась годами выработанная привычка, смысл которой состоял в бессознательной попытке продлить детство на пороге взрослого криминального мира. А «мать» – это было просто чудо, и иностранцы, изредка поднимая глаза кверху и тут же пряча их и водя по земле онемевшими губами так и твердили: «it's a miracle, it's a miracle» – «мать», как заправский кик-боксер, успела закрыть лицо руками… Она как бы поставила блок пуле, – и та – ну, это действительно чудо! – застряла в мясе её ладошек, так и не долетев до лица женщины. «Мать» медленно отвела блок от головы, взглянула – как бы между прочим – на расплавленные ладони и недовольно хмыкнула. Она демонстрировала всем, – и прежде всего – этим «боцам» и «поникам», что у неё пониженный порог болевой чувствительности – типичное последствие ствольной дисфункции мозга, когда левое и правое полушарие головного мозга действуют автономно, в результате чего в сознании человека отсутствует целостная картина мира, и ему нравится глазеть по MTV все эти видеоклипы, кривляться в жизни так, как будто это вовсе и не жизнь, а какой-нибудь театр, иногда даже гениально философствовать и делать ещё много чего такого, что нельзя назвать нормальным. Кстати, после 1984 года в нашей стране и в мире огромное количество детей (по сведениям из разных источников – от 98 до 100%) стало рождаться именно с такой физиологией головного мозга, когда в общем-то никакого мозга как целостного мыслительного аппарата, находящегося в голове человека, – нет, так что, скорее всего, сейчас для нас – это норма!
