Средь текущих времен - Игорь Николаевич Крончуков
– Да чего ты говоришь?! Это ж я,
Алексий Безногий, по кличке «Чума».
– Отвали, не видывал я тебя.
И вообще, вижу в первый раз, -
А сам улавливал взор Вадиминых глаз.
– Да ты чего, как это не знаешь?!
– Ты что, со мной в дурака играешь?
**
– Ишь ты, разоделся тут мне,
Своих уже не узнает.
Забыл, как водкой выручал, не?
– Антон, так он так и не поймет,
Дай ему монету и пошли.
А ты вообще тут не кричи, -
И вот барины снова в пути.
А тот все кричал им вслед:
– Ишь ты, ишь ты!
Какой ты, оказывается, человек, -
Антон разом приумолк
И молча кушали они.
– Я, Антон, не могу взять толк,
Чем отличаются желания и мечты? -
А тот ответил холодно: – Не знаю, -
Так как где-то он летает.
И беседа так и не обогатилась.
– Эй, ты, скажи на милость, -
Кричал пьяной Антону,
Когда тот садился на повозку,
Кучер стукнул коня молча, сонно.
Тронулись, что не было слышно и возгласа
***В дороге Вадим уснул,
А Антон никак не засыпал,
Размышляя о своих думах,
Посматривая на друга, выпивал.
– Кучер, ты с каких краев? -
Начал Антон говорить, чтоб забыться.
И, сквозь лошадиный рев:
– Севастополь, какие там отменные девицы… -
И кучер начал говорить без конца
Про мадам, мисье и отца.
Поначалу, Антон не слушал,
А потом оба по душам,
Тоску эту разрушив.
Дождик по унылой суше.
Выпивали вместе, смеялись,
Над умными людьми издеваясь;
А Вадим делал вид, что спал,
Антона он, в свою очередь, изучал:
« Да, брат, изменила тебя жизнь,
Походку одну оставила лишь.
Мысли, лицо, разговор
Утащил куда-то тайный вор.
Ну ничего! Жизнь новая поменяет», -
И под смех Вадим засыпает.
Сон Вадима
Над лазурным берегом, облака
Вдаль куда-то плывут
И не знают сами куда,
Какой ожидает их суд.
И я вместе с ними лечу,
И тихо-тихо шепчу:
– Ветры мои, ветры,
Покажите мне мечты.
Ветры мои, ветры,
Желанные тайны освети.
Мягким снегом, пушистой травой,
Солнцем теплым. Мир голубой
И лестница из металла,
Показывает дорогу вниз.
Мне казалось, этого мало,
Не таков мой каприз.
Ну а путь засасывает, тащит,
А всем недавно было слаще.
Воздух так мне говорит,
А облака уже наверху.
И земли берег пухом свит,
И не найти здесь мечту.
Разговор кучера
– Барин, барин, какой тут разговор,
Я ведь сам мещанский сын;
Выживать да искать укор,
Отрываясь от душевных мин.
Кусок хлеба и воды,
Что бедняку надо?
Здесь вам не торты, и не вины
И не богатые маскарады.
Лишь бы ночлег, да приют,
Есть какая-то работа;
Если повезет, то суп,
Вот и вся моя забота.
К чему мне роскоши и бриллианты,
Когда путь другому дан?!
Не измерять сокровища в каратах,
Не умею распоряжаться сам.
Вот везу двух баринов я
И чего мне только надо?
Такова моя судьба
И этому душонка рада.
Главное, чтоб совсем не обнищать,
И крохи хлеба со стола не собирать.
*
– На рассвете, Антон, будем на месте, -
Ямщик уже говорил по имени.
– Что, Павел? Честно? -
И сам не отставал сильно-таки.
Что сказать, хорошие друзья,
Будто, объединили их года.
Вадим уже привыкал,
Что друг его от жизни отстал;
Сам уж давно сомневался,
Что друг его прежним остался.
И что вообще именно он
Перегаром разит, грубый тон.
Ведь десять лет не его он искал,
Хотя срок жизни совсем не мал;
И зачем, и к чему вообще?
Навязчиво лезло, было на уме.
Антон на друга внимания не обращал,
Будто, тот ехал с ним по соседству:
– Да, Павел, таких как ты не встречал,
Таких понимающих с детства, -
Догадаться не труден был,
Кто кому тут говорил.
**
Всю дорогу Вадим рассуждал:
«Какого лешего тогда я искал?
Ведь это не тот Антон»,
Думал одно и то же он.
Так и сумерки настали,
Те двое в пьяном угаре кричали,
А что вокруг – не замечали.
Как на них смотрят тысячи глаз,
Их реакций на жестоких фраз.
Но Вадиму не хотелось ругать,
Но поговорить хотел,
Зачем так грубо излагать,
Кто слабей, а кто тут смел.
И Вадим решил ворваться,
Ехидно влез он в разговор,
Возможно, где-то посмеяться,
Поставить свой он приговор.
Сам он спорить не умел,
Не сдержался, захотел:
– Павел, вот чем отличается
Молоко козье и коровье? Отмерь.
Одним же словом называется,
Уж ты-то мне поверь.
***– А мне хоть собачье, плевать, -
Кучер хотел продолжать,
Как Вадим кинул туз:
– Знаете ли, есть понятие «вкус», -
Но у Антона оказался джокер, вот оно:
– Но ведь есть молоко, есть молоко.
От противного разговора сего,
У барина шею свело.
Но все-таки дальше продолжал:
– Я бы вам господа, одно бы сказал,
Качество молока и есть знание;
У кого-то нет понимания,
Как можно кошачье пить.
Другой предпочтет без молока вообще жить.
– А вот, Вадим, ты посмотри,
Стоят за молоком в очередь они.
Как узнает тогда народ,
Какой у молока там род? -
Вадима успокаивало одно,
Что в новом обществе забудет это все.
Но боялся, исправится ли он,
Друг дорогой Антон.
К центру
Рассвет кинул взор на город,
Открывая закрытые окна в домах;
У тьмы появился голод,
У тьмы появился страх.
Свет прогоняет тьму эту
И от нее уж не осталось и следа.
Богатый город, где есть все,
И то и се. И то и се.
И рынки, и бани,
И множество названий.
Ямщик спящий барина вез,
Оставляя следы от полоски колес.
И тишина бродила поутру,
Повозка едет ко двору,
Где богатый дом стоит.
Десять лет в нем никто не живет,
Фонарь старый лежит,
Лежит себе, никто не унесет.
Заросший сад окружал весь дом,
В центре находился он.
И только слышен стук колес,
Конь ворчал, баринов он вез.
Встретил город во весь рост.
*
Ямщик Антона на себе в дом занес.
Вадим на всю картину,
С большим изумлением смотрел:
– Слава богу, не видит никто-с,
А то просмеют сильно.
Такого бы я не хотел.
Почему самому до дома не дойти,
Это, в каком надо быть состоянии?
Здесь не нужны великие умы,
Алкоголь проник в его сознание.
Ямщик барина отнес в спальню,
Посмотрев на него разок
И с улыбкой, и опечалено,
Почесав в затылке, приоткрыв рот:
– Ямщик, ты чего стоишь?
Мало тебе что ли заплатили? -
Тот посмотрел снизу ввысь:
– Простите, мы забыли, -
Кучер удалился скорей.
И через минуту лишь крик:
– Э-ге-гей!
Барин Вадим водички глотнул.
Переодевшись, посмертно заснул.
**
Ближе к полудню Антон открыл глаза:
– Ба, что я вижу, не отойти ото сна…
Как красиво: столы, торшеры,
Наволочки, хрустальные фужеры.
О, как давно всего этого не было у меня,
Казалось бы, это все мечта, -
Антон встал, пришагивая, идя вперед,
Широко разинув рот.
Друг его печально в гостиной грустил
И чаек он крепкий пил:
– Что стряслось, друг Вадим?
– Да нет, ничего, все хорошо, господин, -
Не радостно он улыбнулся.
– Ба, какая лепота, повторяю снова, -
Слегка нагнулся,
– В жизни не видел такого.
– Антон, ну присядь же ты,
Что у тебя за предрассудки?
Лучше скажи, какие у тебя мечты
И выкинь эти самокрутки, -
Сказал тот, когда Антон хотел закурить,
И начал пальцем об стол он бить.
Мечта Антона
О мечта моя, неосуществима,
Не сойти мне с той дорогой,
Ведь она неповторима.
Где искать предлога?
Мне уж тридцать два года,
А все как-то у меня нет.
И все нормально у меня, вроде;
Но не так ярок белый свет.
Предлог, и нет к нему идей… Стремиться.
Проклинать сердца – главного лишиться:
Любовь, романтика и ласки,
Но надеты на мне маски;
Забыл, однажды, про мечты
И тут явился ты.
Дал мне дорогу в люди
И никто меня здесь не осудит.
Уважение подарили мне,
Уважение – шаг к мечте.
Мечта – это счастья листопад,
Но как стремиться к ней?
Как преодолеть преград?
Мечта быть в забвенности своей.
*
А Вадим все думал одно:
«Романтик в тебе остался все равно,
Но десять лет не убрать за день,
Не год, не два продлится дребедень».
И тут
