Михаил Веллер - Своими глазами (сборник)

В джипе — пусто.

— Ушел, — говорит один боец.

— Подстава ждала, — определяет начохраны.

— «Фантома-ас…» — Главарь в ярости расстреливает приборную доску.

На тротуаре старик сидит в своем кресле, испепеляя взглядом виноватого мальчика.

— Где такси?! — орет старик.

— Он не захотел дожидаться… — разводит руками мальчик.

— Муд-дак… — бессильно говорит старик. — Быстро кати! — орет.

Мальчик быстро катит его в проходной двор. Старик тычет в телефон.

Телефонная станция, та же аппаратная, тот же сотрудник:

— Разговаривает, — докладывает он в трубку. — Записываю.

Переключает аппаратуру, слушает, смотрит:

— Закончил разговор с Парижем. Номер 437–46–393. Набирает. Цюрих… Что? Как я могу не дать ему соединения, спутник сбить, что ли?!

Огромный кабинет: модель танка под стеклом, портрет Президента на стене, знамя России над столом. Генерал за столом распекает стоящего навытяжку подполковника:

— Да? Только автопеленгатор? А вертолетный полк ему не нужно? Вот наглецы, честное слово, еще командуют, а? Тебе сколько дали за этот доклад, а?! Ладно, дай ему два пеленгатора. Потом мне доложишь.

«Газик»-фургончик, набитый радиоаппаратурой. На экранчике вращается луч-развертка локатора, засекая отметку.

— Сто сорок семь, — говорит оператор.

Пищание пеленга.

В треске и помехах аппаратуры — голос старика:

— Тебе мало отвязанных в городе? Мало чеченцев, татар? А платить за мокруху кто будет — бабки с чего? Ты с кем работать будешь — с ложкомоями? Он же сопляк, отморозок оборзелый. Не будет беспредела, пока я здесь, понял? В субботу!

Старший группы ведет линию карандашом по карте.

— Вот сюда давай, — показывает карту водителю.

Фургончик влетает во двор.

Писк пеленгатора громок. Отметка горит в центре экрана.

Выскакивают из машины. Озираются.

Пустой двор. Мусорные баки.

В баке лежит трубка радиотелефона и пищит.

Один сплевывает. Солдатик ржет.

Это пищит трубка в руке сестры на курорте: загар, пляж, море.

— Наверное, погулять поехали, — благодушно произносит она.

На тротуаре старик говорит мальчику:

— Не будет тачки — убью. Плати любые деньги.

Расходятся — мальчик в одну сторону, старик — в другую.

Четверка главаря в БМВ замечает далеко впереди старика на кресле, спускающегося в подземный переход.

— Вот он! — орет один.

— Точ-но, — цедит водитель, резко газуя.

Тормозят прямо у спуска, влетают вниз на машине, опрокидывая лотки с цветами и сигаретами. Бегут, оглядывая пространство.

Газетчики, книготорговцы, парфюмерия, нищие.

— Не проходим мимо, подходим, играем и выигрываем. — Лотерея.

— Пирожки, горячие пирожки с мясом-рисом. — Лотошница.

«Собираю на похороны матери» — картонка на груди. «Куплю ваучер», «Куплю сломанные механические часы» — еще картонки.

Четверка бандитов мечется, смотрит, возвращается в машину:

— Давай наверх! Вдоль той стороны!

В переходе своя жизнь. Пьют пиво, листают порники.

Входит бомж в хорошем плаще. Говорит нищему, сидящему у стены:

— Полчаса прошло. Давай — как договорились.

Тот — седые патлы из-под засаленной кепки, окурок в углу слюнявого рта, флакон «Тройного» в кармане рваного бушлата, сидит на картоне, мелочь в рваной коробке — поднимает голову: старик!

Он сплевывает окурок и кладет в коробку сто тысяч.

Бомж из-под лотка ближнего книготорговца достает лежащее на боку кресло старика, сажает его туда, они переодеваются в свое — бушлат-кепка бомжу, плащ — старику; и едут наверх.

— Хорошего промысла, — желает старик.

— И тебе удачи, батя, — напутствует бомж.

В такси мальчик уговаривает высокомерного таксиста.

— Сколько ждать. У меня время идет, — не глядя, хамит тот.

— Так ведь договорились… двадцать долларов.

— За ездку. А ожидание? Надо еще чирик.

— Хорошо, — покорно говорит мальчик.

— Чего — хорошо? Ты давай!

— Сначала дождемся, — трусливо и упрямо говорит мальчик.

Старик, тарахтя моторчиком кресла, едет по тротуару. Вынимает зеркальце и смотрит, что сзади.

Сзади догоняет молочная «девятка». Прибавляет газ, притираясь к тротуару и явно целясь смести старика.

Он рычажком убавляет скорость, не оглядываясь, и в последний миг — машина уже за спиной, на тротуаре! — резко сворачивает под арку, давая ход кресла до полного (это чуть быстрее пешего шага).

Машина, проскочив мимо арки, возвращается и ныряет туда же следом — ему некуда деваться.

Но в последний миг он достигает двора и резко сворачивает направо, опять успев увернуться.

В этом углу двора — три круглых мусорных бака.

Старик спешит в щель меж угловым баком и боковой стеной.

Машина, проскочив вперед, стремительно возвращается задним ходом, разворачивается и несется на него.

Он успевает юркнуть в проход за баками, вдоль задней стены.

На лицах водителя и второго рядом — веселая злоба и азарт.

— Спрятался, сука, — смеется водитель, упирается бампером в бак, за которым старик, и со скрежетом двигает вплотную к стене.

Сдает назад. Старик — в проходе меж крайним и вторым баком, лицом к машине, сидит и смотрит напряженно, волчьи.

Машина прыгает вперед, старик бросает на лобовое стекло грязную тряпку, схваченную из бака, она закрывает обзор, водитель бьет по тормозу, включает дворник, сдвигающий тряпку прочь.

(Одно из окон: двое пацанов увлеченно следят за этой охотой.)

(В подъезде: толстяк с мусорным ведерком прячется, но глядит.)

Водитель заезжает сбоку, бампером сдвигает все баки вплотную, и старику не за что больше укрыться.

Они пристально смотрят друг на друга — машина прыгает вперед!

В последний миг старик, схватив кресло за колеса, отчаянным прыжком выскакивает с креслом вбок прямо из-под капота.

Машина стукает капотом в бак, хруст, мнется.

Пока водитель передергивает заевшую заднюю скорость, старик хватает с земли упавшую рваную подушку и — он оказался рядом с дверцей водителя — подняв подушку левой рукой, правой выхватывает пистолет и четыре раза стреляет в окошко, прижимая пистолет к подушке.

Выстрелы звучат глухо.

(— Ух ты! — в восторге кричит один из пацанов в окне.)

Двое в машине убиты.

(Толстяк в подъезде крестится и осторожно возвращается наверх.)

Старик включает моторчик и спокойно выезжает под арку обратно на улицу.

За стеной играет скрипка.

Старик блаженно мокнет в ванне. Поперек ванны — доска с пепельницей и бутылкой: он курит и пьет.

Скрипка смолкает.

— Че замолчал? — кричит старик. — Играй еще! Мать что велела?

Продолжает наслаждаться и слушать. Берет с полочки свою бритву, раскрывает, споласкивает кровь, правит о ремень висящих рядом брюк и аккуратно бреется.

Мальчик точно так же мокнет в ванне. На доске поперек — лимонад и пирожные. За стеной прекрасно играет скрипка! Мальчик, жуя, в такт поматывает головой и даже прикрывает глаза.

Это играет пластинка на проигрывателе. А старик в комнате мальчика читает какую-то тетрадку. Хмыкает и едет к ванной.

— Я тут прочитал у тебя про эту Леру, — говорит, открыв дверь.

Мальчик вскидывается, опрокидывая в воду яства с доски:

— Кто вам позволил! Как вы могли!..

— Мы родственники. Мужчины. Чего такого. — Старик невозмутим. Вылавливает пирожное и нашлепывает мальчику на голову:

— Не мандражэ. Пригласи ее в гости, сыграй на скрипке, угости шампанским. Ты талант, бабы это любят.

— Это вас не касается! Чужой дневник! — мальчик возмущен.

— Предпочитаешь страдать и заниматься онанизмом в ванной? — осведомляется старик.

Вылавливает плавающую бутылку и выливает остатки лимонада в ванну:

— Я сказал — худеть?

Старик придирчиво смотрит на весы, где стоит мальчик:

— Ну вот… полета баксов ты уже заработал. К снаряду!

Мальчик измученно приседает с гантелями, падает.

— А что у вас… с ногами?.. — спрашивает он, сидя.

— Подойди, — говорит старик. — Задери штанины.

Мальчик задирает ему брючины. Ноги в татуировке: «Они устали».

По лицу мальчика текут слезы. Это он режет лук на кухне. Старик руководит приготовлением яичницы:

— Теперь разложи колечками по сковороде… А сверху колбаску…