Затяжной дождь - Руслан Литвинов
Эндрю. Вы опять растекаетесь мыслью по древу.
Джеймс. А что такого? Мы с вами просто беседуем.
Эндрю. Меня уже начинает утомлять эта беседа.
Джеймс. Вы так любите себя жалеть, Эндрю. Это у вас что-то вроде вашей фишки, да? Вы и женщин сперва на это цепляете. Начинаете себя жалеть, они начинают жалеть вас, и первое время это срабатывает. Вы поэтому с женой развелись? Или причина была в другом?
Эндрю. Это моё личное дело.
Джеймс. Да ладно вам, расскажите. Почему вы развелись?
Эндрю. После аварии я сильно пил и не обращал на неё внимания. Она долго терпела, но в итоге не выдержала и изменила мне. А я не смог с этим смириться. Вот и всё. Банальная история.
Джеймс. Да уж, слишком банальная. А может всё было совсем не так, а? Может в момент аварии не вы были за рулём, а она? И когда машины столкнулись, вы поменялись местами с ней. Дождь лил стеной, больше машин не было, а в той машине были слишком заняты – пытались оживить мёртвого ребёнка. Так что никто ничего не заметил. Вы действительно были пьяны, Эндрю, но за руль вы не сели. Машину вела ваша супруга, и была она абсолютно трезвая. Но как произошла тогда эта авария?
Эндрю. Я был за рулём!
Джеймс. Да, потом так и написали во всех документах. Но вы забыли, что я теперь не учитель литературы. На руле были отпечатки пальцев вашей жены, на ручке водительской дверцы, на рычаге переключения передач, а ваши только на ручке пассажирской дверцы. Ваши друзья, от которых вы ехали, показали, что за руль села она. А потом документы подчистили, и оказалось, что за рулём были вы. Плюс и вы дали признательные показания.
Эндрю. Да. Да. Да! Она была там. Она не справилась с управлением. Дорога была слишком скользкая от дождя, да ещё и не видно ни зги, а она гнала как сумасшедшая. Да лучше бы я сел за руль в тот день! А потом, после столкновения, она верещала, как взбесившаяся сигнализация, и я велел ей заткнуться, а потом поменялся с ней местами. Я любил её, Джеймс, настолько любил, что готов был взять вину в аварии на себя.
Джеймс. Тогда, чёрт побери, почему виновным стал я?
Эндрю. Потому что у неё оказались какие-то связи в судебном департаменте. Даже я об этом не знал. Дело решили быстренько замять, но виноват-то кто-то должен быть. Вот и решили всё спихнуть на вас.
Джеймс. Но почему вы ничего не сделали?
Эндрю. А что я мог сделать? Признаться, что моя благоверная по сути убила вашу малышку? Я не мог, Джеймс. Поймите меня как мужчина: разве вы не сделали бы тоже самое ради своей жены?
Пауза.
Эндрю. Я почти каждый день прихожу на могилу вашей дочери, Джеймс. Я приношу цветы и игрушки, обычно плюшевых мишек. Я стою там и разговариваю с ней, прошу, чтобы она меня простила, потому что сам я себя простить не могу. Я всё время боялся встретить там вас, но так ни разу и не встретил, хотя почти каждый день я там. Только в дождливую погоду не могу заставить себя прийти.
Джеймс. Вы бы меня там не встретили. Я прихожу туда только в дождь. Она ушла от меня во время дождя и мне кажется, что когда идёт дождь, она тут, рядом со мной.
Эндрю. Поэтому я и развёлся с женой. Любовь не может быть построена на чужом несчастье. Всё время, когда я был с ней, я думал о той аварии, о вашей дочери, и о том, что вы в тюрьме. Эти мысли поедали меня изнутри, поэтому я стал пить. Но это не помогло. Я завесил все зеркала в доме, потому что видел в них как на экране телевизора ту аварию. Когда жена мне что-то говорила, я слышал только как дождь барабанит по крыше. А знаете, что стало последней каплей? Потолок в нашей спальне стал протекать во время дождя. Как раз над тем местом, где стояла наша кровать. Как-то шёл сильный ливень, я сидел в подвале, пил, потому что не мог слушать эти звуки, эту барабанную дробь, а когда поднялся в спальню, увидел, что на потолке огромная бурая клякса, а наша постель насквозь пропитана дождевой водой. Я понял, что это всё. Я собрал вещи и ушёл. Потом я узнал, что на тот момент она уже с кем-то спала, но я её не винил. Мне было больно, но понять её в этом плане было можно. Я уже давно перестал обращать на неё внимание.
Джеймс (после паузы) Вы, может быть, знаете, Эндрю, что в литературе сентиментализма погода символизировала душевное состояние героя. Если на улице тепло, хорошо, – значит и у героя в жизни всё так же. Но если вдруг в жизнь его вмешиваются тоска, смерть, горе, – то и небо вокруг затягивается тучами.
Эндрю. Благодарю за урок литературы.
Джеймс. Помните стихотворение «Затяжной дождь», о котором я вам говорил?
Эндрю. Я помню, что вы про него говорили.
Джеймс. Я написал его в шестнадцать лет и заново переписал через две недели после смерти дочери. И с той поры – всё, больше ни строчки. Как будто барьер какой стоит. А самое поганое, что ведь хочется что-то написать, и не могу. Я вообще чувствую себя героем плохого сентиментального романа. До аварии на моём небе не было ни одного облачка, а сейчас – небосклон просто чёрный, и оттуда всё льёт, льёт и льёт. Вы смотрели фильм «Ворон»6? Зря, хорошее кино. Там главный герой говорит такую фразу: «Дождь не может идти вечно». Мне всегда нравилась эта фраза, она даже была у меня чем-то вроде девиза. Я и сейчас повторяю её про себя каждый день сотни раз, и всё жду, что этот проклятый дождь наконец-то исчезнет, прекратится, но он что-то подзатянулся… Ладно, у нас не сеанс психоанализа. Расскажите мне лучше о вашей невесте.
Эндрю. О Дженнифер?
Джеймс. У вас есть другая невеста?
Эндрю. Что вы хотите о ней узнать? Вы же частный детектив. Разве вы не наводили справки?
Джеймс. Расскажите, как вы познакомились.
Эндрю. Зачем это вам?
Джеймс. Простой каприз. Итак?
Эндрю. В баре, мы познакомились в баре, ясно вам? Я планомерно напивался
