Еврипид - Андромаха

Андромаху с сыном уводят во дворец.

За ними следует Менелай.

Стасим второй

Нет мира в том доме, где вечно женаС женою спорит за ложе…Где дети растут от двух матерей,Там споры кипят и пылает вражда…На ложе единомЕдиной Кипридой, о муж, насладись!

Нет счастья и в землях, где двое владыкДруг с другом царство поделят.Не легче ль нести единую власть,Чем иго двойное и смуты напасть?Не так же ль и МузыДвух мирных за пальму поссорят певцов[7]?

Когда пловцов несут порывы ветра, —Два рулевых и два ума рулюНе придадут отрадного движенья.Пусть будет много знающих – сильнейИх одного ум самовластный,Хоть и менее мудр он; в чертогах и градахВ воле единой народу спасенье.

Не такова ль и ты, спартанка, чадоАтридово? Как пламя, ты палишьСоперницу из Илиона вместеС ее птенцом из-за слепой вражды.Этот порыв злобен, безбожен,Беззаконен, и как бы тебе, Гермиона,Каяться в том не пришлось, что свершаешь.

Эписодий третий

Из дворца выводят связанных Андромаху и мальчика.

Следом выходит Менелай.

Уже вот они… вотВ запряжке одной ступили за дверь.Один приговор над вами висит,О, горькая мать! О, жалкий птенец!За брак материнский умрешь ты…Но в чем же твояВина пред царями, отрок?

Глядите – веревкою рукиИзрезаны в кровь, и в мученьяхПод землю схожу я.

С тобою, родная, к крылуРодимой прижавшись, спускаюсь.

Властители фтийской земли,Вы жертвы хотели.

Отец,Приди к нам на помощь… Приди…

Любимый, ты будешь лежать,Дитя, на груди материнской,Но мертвый у мертвой во мраке.

Ай… Ай… Что со мною он делает, мать,Несчастным? С тобою, родная?

Ступайте под землю… От вражьих твердыньПришли вы… Но будут две казниДля вас… И тебя приговорМой, женщина, ждать не заставит,А участь отродья решит Гермиона.Порой и железомУгрозу гони из чертога.

О муж мой, о муж мой! Когда быКопьем ты отбил нас… Лишь рукуПростер бы… О Гектор!

О, горький, какую найдуЯ песню прогнать этот ужас?

Колени царя обвивай,Моли его, милый…

О друг!О друг, пощади… не казни нас…

Из глаз моих слезы бегут —Источник без солнца, по гладкойСкале он сбегает… О, мука!

Увы мне! Увы мне! Иль выхода нет?Иль что же придумать, родная?

Чего припадаешь? Скорей бы скалуИль волны теперь умолил ты…Своя нам дороже печаль.Ты ж жалости в сердце не будишь.Не дешево мать нам твоя обошлась.Она лишь виною,Что сходишь в подземное царство.

Но вижу я, что спешные стопыСюда Пелей направил престарелый.

Входит Пелей.

Скажите мне, подручные, и ты,Начальник! Что случилось? ОтчегоРазруха в этом доме? Что за караТворится без суда?.. Остановись,Спартанский царь! Закону дай дорогу,А ты живее, раб: минуты празднойНет у меня, и никогда ещеО юности так не жалел отважнойИ сильной я. О женщина, твоиЗабыли паруса о добром ветре;Но он с тобой опять… Какой судьяТебя связать велел – и с сыном вместе?Куда ж ведут тебя, скажи? ОвцаС ягненком у сосцов теперь ты точно,И хоть ни я, ни фтийский царь тебяНе осуждал, – о женщина, ты гибнешь?

Сам видишь, что меня казнить ведутИ с мальчиком, старик. Слова излишни…Не раз тебя с мольбою я звала,И вестников своих не сосчитаю…А о вражде слыхал ты, и за чтоМеня спартанка губит – тоже знаешь.От алтаря Фетиды, чтó тобоюТак нежно чтима, царь, и благороднымУкрасила твой дом рожденьем, яОтторгнута, суда же надо мноюЗдесь не было, и вас не ожидали.Ведь я одна, как видишь, где же мнеРебенка-то отбить от них, – ну вот,Чего же им тут медлить! И дитя ведьСо мной казнить решили заодно.О, я молю тебя, старик, к коленямТвоим припав, – коснуться бородыЯ не могу. Ради богов, спаси нас…Мне смерть – несчастье только, вам – позор.

Гей, узы снять с нее, покуда плакатьВам не пришлось самим. И пусть РабыняСвой разведет свободно складень рук.

Ни с места, вы… Тебя я не слабееИ более над ней я господин…

Как? Разве в дом ты мой переселился?Тебе и Спарта кажется тесна?

Я пленницей троянку эту сделал.

Но получил по дележу мой внук…

Имущества мы с ним, старик, не делим.

Для добрых дел. Но ты казнишь ее.

Из рук моих ты все ж ее не вырвешь.

Но шлем тебе я кровью оболью.

Что ж? Подойди, пожалуй, попытайся.

С угрозами туда же… человекИз жалких самый жалкий… Или словоМеж эллинов имеешь ты с тех пор,Как уступил фригийцу ложе? ЦарскийПокинуть дом открытым, без рабов,И на кого ж? Добро бы, твой очагСтыдливая супруга охраняла…А то на тварь последнюю… А впрочем,Спартанке как и скромной быть, когдаС девичества, покинув терем, делитОна палестру с юношей, и пеплосЕй бедра обнажает на бегах…Невыносимо это… Мудрено ль,Что вы распутных ростите? ЕленуОб этом бы спросить, что, свой очагИ брачные забывши чары, точноБезумная вакханка, отдаласьИ увезти дала себя мальчишке.Но пусть она… Как ты из-за нееЭлладу всю на Трою поднял? РазвеПорочная движения копьяЕдиного хоть стоила? ПрезреньемЕе уход покрыл бы я; скорейЯ б золота в приданое за неюНе пожалел, чтобы навеки домОсвободить от жен таких. Но этойБлагоразумной мысли, царь, к тебеНе заносил счастливый ветер в душу…О, сколько жизней ты скосил, и женщинОсиротил преклонных, скольких отнялУ старости серебряной, увы,Божественных детей ее, спартанец!Перед тобой стоит отец… Да, кровьАхиллова с тебя еще не смыта.А на самом царапины ведь нет,И дивные твои доспехи, воин,В прекрасных их футлярах ты назадТакими же привез, какими принял.Когда жениться внук задумал, яРодства с тобой боялся и отродьяПорочного у очага: на дочьИдет бесславье матери… Глядите ж,О женихи, на корень, не на плод…Не ты ль, увы! – и замысел преступныйТот нашептал родному брату – дочьКазнить[8], – что за безумье!.. Все дрожал,Жену бы как вернуть не помешали…А дальше что? Ты Трою взял… ЖенаВ твоих руках… Что ж? Ты казнил ее?Ты нежные едва увидел перси,И меч из рук упал… Ты целоватьИзменницу не постыдился, – псицу,Осиленный Кипридой, гладить начал.А следом в дом детей моих, когдаИх нет, являться смеешь и, бесчестноНа женщину несчастную напав,Казнить горишь ее с ребенком. Знай же,Что мальчик этот, будь рожденьем онХоть трижды незаконный, ГермионуВ чертоге и тебя вопить заставит,Коль до него коснешься… ИногдаИ для семян сухая нива лучше,Чем жирная. Так и побочный сынЗаконного достойней зачастую.Возьми ж обратно дочь свою. МилееИ бедный сват, да честный, вас – порочных,Хоть золотых мешков… А ты – ничто…

От малой искры часто до пожараЛюдей язык доводит. ОттогоС родными в спор и не вступает мудрый.

Кто стариков, особенно иных,Меж эллинов расславил мудрость, верно,Был не знаком с тобою, о Пелей…Ты, сын отца великого, со мноюСоединен свойством – и поднял спор,Обидный мне и для тебя позорный,Из-за жены… Да и какой!.. О томПодумал ли? Ей и за ложем Нила,За Фасисом[9] нет места ей – другойБлагодарил меня бы, – уроженкеТой Азии, где столько мертвых телПригвождено к земле сынов Эллады!К тому же кровь Ахиллова на ней:Был Гектору, ее супругу, братРодной Парис, что сына твоегоСтрелой убил. Ты ж осенять дерзаешьЕе своею кровлей и за столСажаешь свой; в старинном доме этомОна детей рождает, – и растутАхейские враги. За нас обоихСоображал я, старец, коль ееКазнить хотел. Зачем же мне мешаешь?От слова ведь не станется: постой…Пусть дочь бесплодна будет, а у этойРодятся сыновья. Ужель царитьТы варварам в Элладе дашь? И выводТакой, что я безумец, коль неправдуПреследую, а ты умен… ЗатемИ это взвесь. Допустим, дочь свою тыЗа гражданина выдал, он же с нейТак поступил, как вот с моей – твой внук;Сидел бы молча ты? Навряд ли! Я жеНе трогаю его, а только с ней,С разлучницей и с варваркой, считаюсь;И ты такой на свойственника крикПоднять изволил? А ведь от обидИ женщине бывает больно. МужуВ хоромах смерть – гулящая жена;Ну, а супруге каково? У мужаСвоя рука – владыка; для нее жеОдна защита – братья и отец.Так вот и я за дочь свою вступился;И это – грех? Ах, стар ты, стар, Пелей!Затем, поход ты мой поносишь. СлавуСтяжал я им бессмертную. НесчастьеЕленино – вина одних богов…И ты забыл о пользе для Эллады…В оружии, да и в боях сперваЧто смыслили и чем потом мы стали?..Без опыта научишь ли кого?Что ж до того, что я, жену увидев,Не захотел убить ее, то умЯ обнаружил этим только… лучшеИ ты бы Фока, царь, не убивал[10].Из дружелюбья, не остуды радиТебе ответил я… Пусть пыл сердечныйИ гневные слова – твой арсенал…Одним я горд – спокойным рассужденьем.

Покиньте же – исхода лучше нет —Вы спор пустой, иль вас вина сравняет!

Как ложен суд толпы! Когда трофейУ эллинов победный ставит войскоМежду врагов лежащих, то не теПрославлены, которые трудились,А вождь один себе хвалу берет.И пусть одно из мириады копийОн потрясал и делал то, что все,Но на устах его лишь имя. ГордоИ мирные цари сидят в советах:Их головы вздымаются меж граждан,Хоть и ничтожны души. А у техНеизмеримо более ума;Все дело лишь в желанье и отваге.Речь здесь о вас, Атриды. После Трои,Исполнив роль стратегов, над толпой,Как гребнем, вы подняты, надмеваясьТрудами и страданьями солдат.Но, коль не хочешь увидать в ПелееВрага опасней, чем Парис, тебеСоветую оставить эти стены,Да поскорей. С собой и дочь бериБесплодную: от нашей крови царскойРожденный внук, взяв за косу ее,Не вывел бы, гляди. Любуйся, видишь,Негодною телицей: что самаРодить не может, так не смей другаяТелят носить. А что ж, прикажешь намИ умирать бездетными, – коль жребийНе балует ее?.. А вы теперьСтупайте прочь. Желал бы я взглянуть,Кто развязать ее мне помешает.Встань, женщина. Мои – нетверды руки,Но узел твой распутают. Во чтоТы обратил ей руки, жалкий: точноБыка иль льва ты петлею давил.Иль, может быть, боялся ты, что мечОна возьмет в защиту?.. Подсоби мне,Дитя, ее распутать. ВоспитаюВо Фтии я тебя на страх таким,Как этот царь. О, если бы не славаВоенной силы, Спарта, – в остальномПодавно ты последняя на свете…

Вольноязычен старцев род; а разГнев охватил его, он безудержен.

До брани ты унизиться готов.Ну что ж, во Фтии гость я; не хочуНи обижать, ни выносить обиды…К тому же нам и недосуг: домойМеня зовут. Соседний Спарте город,Доселе ей союзный, на нееВосстал, и мне приходится войноюЕго смирять. Я ворочусь, когдаУлажу это дело, чтобы с зятемПоговорить открыто: он своиЖелания предъявит, но и наши,Я думаю, захочет услыхать.И если он, почтив меня, рабынюСвою накажет – будет сам почтен;А встреть я гнев – такой же, может быть,И он расчет получит свой: деламиИ я отвечу на его дела.Твое ж меня не трогает усердье:Ты – тень бессильная, которой голосОставлен, но и только. Говорить —На это лишь Пелея и хватает…

Уходит.