Александр Гриценко - Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика

– Существует некий издательский портфель. Не заглохнет ли серия в случае её успеха, ведь, как показывает практика, даже вполне успешные начинания в новейшей истории литературы сошли с дистанции из-за дефицита авторов и произведений?

– Если читатель не испугается первых избранных книг мета-прозы, если наши книги будут по-настоящему востребованы… Я вас уверяю: у нас уже существует свой клубный портфель, в котором дожидаются своего часа первоклассные авторы со своими произведениями. Наши серьёзные отечественные читатели давно уже обкушались той лёгкой псевдопрозой, которой затарены книжные дома. Несмотря на всяческие пессимистические прогнозы, интеллектуальная проза именно сейчас будет востребована нашими дорогими имущими и неимущими соотечественниками. И выбор издательского дома «РИПОЛ классик» тому подтверждение.

Мои книги приносят удачу – это правда

Агриппина Аркадьевна Донцова, в девичестве Васильева, родилась 7 июня 1352 года в Москве. Первый адрес – Беговая аллея. Второй – Мясницкая улица (тогда улица Кирова), третий адрес, с 1957 года, – улица Черняховского. Отец, Васильев Аркадий Николаевич, был известным советским писателем, мастером документальной и художественной прозы, автором бестселлера 70-х «В час дня, ваше превосходительство». Мать, Тамара Степановна Новацкая, работала режиссёром Москонцерта. В 1969–1374 годах Агриппина Васильева училась на факультете журналистики МТУ. Тогда же вышла замуж (брак продолжался три недели), родила сына Аркадия. По настоянию третьего мужа, Александра Ивановича Донцова, выдающегося учёного, Агриппина Аркадьевна поступила на работу в ежемесячный журнал «Отчизна». Родила дочь – Машу. В конце 1998 года узнала, что больна раком на последней стадии. Как утверждает писательница, её спасли три вещи – курс бесед талантливого психотерапевта, собственное жизнелюбие и чудесный совет любящего мужа: пиши. Из больницы она вышла автором пяти романов. В августе 1999 года Донцова подружилась с издательством «ЭКСМО», она поменяла своё имя и из Агриппины превратилась в Дарью. Так начал в России своё триумфальное шествие новый жанр – «иронический детектив».

– Почему вы выбрали «полупсевдоним»: оставили свою фамилию, но сменили имя?

– Так посоветовали издатели. Они решили, что Агриппина – это не то, а вот Дарья – в самый раз. Я только диву далась: выбрали моё любимое имя. Ей-богу, я с Агриппиной намучилась. У кого редкое имя, тот меня поймёт. Зато я узнала, что творится с человеком, сменившим имя. Происходят удивительные вещи! Вся жизнь меняется.

– Говорят, ваша подпись на книге приносит удачу.

– Действительно, по Москве гуляет такая фенька. Мол, если я подпишу кому-то свою книгу, на него потом сваливается удача. Первыми слух разнесли журналисты. И что самое интересное – это правда. Наверное, поэтому у меня всегда безумные очереди за автографами.

– Тем не менее многие ваши читательницы считают нужным сделать оговорку: да, читаю Донцову, хотя стыжусь этого.

– А меня это радует. Я народный писатель, пишу для улицы. Литературу пытаются представить в виде пирамиды. У основания фэнтези, любовный роман, детектив. На вершине, предположим, французская проза. Это неверно. Весь мир давно перестал спорить, нужна ли развлекательная литература.

– Сейчас, на гребне славы, вам приходится считаться с мнением редакторов, издателей или кого-то ещё?

– Да, я исправляю то, на что мне указывают редакторы. А что мне говорят другие, пропускаю мимо ушей. Дочка Маша частенько вылавливает у меня разночтения: мои герои по ходу дела могут незаметно для меня «переодеться» или сменить имя, марку сигарет. Чтобы уследить за мелочами, я стала делать шпаргалку-памятку. Маша правит пунктуацию – я правильно пишу слова, а знаки между ними мне не поддаются. Стыдясь этого, я как-то стала извиняться перед корректорами «ЭКСМО», но они ответили: «Агриппина Аркадьевна, у вас просто авторские знаки!» В моём статусе это называется не безграмотностью, а авторской пунктуацией!

– Вам приходится себя заставлять писать?

– Нет, для меня это удовольствие. Если сочинительство в тягость, столько не напишешь.

– Сколько вы уже сделали книг?

– Около пятидесяти.

– Как вы думаете, читатели отождествляют себя с вашими персонажами?

– Думаю, что не только отождествляют. Я абсолютно точно уверена, что где-то ходят Даша Васильева и Евлампия Романова. Я уверена, что на самом деле их больше, чем мне кажется. Может, у кого-то нет богатства или чего-то другого, но сами они есть. Я уверена почему-то.

– Вы нуждаетесь в чьей-то поддержке?

– Каждый умирает в одиночку. Я могу долго рассказывать, как у меня болит голова от мигрени. Но если у вас не бывает такой боли, вы меня не поймёте. Все люди разные. Но тыл должен быть всегда. Мама, сестра, муле.

– Правда, что и в жизни вас окружает огромное количество домочадцев, домашних животных, как ваших героинь?

– Да. В кастрюлях, в которых я варю суп, молено устроить массовый заплыв. У нас большая семья, множество друзей и знакомых. Сто авторских экземпляров новой книги разлетаются мгновенно.

– Вы полностью довольны своим третьим браком?

– Да. Три раза замужем я оказалась не по влюбчивости натуры, не по везенью-невезенью. Просто я очень положительная. Другая бы роман завела, а я каждый раз шла в ЗАГС. Знакомству с третьим мужем я обязана усилиям подруги: она заранее решила, что мы друг другу прекрасно подходим. Но мы поначалу воротили нос друг от друга. А она продолжала сводить. Думаю, что Александр Иванович и с другой женой был бы идеальным мужем. Просто мне повезло, что он встретился именно со мной.

– Вы и сегодня встали в шесть утра и написали свои двадцать страниц?

– Да. Это моя ежедневная норма.

– Какие детективы вы сами считаете образцовыми?

– Их очень много. Разумеется, туда входят Маринина, Дашкова, Полякова, Устинова, Акунин, хотя они имеют разные специализации. Из зарубежных назову Дика Френсиса, Рекса Стаута. Не будем трогать Агату Кристи как классика. В это число, в конце концов, входит Эдгар По – родоначальник детективного жанра.

– А с чем связан нынешний бум женских детективов в России?

– Женщины детективы писали всегда, вспомните хотя бы Агату Кристи. Просто в советской литературе их не было. Для того чтобы написать детектив, нужно было разрешение Московского городского комитета партии. Детективы мешали, иначе следовало бы признать, что у нас есть криминальный мир, а не отдельно взятые преступления.

– Вы много получаете писем от читателей?

– Мешки. Письма бывают разные. Намного легче, если в письме есть телефон. Тогда молено не отвечать, а просто перезвонить. Отвечаю всем и это очень трудно.

– Принято считать, что конвейерная работа – низкооплачиваемая и непрофессиональная.

– Деньги и известность достаются только тем, кто умеет трудиться. В конвейере нет ничего плохого: с него сходят замечательные машины. Типа «мерседесов».

– А вам приходилось отлаживать собственное производство – рукопись перелицовывать?

– Первые шесть книжек радикально переделаны по указке редакторов, меня учили писать.

– А каковы вообще ваши отношения с коллегами? Не мешают ли интриги в писательской среде? Например, со стороны завистников?

– Интриги? Нет, может быть, это очень странно прозвучит, но я, во-первых, не знаю всех писателей. У меня есть круг, человек десять, с которыми я дружу: Марина Анатольевна Маринина, Таня Полякова, Полина Дашкова, Танечка Устинова. Я считаю так: мы не являемся друг другу конкурентами. Рынок огромен, и он, в общем-то, не охвачен. Люди хотят эти книги читать, и, пожалуйста, их надо давать им как молено больше.

Я писал не для того, чтобы пирогову понравилось…

Лауреатами Общенациональной независимой литературной премии «Дебют» 2005 года стали семь человек. В прессе были самые разнообразные отклики. Писали – текст Снегирёва, лауреата в номинации «Малая проза», не поймёшь что: и не рассказы и не повесть. О Насте Чеховской (киноповесть) говорили, что она получила премию не в своей номинации. Поэзию Андрея Нитченко (литература духовного поиска) назвали мёртвой, как латынь, а Горбуновой (поэзия) – развратной. Меня (драматургия) и Фажева (большая проза) окрестили форматными авторами. О Диме Бирюкове (публицистика) вообще писали мало.

Естественно, нас не только ругали – больше хвалили. Своё мнение о послепремиалъной возне я выскажу в следующих номерах, а пока небольшая беседа с Дмитрием Фажевым – победителем в одной из главных номинаций «Большая проза».

– Когда ехал на «Дебют», у тебя было ощущение, что победишь?

– Было ощущение: надо бы победить. Потому что из аспирантуры меня выгнали за «академическую неуспеваемость», а политик, которого мы тащили в городскую Думу, на выборах провалился. Выборы были за два дня до моего отъезда на премию. Я получил расчёт, так что в Москву ехал безработный и беззаботный. Думал: меньше паришься – больше везёт. Так и вышло. Кроме удачи, я ни во что не верю.