Виктор Шендерович - Текущий момент и другие пьесы
Выпивают.
СУШКО. А про шесть ноликов ты ей рассказал?
ЛЯДИЧЕВ. Нинке? Узнает, куда ж она денется. Мы ее в оргкомитет пристроим.
СУШКО. Смотри, чтобы не запила.
ЛЯДИЧЕВ. С какой стати?
СУШКО. Да ей с какой ни дай.
ЛЯДИЧЕВ. Это правда. Шмаляет твоя сеструха из любого положения! На день рождения Клары Цеткин разнесла дом — хуже немецко-фашистской гадины… Про символ русской удали ей лучше вообще не знать. Ты прав: ушлю в Турцию, туркам пускай размеры удали показывает.
СУШКО. Наследственность, Лев Петрович!
ЛЯДИЧЕВ. Знаю.
СУШКО. Это ты только маму знаешь…
ЛЯДИЧЕВ. Кому мама, кому теща.
СУШКО. А не надо было маму сердить!
ЛЯДИЧЕВ. Да ладно, чего я сделал?
СУШКО. Ты, Лев Петрович, практически прилюдно трахнул финалистку районного конкурса красоты. По-человечески я тебя понимаю, но зачем при маме-то?
ЛЯДИЧЕВ. Да она уехала уже! А потом вернулась зачем-то…
СУШКО. Чутье! Больно было? (Пауза). Прости.
ЛЯДИЧЕВ. Это катаклизм какой-то, а не женщина. Торнадо, блядь. Извини.
СУШКО. Да чего там, все свои. Но пьет она как раз в меру. Вот кто был по-настоящему по этой части, так это бабушка Серафима Семеновна, царствие небесное! Механизаторы с дистанции сходили — одна держала честь колхоза! Ну, за бабушку…
ЛЯДИЧЕВ. Знаешь что, шурин, — тормози! Праздник еще не начался, а ты уже по грудь в наследственности.
СУШКО. Я свою ватерлинию помню. Когда они распахнутся-то?
ЛЯДИЧЕВ. Кто?
СУШКО. Закрома Родины.
ЛЯДИЧЕВ. Погоди ты с закромами, невменяемый! Я ж тебе говорю: они заявку требуют!
СУШКО. Москва?
ЛЯДИЧЕВ. Ну! Как бы еще не соскочило. Аракчеевский район суетится, гонца в Москву заслали, — тендер, мол, был нечестный.
СУШКО. Твари, а? Нашу бляху-муху хотят поиметь!
ЛЯДИЧЕВ. Нашу бляху-муху мы никому не отдадим. Сами поимеем. И этого еще…
СУШКО. Ёжкина кота.
ЛЯДИЧЕВ. Ну! Обоих.
СУШКО. Бабая не забудь.
ЛЯДИЧЕВ. Всех, всех! У Батыя в администрации корешок сидит, они еще в ЦК ВЛКСМ вместе передовиц дрючили, — обещал взять под контроль. Но заявку надо сделать, чтобы комар носа не подточил. Я этой заполошной поручил, Симаковой, но ты тоже — давай включай свою молотилку! Малая родина там, корни, всякое такое…
СУШКО. Зелень…
ЛЯДИЧЕВ. Ну. Тьфу на тебя! — напомнил. Я, собственно, чего тебя звал-то…
СУШКО. Чего?
ЛЯДИЧЕВ. В прокуратуре бумага на тебя!
СУШКО. Да знаю!
ЛЯДИЧЕВ. Ты о какой знаешь?
СУШКО (после паузы). Говори.
ЛЯДИЧЕВ. Новая легла.
СУШКО. Насчет кредита?
Лядичев кивает.
От этих?
ЛЯДИЧЕВ. Ага. Под выборы…
СУШКО. Грамотно. Так пускай прокуратура их и проверит!
ЛЯДИЧЕВ. Может, их и проверит. А может, не их. Ты ж понимаешь, какие времена.
Звонит телефон.
Озираться они начали, воздух нюхать, портреты сравнивать. А тут прессы понаедет полная кошелка. И из Москвы еще, может.
Звонит телефон. Лядичев кричит в приемную.
Люся! Почему трубку не берешь? А, я ж ее отпустил… Короче, я тут решаю вопросы с народом, мать его, — коммуналка, пятое-десятое, а про это вообще не в курсе! Понял?
СУШКО. Понял.
ЛЯДИЧЕВ (уже снимая трубку). Вот и действуй.
СУШКО. Все будет кока-кола!
ЛЯДИЧЕВ. Иди, ёжкин кот! Алло! Нет, я не вам… Что вы!
Машет на Сушко: иди уже! Сушко не спеша допивает, заедает, уходит.
Да, Батый Ильич! Слушаю. В работе. Заявка уже в работе, Батый Ильич, завтра, как штык! Никаких выходных, какие выходные, что вы… Да. Конечно. Какое дерево? Записал. Простите, вопрос можно? А из Москвы — кто приедет? Вот вы гово… Нет, я просто спросил. Понял, понял, — простите! Да, сразу пришлю! До сви…
Гудки из трубки.
(Глядя в запись.) Во дают. (В селектор.) Симакова! Ко мне!
В дверь заглядывает СТАРУШКА.
Ты кто? Че надо! Дверь закрой!
Старушка исчезает. Дверь открывается снова.
ЛЯДИЧЕВ. Закрой дверь, старая…
Входит СИМАКОВА.
СИМАКОВА (обиженно). А-а?
ЛЯДИЧЕВ (маша руками). Ы-ы!.. Симакова! Слушай, срочно нужно ее гинекологическое дерево.
СИМАКОВА. Чье?
ЛЯДИЧЕВ. Мое, бля! Бляхи-Мухи! Москва требует.
СИМАКОВА. Гене-а-логическое, Лев Сергеевич.
ЛЯДИЧЕВ. А-а… (Пауза.) Говорила мне мама: учись! Дерево логическое. (Читает свою запись.) Гене-а! — логическое!
Надо же. Гене-а!
Звонит телефон.
Алло! Да, Батый Ильич! Уже работаем в этом направлении. С деревом с этим, да. Кого? Это — вместо дерева? А-а, кроме дерева. Понял. Записываю. Простите, а. я что-то забыл. — это кто? Хорошо, узнаю.
В дверь заглядывает СТАРУШКА.
Узнаю, Батый Ильич, узнаю сейчас же! Записал. Хоро.
Гудки из трубки. Лядичев вешает трубку.
Твою мать! Уйди! Не видишь: занят!
Старушка исчезает. Лядичев нажимает кнопку селектора.
(В селектор.) Симакова, ко мне!
СИМАКОВА. Я здесь, Лев Сергеевич.
ЛЯДИЧЕВ. А, да. Слушай, из Москвы передали: они хотят от нас — креатива!
СИМАКОВА. Вместо дерева?
ЛЯДИЧЕВ. Нет, не вместо! Они хотят дерева — и креатива! Обоих! У нас это есть?
СИМАКОВА. Поищу.
ЛЯДИЧЕВ. Ищи, Симакова! Бери машину — и доставай где хочешь, комитет по культуре недодолбаный!
Симакова хочет что-то сказать — и уходит в рыданиях.
ЛЯДИЧЕВ (кричит вслед). Не найдешь — уволю! Будешь в «Одноклассниках» старость встречать!
Возвращается в кабинет, смотрит на телефон. Телефон молчит.
Вынимает из портфеля банан, садится, начинает чистить.
В дверь, невидимая им, снова заглядывает СТАРУШКА.
Осматривается, смотрит на таз, на потолок, откуда капает вода. Входит.
Слышно, как жужжит муха.
Лядичев поворачивается и видит Старушку.
СТАРУШКА (после паузы). Течет, барин.
ЛЯДИЧЕВ. Чего тебе надо?
СТАРУШКА. С Коминтерна-тринадцать я, Лев Петрович.
ЛЯДИЧЕВ. Ну?
СТАРУШКА. Насчет тепла.
ЛЯДИЧЕВ. Бабушка, будет тебе тепло. Погоди. Починят котельную, будет тепло.
СТАРУШКА. Когда, родимый?
ЛЯДИЧЕВ. На днях.
СТАРУШКА. Очень холодно, милок.
ЛЯДИЧЕВ. Бабушка! Здесь не Африка. Ест банан. Пауза.
СТАРУШКА. Устал?
ЛЯДИЧЕВ. Очень.
СТАРУШКА. А ты поспи.
ЛЯДИЧЕВ. Какой спать, дел невпроворот!
СТАРУШКА. Так вот я как раз насчет чего… Вели пустить котельную, Лев Петрович, третью неделю живем, как папанинцы. Васюхно говорит: опрессовка труб показала неготовность, бумагу показывает, а что бумага? Дизеля нет, а Кудимов запил, одна надежда на тебя. Паркет жжем.
ЛЯДИЧЕВ. Где?
СТАРУШКА. На Коминтерна, 13.
ЛЯДИЧЕВ. Где вы паркет жжете?
СТАРУШКА. А в буржуйке! Тем и живы.
ЛЯДИЧЕВ. Дикий народ…
СТАРУШКА. Мы-то?
ЛЯДИЧЕВ. Вы, кто же.
СТАРУШКА. Дикий, сынок. Васюхно в отпуск ушел, а Кудимов всех в едреный корень шлет.
ЛЯДИЧЕВ. Я-то что могу?
СТАРУШКА. Ты все можешь, Лев Петрович. Дизель нужен. Пришли дизель.
ЛЯДИЧЕВ. Откуда у меня дизель? СТАРУШКА. А позвони.
ЛЯДИЧЕВ. Я звоню! Я целый день звоню! И мне звонят! Ты думаешь, я тут что? — я тут штаны, что ли, просиживаю? Тут дым идет! Тут мне в любую секунду такой дизель засунут! (Звонит телефон.) Вот! Опять! Уйди, бабушка! Я понял, я услышал… Я приму меры! Только уйди сейчас, ладно?
СТАРУШКА (напоминает). Дизель.
ЛЯДИЧЕВ. Я понял!
СТАРУШКА. На Коминтерна, 13.
ЛЯДИЧЕВ. Да!
СТАРУШКА. Или пустить котельную. А то бы позвонил Кудимову, у меня и телефончик есть. Он пьяный страшный очень, а тебя забоится. А Васюхно в отпуск ушел.
ЛЯДИЧЕВ. Бляха-Муха!
СТАРУШКА. А?
ЛЯДИЧЕВ. Символ русской удали! Ёжкин кот! Уйди!
СТАРУШКА (после паузы). Коминтерна, 13.
ЛЯДИЧЕВ. А-а-а!
Старушка уходит. Лядичев хватает звонящую трубку.
Да! Алло! А, это ты… Что? Нет, сегодня — без меня. Дорогая, я занят… Нет, ты не знаешь, чем я занят! Нет! Ты понятия не имеешь, чем я тут занят! Нет тут никакой Люси, Нина! Здесь бабушка! С Коминтерна, дом 13! И ёканый бабай, символ готовности претерпеть! Приезжай, познакомлю! Ага! Маме привет! (Бросает трубку.) Дура!
Часы бьют и делают ку-ку. Тут же телефон звонит снова. Лядичев протягивает руку к трубке — и передумывает. Наливает себе коньяк, пьет. Слышно, как жужжит муха.
