Виктор Шендерович - Текущий момент и другие пьесы
ЛЯДИЧЕВ. Не сказал. (Пауза.) Вот как начнут железнодорожный переезд под асфальт закатывать — значит, едет, кормилец, тварь такая! Это верная примета…
СИМАКОВА (смеется). Так это мы же сами и закатаем…
ЛЯДИЧЕВ. И то правда…
СИМАКОВА. Ле-ева, какой ты смешной…
Входит СУШКО и молча кидает под стол спортивную сумку.
СУШКО. Фигня получилась, родственник, фигня получилась… Поговорить надо! (Принюхивается.) Опа-а! Что ж ты молчал? Я тебе лучше достану.
ЛЯДИЧЕВ. Говори!
СУШКО. Момент.
Достает из секретера коньяк, наливает стакан, выпивает.
Выйдем…
Выходят на ступеньки администрации.
ЛЯДИЧЕВ. Ну!
СУШКО. Фигня получилась, родственник.
ЛЯДИЧЕВ. Это я уже слышал. Говори!
СУШКО. Ну, это. Пошел я к синим договариваться, как ты велел, по кредиту.
ЛЯДИЧЕВ. К кому?
СУШКО. К синим! В прокуратуру! Чтобы дело закрыли. Решили вопрос по чесноку, занес, сколько сказали, утром звонят, говорят: неси еще столько же. Я говорю: вы чего? Он говорит: газеты читать надо! И ржет, сука. Президент, бляха-муха, объявил борьбу с коррупцией, — нам, говорит, теперь за прежнюю ставку рисковать смысла нет! Ну, я пошел с ними поговорить… Честно, просто хотел поговорить, а ружье у меня в машине с собой было, потому что я ж в субботу на охоту собирался, с ребятами.
ЛЯДИЧЕВ. Какое ружье?
СУШКО. Помповое.
ЛЯДИЧЕВ (после паузы). Ну.
СУШКО. Веришь, стрелять не хотел. Подъехал, позвонил, вышел этот плешивый: принес, говорит? Я ему говорю: я тебе Сбербанк, что ли? — кредит за час? Он говорит: мое дело предупредить. Либо заносишь вторую половину, либо мы начинаем борьбу с коррупцией. Мы, говорит, за вашей семьей давно смотрим и удивляемся. Удивляются они!
ЛЯДИЧЕВ. Дальше.
СУШКО. Что дальше? Сказал, сука, и пошел, бедрами виляя. Ну, я сознание и потерял.
ЛЯДИЧЕВ. Как это?
СУШКО. Так. Потерял сознание, открыл багажник, взял ружье, зарядил картечью и, не приходя в сознание. Не, он живой, Лева, живой! Я чуть вбок взял. Как он прыгал, сука, ты бы видел! Десять секунд счастья! Я ружьецо у тебя оставил, ага?
ЛЯДИЧЕВ. Что?
СУШКО. Выгони всех к ерпени матери — и перепрячем. За мной небось едут уже.
ЛЯДИЧЕВ. Твою мать!
СУШКО. Она звонила, кстати. Тоже едет сюда зачем-то.
ЛЯДИЧЕВ. Это пипец. Я умру сегодня.
СУШКО. Ага. Только перед этим позвони Батыю, а то мне вилы.
ЛЯДИЧЕВ. Шурин, вы на голову долбанутые, вся фамилия! Забирай свое ружье, и нахер отсюда, чтобы я тебя не видел сто лет! Где оно?
Врывается обратно в кабинет.
СТАРУШКА сидит уже в его кресле, покуривая и изучая бумаги. СИМАКОВА поет.
СИМАКОВА. Печальная и-история…
ЛЯДИЧЕВ. Все пошли вон, сейчас же! Во-он!
Входит СЕКРЕТАРША в подвенечном наряде.
СЕКРЕТАРША. А вот и я! Зайка, — сюрпризик!
СТАРУШКА (изучая бумаги). Не пойму я, Лев Петрович, чем вы тут занимаетесь?
СУШКО. Лева, гони их всех, сейчас же — приедут!
СЕКРЕТАРША (интимно, Лядичеву). У меня десять минут, жених копытом бьет. Попрощаемся, зайчик?
СУШКО. Люся, не время прощаться!
СЕКРЕТАРША (Сушко, нежно). И ты здесь, крокодилло мое?
ЛЯДИЧЕВ. Что-о? Кто-о?
СУШКО. У нее зоопарк, зайчик. Ты не знал? Люся, иди к мужу.
ЛЯДИЧЕВ. Во-он! Все вон!
СЕКРЕТАРША. Ну и дурак.
СИМАКОВА. Его я видеть не должна-а…
СЕКРЕТАРША. Ой, Анна Сергеевна! А я замуж выхожу. А что это вы курите?
СИМАКОВА. Та-ба-чок.
СЕКРЕТАРША (понюхав). Ага, табачок! (Ржет.) У вас тут весело. Ой. Хоть замуж не выходи.
СУШКО. Лева! Я сейчас буду стрелять.
СТАРУШКА (протягивая косячок). А и стрельни, милый, не отказывай себе. И ты курни на дорожку, молодка.
СЕКРЕТАРША. От винта, пацаны, — у нас девишник!
Прикуривает у Старушки.
ЛЯДИЧЕВ. Я вас очень прошу. Товарищи!
СЕКРЕТАРША. Класс! Торчилово настоящее!
ЛЯДИЧЕВ (в отчаянии). Бляха-муха!
СТАРУШКА. Попрошу без фамильярностей.
СИМАКОВА. Ой, Лева, мне надо сказать тебе важную вещь…
ЛЯДИЧЕВ. Уйди! Уйдите все, Христом-богом молю…
СУШКО. Старая, ты слов не понимаешь, тебе уши прочистить?
СТАРУШКА (Лядичеву). Кто это, милок? мне за дымом не видать.
СУШКО. Ах ты, пигалица…
ЛЯДИЧЕВ. Я вас умоляю… Я — в ногах…
Пытается встать на колени.
СИМАКОВА. Лева!
Виснет на шее у Лядичева и шепчет ему в ухо.
СТАРУШКА (Сушко). Сам ты пигалица, а я ветеран труда. Тут казенное место, а ты по сервантам шаришь, грубости говоришь. Я на тебя в милицию напишу.
СУШКО. Что-о?
ЛЯДИЧЕВ (Симаковой). Что-о? Кто-о?
СИМАКОВА. Она!
СТАРУШКА (Сушко). А вот ты, например, кто вообще есть?
СУШКО. Я кто? Коряга старая! Я твоя смерть!
Достает из сумки ружье. Женский визг. Лядичев бросается к Сушко, Старушка к дверям. Суматоха.
СТАРУШКА (в дверях). Держи крепче нехристя, Лев Петрович! Я завтра зайду.
ЛЯДИЧЕВ. Беги, бляха-муха!
СУШКО. Пусти! Убью!
Вырывается от Лядичева, подбегает к окну.
ЛЯДИЧЕВ. Нет!
СУШКО. Да-а! (Палит в окно.)
ЛЯДИЧЕВ. Только не ее!
СУШКО. Ее! (Палит.) Сначала — ее! (Палит несколько раз.) А-а, черт! Ушла! Ушла!
Бросает об пол ружье, оно стреляет еще раз. Секретарша со вскриком падает в обморок к ногам Лядичева. Лядичев успевает подхватить Секретаршу и вместе с ней оседает на пол.
Не, что за день сегодня, а?
Наливает себе стакан, садится, выпивает. Пауза.
ЛЯДИЧЕВ. Вот. Вот теперь — нам точно пипец.
СИМАКОВА. Левушка!
Рыдая, становится на колени и обнимает Лядичева, на коленях которого лежит Секретарша.
СИМАКОВА (глядя его по голове и целуя). Левушка!
Входит ТЕЩА с тортом и бутылкой вина. Лядичев поднимает голову, видит Тещу.
Пауза.
СУШКО. Мама! Сегодня плохой день, чтобы заводить почту на Яндексе.
Теща надвигается на Лядичева — и в этот момент начинают бить и куковать часы.
Под эти удары и это «ку-ку» происходит череда статичных мизансцен — как бы стоп-кадров, знаменующих этапы большого пути: скандал, мордобой, объяснение, примирение, пьянка…
Часы кукуют в последний раз.
Лядичев, Теща, Симакова и Сушко сидят уже вместе над обломками торта. Пустая бутылка под столом, и не одна. Пауза.
ГУЛКИЙ ГОЛОС. Сортировочная, третий — на пятый путь! Зинатуллин, еж твою сто восемьдесят! На пятый!
Пауза. Жужжит муха. Потом жужжание прекращается: муха села в центре стола. Все смотрят на нее. Лядичев, не отрывая взгляда от мухи, нащупывает сбоку газету и медленно сворачивает ее.
СИМАКОВА. Лева, нет…
СУШКО. Мочи!
Лядичев метким ударом прихлопывает муху. Симакова в новых рыданиях утыкается ему в плечо.
СУШКО. Живем!
Пауза.
ЛЯДИЧЕВ (неожиданно чистым приятным голосом). «Черный во-орон, что ж ты вье-ошься, что ж ты вьешься надо мной?..»
ТЕЩА, СЕКРЕТАРША, СУШКО и СИМАКОВА (красиво подхватывают вместе с Лядичевым). «Ты добы-ычи не дожде-ошься… Черный во-орон, я не твой!»
Звонок телефона. Лядичев снимает трубку, остальные продолжают петь без слов.
ЛЯДИЧЕВ. Алло! Да, Батый Ильич. Нет. Простите, сейчас не могу. Занят! Мы тут поем.
Вешает трубку и вступает снова.
ЛЯДИЧЕВ. «Что ты когти распускаешь над моею головой?»
ВСЕ. «Иль добычу себе чаешь? Черный ворон, я не твой!»
Телефон звонит снова. Лядичев снимает и тут же кладет трубку.
ЛЯДИЧЕВ. «Полети в мою сторонку, скажи маменьке моей…»
Сзади, невидимая никем, входит СТАРУШКА с куском динамита, от которого идет горящий бикфордов шнур. Входит — и останавливается, пораженная.
ВСЕ. «Ты скажи моей любезной, что за родину я пал.»
Медленно горит бикфордов шнур.
Медленно закрывается занавес.
Происшествие второе
