Валентин Герман - Философская драма. Сборник пьес
Левий встревоженно вглядывается в них, а потом, зажмурившись, обхватывает одну из ног обеими руками, человек останавливается и, присев, изумлённо смотрит на Левия, а Левий – на него.
ЧЕЛОВЕК (Левию): Ты – кто?
ЛЕВИЙ: Аты – кто?..
ЧЕЛОВЕК: Я – Гай. У меня лавка на старом базаре… Я горшки продаю, расписные… Вот!
Достаёт из-за пазухи небольшой горшок.
ЛЕВИЙ: Убери!.. Поди сюда, не бойся…
ГАЙ (садится на край моста): Аты чего тут делаешь, под мостом?
ЛЕВИЙ: Живу…
ГАЙ (заглянув под мост): Живёшь?.. Смотри-ка – устроился неплохо.
Отдаёт ему горшочек.
На! Дарю, на обзаведение… А я побежал…
ЛЕВИЙ (не пускает его): Куда?
ГАЙ: Куда все: на Лысую гору.
ЛЕВИЙ: Ты скажи: чего там, на Лысой горе? Куда вы все бежите?
ГАЙ: А ты, бедолага, не знаешь? Разбойников будут казнить: сейчас объявляли… Трёх сразу!.. Да каких!.. У!.. Дисмас, Гестас и… этот… третий… как его?.. Га-Ноцри!..
ЛЕВИЙ: Га-Ноцри?..
ГАЙ: Га-Ноцри… Он – что? Знаком тебе?
ЛЕВИЙ: Знаком… А ну – дай руку!
ГАЙ: Да ты что!..
ЛЕВИЙ (вылезает на мост): Тащи, тащи!.. Я – с вами!
Левий влезает на мост и убегает вместе с Гаем.
Музыкальное интермеццо «Казнь»…
Пустынная местность вблизи Голгофы.
На камнях сидят Левий Матвей и лавочник Гай. Они издали наблюдают за казнью.
ЛЕВИЙ: О, я глупец! Глупец, неразумная женщина, трус!.. Падаль я, а не человек!..
ГАЙ: Зачем ругаешь себя? Ты-то тут при чём?
ЛЕВИЙ: Бегут минуты, и я, Левий Матвей, нахожусь на Лысой горе, а смерти всё нет!..
ГАЙ: Ну, уж тут-то ты точно не виноват: всё в руце Божией!
ЛЕВИЙ: Солнце склоняется, а смерти нет… Бог! За что гневаешься на него? Пошли ему смерть.
ГАЙ: Перестань казнить себя! Этим ты ему не поможешь.
ЛЕВИЙ: Я мог, я мог помочь ему!..
ГАЙ: Как?!
ЛЕВИЙ: Понимаешь, солдаты шли не тесною цепью, между ними были промежутки. При большой ловкости и очень точном расчёте можно было, согнувшись, проскочить между двумя легионерами, дорваться до повозки и вскочить на неё. Тогда Иешуа был бы спасён от мучений
ГАЙ: Да как, как спасён?!
ЛЕВИЙ: Одного мгновения было бы достаточно, чтобы ударить Иешуа ножом в спину, крикнув ему: «Иешуа! Я спасаю тебя и ухожу вместе с тобой! Я, Матвей, твой верный и единственный ученик!..».
ГАЙ: Да ты – просто съехал с катушек от горя…
ЛЕВИЙ: А если бы Бог благословил ещё одним свободным мгновеньем, можно было бы успеть заколоться и самому, избежав смерти на столбе. Впрочем, это меня мало интересует, мне теперь безразлично, как погибать… Я хотел одного, чтобы Иешуа, не сделавший никому в жизни ни малейшего зла, избежал бы истязаний…
ГАЙ: План-то хорош, а чего ж ты его не выполнил?
ЛЕВИЙ: Да дело в том, что у меня ножа с собою не было.
ГАЙ: От невезуха! А купить?
ЛЕВИЙ: Да у меня не было и ни одной монеты денег!..
ГАЙ: Легко составлять планы, когда ничего нет для их осуществления… Эх, ты! Слабак!.. Уж я бы на твоём месте придумал, как достать нож…
ЛЕВИЙ: А я и придумал, и достал… Вот, смотри!
Достаёт из сапога длинный кривой нож.
Только я, пока доставал, опоздал, отстал от процессии, она уже была на Лысой горе. И всё было напрасно!..
ГАЙ (рассматривая нож): Вот это нож!.. Где взял такой?
ЛЕВИЙ: Спёр в хлебной лавке у городских ворот… Нож для хлеба…
ГАЙ: Хорошая вещь!
ЛЕВИЙ: Да на чёрта она мне теперь? Если я не сумел употребить её на единственное благое дело, что было у меня в руках?!. Да пропади она пропадом теперь! Вот!..
Размахивается и швыряет нож в кулису.
ГАЙ: Куда?.. Ты соображаешь, куда швыряешь? Ну, гляди!.. В самую «дьяволову трясину» угодил… Всё – с концами… Теперь ни за что не достать. Вот заполошный!.. Мне бы лучше отдал. Такая вещь завсегда пригодится в хозяйстве… А теперь…
ЛЕВИЙ: Да что за дела? Поди да достань…
ГАЙ: Как же! Достанешь… Ты – что? Не знаешь, что это за место? Это же сама «дьяволова трясина», что за Лысой горой. Тут такой сос постоянный…
ЛЕВИЙ: Сос?
ГАЙ: Сос!.. В смысле – сосёт. Туда только попадёт что – сразу исчезает (засасывает в глубину)… В прошлом году, помню, тут взрослая лошадь утонула. С концами. Не спасли…
ЛЕВИЙ: Не спасли?
ГАЙ: Не успели вытащить! Засосало в минуту. С концами… Я тебе говорю: это дьяволово место, недаром так названо… Так что ты поосторожней тут, не очень вещи-то разбрасывай… Хороший ножик был. И мне бы пригодился.
ЛЕВИЙ: Смотри-ка!.. Смотри, как всё меняется!..
ГАЙ: Солнце исчезло…
ЛЕВИЙ: Гроза идёт!..
ГАЙ: Вот это туча! В полнеба… Ты когда-нибудь видел такую?
ЛЕВИЙ: Смотри, смотри!.. Её края уже вскипают белой пеной… Это ураган! Ураган надвигается…
ГАЙ: Смотри-ка, солдаты засуетились…
ЛЕВИЙ: Полк снимается!.. Что бы это значило?
ГАЙ: Вон, видишь? Кто-то в багряной хламиде поднимается туда, к самому месту казни…
ЛЕВИЙ: Это какой-то начальник… Вон, гляди: совещаются…
ГАЙ: Ага! Испугались урагана!..
ЛЕВИЙ: Всё! Сейчас их прикончат!.. Слава Тебе, Боже! И прости меня окаянного за пени мои!.. Вот оно, вот – избавление!.. Ты видишь, Гай? Вон – их закалывают пиками – одного за другим… Вот и тебя, Иисус… Воля, воля, освобождение!.. Господи, какой камень с души!.. У меня руки дрожат… Не могу, не могу стоять…
Садится на землю.
ГАЙ: Они уходят, уходят!.. Сейчас здесь будет второй потоп! Бежим, бежим!..
ЛЕВИЙ: Беги!.. Я не могу…
Гай убегает.
Пилат и Афраний во дворце Ирода.
АФРАНИЙ (осушив бокал с вином): Превосходная лоза, прокуратор, но это – не «Фалерно»?
ПИЛАТ (поднимая свой бокал): «Цекуба», тридцатилетнее… За нас, за тебя, кесарь, отец римлян!..
После того, как слуги убирают со стола.
Итак, что можете вы сказать мне о настроении в этом городе?
АФРАНИЙ: Я полагаю, что когорта Молниеносного может уйти…
ПИЛАТ: Очень хорошая мысль… Послезавтра я её отпущу и сам уеду, и – клянусь вам пиром двенадцати богов, ларами клянусь – я отдал бы многое, чтобы сделать это сегодня!
АФРАНИЙ (добродушно): Прокуратор не любит ЕршалаИма?
ПИЛАТ (улыбаясь): Помилосердствуйте! Нет более безнадёжного места на земле… Я не говорю уж о природе: я бываю болен всякий раз, как мне приходится сюда приезжать. Но это бы ещё полгоря!.. Но – эти праздники!.. Маги, чародеи, волшебники, эти стаи богомольцев!.. Фанатики, фанатики!.. Чего стоил один этот мессия, которого они вдруг стали ожидать в этом году! Каждую минуту только и ждёшь, что придётся быть свидетелем неприятнейшего кровопролития… Всё время – тасовать войска, читать доносы и ябеды, из которых, к тому же, половина написана на тебя самого! Согласитесь, что это скучно. О, если бы не императорская служба!
АФРАНИЙ: Да, праздники здесь трудные…
ПИЛАТ (энергично): От всей души желаю, чтобы они скорее кончились. Я получу возможность наконец вернуться в Кесарию. Верите ли, это бредовое сооружение Ирода…
Показывает вокруг себя.
…положительно сводит меня с ума! Я не могу ночевать в нём. Мир не знал более странной архитектуры!.. Да… но вернёмся к делам. Прежде всего, этот проклятый Вар-Равван вас не тревожит?
АФРАНИЙ: Надо думать, что Вар стал теперь безопасен, как ягнёнок.
ПИЛАТ (подняв вверх палец): Но – во всяком случае – надо будет…
АФРАНИЙ: О, прокуратор может быть уверен в том, что, пока я в Иудее, Вар не сделает ни шагу без того, чтобы за ним не шли по пятам.
ПИЛАТ: Теперь я покоен, как, впрочем, и всегда спокоен, когда вы здесь.
АФРАНИЙ: Прокуратор слишком добр!
ПИЛАТ (помолчав): А теперь прошу сообщить мне о казни.
АФРАНИЙ: Что именно интересует прокуратора?
ПИЛАТ: Не было ли со стороны толпы попыток выражения возмущения? Это – главное, конечно.
АФРАНИЙ: Никаких.
ПИЛАТ: Очень хорошо. Вы сами установили, что смерть пришла?
