Мирза Ахундов - Приключения скряги (Хаджи-Гара)
Подходит муэдзин Худаверди.
Худаверди. Салам-алейкум, Хаджи! Как звали вашего покойного родителя?
Хаджи-Кара. Алейкум-салам! Ты спрашиваешь, почем кусок ситца?
Худаверди. Нет. Я спросил имя вашего покойного отца.
Хаджи-Кара. На что тебе его имя, любезный?
Худаверди. Как на что? Я прочитал из Корана главу о покойниках и хочу посвятить ее памяти вашего отца.
Хаджи-Кара. Очень благодарен, любезный! Но с чего пришла в твою благородную голову мысль об этом добром деле?
Худаверди. Как с чего? Разве вы сами, проходя сегодня утром мимо нашего дома, не наказали сыну вашего покорного слуги передать мне, чтобы я сегодня прочитал главу о покойниках в память вашего благословенного родителя, а затем зашел к вам получить за это двадцать копеек?
Хаджи-Кара. Это я наказал? Что ты болтаешь? С ума, что ли, сошел?
Худаверди. Хаджи, пока у меня нет причины сходить с ума. Ты приказал сыну, он передал мне, а я прочитал главу. Вот если теперь ты мне не дашь двадцати копеек, тогда, быть может, я и сойду с ума.
Хаджи-Кара. Послушай, зачем тебе понадобилось самочинно читать главу из Корана в память моего родителя?
Худаверди. Я читал ее не самочинно. Ты сказал, я и прочитал.
Хаджи-Кара. Я никогда не сказал бы такого, это немыслимая вещь. Коран в память моего отца я всегда читаю сам. За всю мою жизнь я еще никогда не наказывал за деньги читать Коран в память моего покойного отца.
Худаверди. Хаджи, разве двадцать копеек деньги, что ты столько споришь? Если ты даже и не заказал ничего, пожертвуй мне двадцать копеек, и я уйду. Хотя, судя по тому, что говорил мне сын, заказывал именно ты.
Хаджи-Кара. Твой сын ошибся, любезный. Должно быть, это кто-нибудь другой. Ступай, отыщи его и получи с него свои двадцать копеек. Торговля идет так плохо, что я и пятака не выручаю, где мне взять двадцать копеек, чтобы отдать тебе? Ради аллаха, не загораживай прилавка, покупатели подходят.
Худаверди уходит. Появляются Аскер-бек, Сафар-бек и Гейдар-бек.
Аскер-бек. Салам-алейкум, Хаджи!
Хаджи-Кара (подняв голову). Ах, алейкум-салам! Да примет Хаджи на себя все ваши горести! Пожалуйте в лавку, садитесь!
Беки входят в лавку, садятся.
Добро пожаловать, мои дорогие! Осчастливили меня. Будьте здесь, как у себя дома. Что изволите курить: трубку или кальян?
Аскер-бек. Кальян.
Хаджи-Кара. Сию минуточку! Да перейдут ко мне ваши болезни! (Поспешно заправляет кальян.)
Аскер-бек. Хаджи, как идет торговля? Хорошо ли раскупаются товары?
Хаджи-Кара. По милости аллаха, любезный, очень хорошо. Когда товар хорош, торговля не может стоять. Разве сам не знаешь, что я не держу плохого товара? Покупают нарасхват. Вчера лавка совсем опустела. Я послал в Шушу срочный заказ, и вот мой сын, ваш покорный раб, только что прислал этот товар. Я только сегодня разложил его. (Подав кальян, раскладывает перед веками куски бурмета, бязи, ситца.) Да перейдут к Хаджи ваши болезни, забирайте сколько вам угодно. Клянусь священным храмом Каабы, к которому я совершил паломничество, клянусь Кораном и пророком, пусть не увижу свадьбы моего сына Бадала, если говорю неправду: во всем Агджабеды ни в одной лавке не найдете лучшего бурмета и ситца, чем эти. Это особая расцветка! От покупателей отбою нет, из рук вырывают. Если завтра вам придется пройти мимо, ни одного куска не увидите в лавке. Берите и везите на здоровье!
Аскер-бек. На что нам это, Хаджи? Не трудись напрасно, не разворачивай.
Хаджи-Кара (расстроенный, удивленно). Как на что? Разве вы не хотите ничего купить? Впереди праздник, неужели вам не нужна обновка?
Аскер-бек. Нет, Хаджи. Мы пришли не за обновкой. У нас другое дело к тебе.
Хаджи-Кара. Если у вас нет наличных, я могу продать и за масло, с условием, чтобы оно было чисто коровьим.
Гейдар-бек. Да что ты! Будь у нас масло, сами бы ели. Ни коровьего масла у нас нет, ни овечьего. Послушай, что скажет Аскер-бек.
Хаджи-Кара (нахмурившись). Ради всевышнего, потрудитесь уйти. Потом как-нибудь зайдете, поговорим. Сейчас самое горячее время для торговли, а вы загораживаете вход в лавку.
Аскер-бек. У нас очень важное дело, Хаджи. Торговать будешь потом. Мы рассчитываем на тебя.
Хаджи-Кара. Клянусь создателем, сейчас мне некогда, как-нибудь потом поговорим. Пока что, пожалуйста, потрудитесь уйти.
Гейдар-бек. Послушай, уж не гонишь ли ты нас? Что ты за человек!
Хаджи-Кара. Не гоню, я вас, милые мои. Я просто прошу вас. Ведь я бедный человек, а вы не захотите же, чтобы я понес убытки. За то время, что я с вами говорю, распродал бы пятьдесять кусков ситца и бурмета.
Гейдар-бек. К хорошему же человеку привел нас Аскер-бек. Вставайте, идем. От него не будет проку.
Аскер-бек. Пожалуйста, Гейдар-бек, помолчи. Не обижайся, Хаджи. Дай-ка нам еще покурить кальян. Сейчас уйдем.
Хаджи-Кара. Пусть умрет мой сын, если в кисете еще остался табак, весь вышел. Последнюю щепотку я вытряс из кисета, чтобы заправить вам кальян. Прощайте!
Аскер-бек. Правду говорят, Хаджи, что когда аллаху не угодно одарить своего раба, то ни один человек его не одарит. Я-то знаю, что за три месяца ты не продал в Агджабедах и трех кусков ситца или бурмета и терпишь огромные убытки. Мы хотели за пятнадцать дней дать тебе сто рублей барыша, но, к сожалению, счастье отвернулось от тебя. Прощай!
Встают и собираются уйти.
Хаджи-Кара. Постойте, постойте. Как ты говоришь? За пятнадцать дней сто рублей?
Аскер-бек. Что же теперь говорить, когда ты не запотел нас выслушать и открыто гонишь нас?
Хаджи-Кара. Да что ты, когда это я гнал вас? Садитесь, ради создателя! Пусть провалится в ад торговля! Садитесь, пожалуйста! Мне и в голову не пришло, что вы обидитесь, иначе потерпи я и на сто туманов убытка, не сказал бы вам: уходите. До сих пор никто не слыхал от меня слова тяжелее лепестка розы.
Аскер-бек. Ну, если так, пожалуй, мы сядем и расскажем тебе, в чем дело.
Все снова садятся.
Хаджи-Кара. Да падут все ваши болезни на Хаджи, скажите скорее, откуда получится барыш в сто рублей? Кто сделает это доброе дело?
Аскер-бек. Это доброе дело сделает Гейдар-бек. (Указывает на Гейдар-бека.)
Хаджи-Кара (торопливо). Каким образом? Ах, любезный Гейдар-бек! Заправить тебе кальян, милый?
Гейдар-бек. У тебя ведь табак вышел, чем же ты заправишь кальян?
Хаджи-Кара. Есть в кисете, ты только пожелай? (Торопливо достает из кисета табак, заправляет кальян, почтительно подносит Гейдар-беку, потом обращается к Аскер-беку.) Ну, теперь расскажи, как это он сделает?
Аскер-бек. Хаджи, получаешь ли ты хоть на грош выгоды от кучи товаров, которыми набита твоя лавка?
Хаджи-Кара. Не важно, получаю или нет. Говори о своем деле.
Аскер-бек. Хаджи, ты знаешь, какой храбрый человек Гейдар-бек?
Хаджи-Кара. Да, говорят, он очень храбрый.
Аскер-бек. Все знают, что во всем Карабахе при одном имени Гейдар-бека даже птицы со страха роняют перья на лету.
Хаджи-Кара. В наше время, любезнейший, лучше иметь полный карман денег, чем быть храбрым.
Аскер-бек. Без храбрости не будет и денег. Так слушай, Хаджи. Ты сам видишь, как дорого ценится нынче французский товар. Аршин ситца, купленный в Тебризе за двадцать копеек, продается здесь за тридцать. Чай, купленный там по рублю за фунт, берут здесь нарасхват по полтора рубля. И знаешь почему.
Хаджи-Кара. Нет, не знаю.
Аскер-бек. А потому, что из страха перед карабахскими армянами-есаулами, таможенными караульными и пограничными казаками даже птица и та не решается перелететь через Аракс.
Xаджи-Кара. Хорошо, так вы хотите быть увертливее птицы и перейти Аракс?
Аскер-бек. Конечно! Нам Араке по щиколотку, Кура па колено. Раз Гейдар-бек будет с нами, ни есаулы, ни караульные ничего с нами не сделают.
Хаджи-Кара. Оставь есаулов и караульных. Не будь казаков, клянусь творцом, я бы сам дважды в месяц ездил в Тебриз и благополучно возвращался. Что мне есаулы и караульные? По милости всевышнего, я один справился бы с двадцатью есаулами. Но при имени русского у меня сердце замирает от страха. Не столько пугают меня их шашки и ружья, сколько приводят в ужас следствие да судебная волокита. По правде сказать, от казаков только и жди беды.
