Александр Островский - Том 3. Пьесы 1862-1864

Бабаев входит.

Карп, Зайчиха и Бабаев.

Зайчиха. Слушай-ка! К тебе пришла Краснова, лавочница, с сестрой, так спрашивают, можно ли, мол, взойти.

Бабаев. Просите их сюда! Да вот что! Послушайте, хозяюшка! Пожалуйста, чтобы разговору не было! Может быть, она и еще ко мне придет, так уж вы скажите лучше, что она к вам ходит. Может быть, спрашивать будут; знаете, ведь город маленький, все друг друга знают, друг за другом смотрят, куда кто пошел, где что делал.

Зайчиха. И, батюшка! Да мне что! Я и видела, да не видала. Ты проезжий, не здешний.

Бабаев. Попросите их сюда! Мы ведь с вами, милая хозяюшка, старые приятели. (Треплет ее по плечу.)

Зайчиха. Приятели, батюшка, приятели! (Уходит.)

Карп (махнув рукой). Грехи! (Уходит.)

Краснова и Жмигулина входят.

Бабаев, Краснова и Жмигулина.

Жмигулина. Еще здравствуйте! Ждали ли нас?

Бабаев. Признаться, так скоро не ждал. Садитесь, что же вы стоите!

Садятся.

Жмигулина. Бегом бежали к вам. Из дому-то насилу вырвались.

Краснова. Полно, Луша, перестань!

Жмигулина. Уж нечего скрывать-то! Не скроешь. Валентин Павлыч давеча сами видели нашу алистократию. А уж какая после вас пальба была!

Краснова. Ах, Луша, мало ли что в семье бывает! неужели всем рассказывать! Никому до того дела нет, как мы живем.

Жмигулина. Поняли вы теперь, Валентин Павлыч, что такое значит мужик, когда он важность на себя напустит?

Краснова. Хорошо тебе разговаривать-то, ты посторонняя. Ты бы меня-то пожалела! Он мне муж, мне с ним жить до гробовой доски.

Бабаев. Неосторожно вы поступили, Татьяна Даниловна, неосторожно.

Краснова. Какой вы чудной! За что вы меня упрекаете? Где ж вы были, когда нам было есть нечего? А теперь уж не воротишь. Остается только плакать всю жизнь. (Плачет.)

Бабаев. Ну, об чем же вы теперь-то плачете?

Краснова. Чему ж мне радоваться-то? Вам, что ли? Может быть, я и радовалась бы, кабы была свободна. Вы тó поймите: из-за вас я с мужем поссорилась; вы-то уедете не нынче-завтра, а мне с ним оставаться. Вы только хуже сделали, что приехали: до вас-то он мне не так дурен казался. Да и он вдруг совсем переменился. Пока вас не видал, так всякую мою прихоть исполнял, как собака руки лизал; а теперь начал косо поглядывать да и покрикивать. Каково же мне будет всю жизнь с постылым горе мыкать! (Плачет.)

Бабаев. Ну, перестаньте! Что это вы! (Жмигулиной.) Послушайте, Лукерья Даниловна! Вы подите к хозяйке, я один ее лучше уговорю.

Жмигулина. Пожалуйста, не хитрите! (Уходит.)

Бабаев и Краснова.

Бабаев (подвигается и обнимает Краснову одной рукой). Душенька, Танечка, ну, перестань! Что ты так расплакалась! Ну, давай подумаем вдвоем, как помочь твоему горю.

Краснова. И думать нечего! Никак нельзя.

Бабаев. Уж будто? А что, если я увезу тебя в деревню?

Краснова. В какую? Куда?

Бабаев. Туда, в свою. Там все так же, как было при маменьке: те же аллеи, пруды, беседки; все тебе знакомое, все будет напоминать прошлое. Ты бы у меня хозяйничала.

Краснова (освобождаясь из-под его руки). Что вы только придумываете, как погляжу я на вас! Да возможное ли дело, чтоб такой вздор в голову пришел! Что ж, муж-то так вам и позволит! Да он меня на дне моря сыщет.

Бабаев. На время тебя можно будет спрятать, так что он и не найдет; а между тем с ним поторговаться.

Краснова. Что вы! Что вы! Вот еще новости! Ну, да будет вам пустяки-то говорить! Вот вы лучше посоветуйте, как мне всю жизнь с мужем-то жить.

Бабаев. Ну да, как же! Нужно мне очень!

Краснова. Значит, вы меня вот таки ни крошечки не любите! Только притворяетесь. Вот что, да-с!

Бабаев. И не грех это тебе, Таня, а? Нет, скажи ты мне, не грех?

Краснова. Что?

Бабаев. Подозревать-то меня не грех?

Краснова. Да ну вас! Вас ведь не разберешь, притворяетесь вы или нет.

Бабаев. Да и на что тебе разбирать, мой ангел! Ты обо мне-то не заботься! Ты спроси у своего сердца, что оно говорит тебе! (Обнимает ее.)

Краснова. А ваше что вам говорит?

Бабаев. Да ведь ты мне, Таня, не веришь; ты говоришь, что я притворяюсь, а сама теперь спрашиваешь. А ну как я тебя обману?

Краснова. Да уж это не ваше дело! Вы только говорите!

Бабаев. Да и не обману, не бойся! Из чего мне тебя обманывать. (Нагибается к ней; она слушает, потупя глаза.) Вот что, Таня! Сердце мне говорит, что никого еще я не любил так, как тебя люблю. Мне все равно, будешь ли ты верить моим словам, или нет. Да я сейчас и докажу тебе, что это правда, и ты сама со мной согласишься. Я ведь не говорю тебе, что я никогда не видал женщин красивее тебя, умнее. Вот тогда ты мне могла бы прямо в глаза сказать, что я лгу. Нет, я видел и лучше тебя, и умнее, только не видал я никогда такой миленькой, добренькой, такой простенькой женщины, как ты.

Краснова (вздохнув). Простенькой… Ах, правду вы говорите!

Бабаев. Ну, вот я тебе сказал, что я чувствую. Что же ты мне не скажешь?

Краснова. Да что мне говорить-то! Не умею я. Я бы, может быть, больше вашего насказала. Да и зачем говорить — вы сами знаете.

Бабаев. То есть я, может быть, и догадываюсь, да только…

Краснова. Ну что «да только»? Вот и нечего сказать-то!

Бабаев. Нет, есть что. Я догадываюсь, да только проку-то из этого мне мало.

Молчание.

Ты мне сама скажи, что ты меня любишь! Ну, что же, Таня?

Краснова. Что вам?

Бабаев. Любишь ты меня?

Молчание.

Любишь, а?

Краснова (потупившись). Ну, да.

Бабаев. Очень?

Молчание.

Что же ты молчишь? Очень любишь?

Краснова. Да.

Бабаев. А в деревню поедешь со мной?

Краснова. Ах, отстаньте вы от меня!

Бабаев. Ну, не надо в деревню. Мы вот что сделаем: я найму здесь в городе квартиру и через неделю буду приезжать сюда. Ты на это согласна?

Краснова. Согласна.

Бабаев. Ну, вот видишь, душенька Танечка, я на все для тебя готов.

Краснова. Вижу.

Бабаев. А ты?

Молчание.

Что же молчишь?

Краснова. А уговор?

Бабаев. Какой уговор?

Краснова. Вчерашний. Помните, там на берегу.

Бабаев. Нужно очень помнить! Да и не было никакого уговора.

Краснова. Бесстыдник вы, бесстыдник! Нешто можно забывать так скоро!

Бабаев. Не хочу я знать никаких уговоров. (Обнимает ее и целует.)

Краснова (встает). Ах, оставьте, пожалуйста!

Бабаев. Как «оставьте»? Что значит «оставьте»?

Краснова. То же и значит, что оставьте.

Бабаев. Что за капризы?

Краснова. Никаких капризов, только вы, пожалуйста, подальше.

Бабаев. Если ты станешь так капризничать, я ведь уеду. Брошу и дело, за которым приехал, да сейчас и уеду.

Краснова. Пожалуй, уезжайте.

Бабаев. Я ведь не шучу. Карп!

Входит Карп.

Собирайся ехать и потом за лошадьми сходи!

Карп. Слушаю-с!

Краснова. Так вы вот как! Ну так бог с вами! Прощайте! (Убегает.)

Карп. Что же, сударь, сбираться прикажете?

Бабаев. Куда сбираться! Надоел, братец! (Подходит к окну.) Уж не домой ли они ушли?

Карп. Не уйдут-с.

Бабаев. Не твое дело! Пошел вон!

Карп уходит, входит Жмигулина.

Бабаев и Жмигулина.

Жмигулина. Сестра просила вам сказать, чтоб вы погодили уезжать. Теперь у хозяйки сидит одна знакомая женщина, так вы сами понимаете, что пройти к вам неловко. А когда она уйдет, сестра зайдет к вам. Ей нужно об чем-то с вами поговорить.

Бабаев. Вы милы, Лукерья Даниловна!

Жмигулина. Что-то ушам не верится! Уж от вас ли я слышу такие комплименты! (Приседает.)

Действие третье