Руди Штраль - Адам женится на Еве
Защитник. Это явные измышления!
Обвинитель (иронично). Это отличительный признак любви…
Защитник (возмущенно). Господин судья, я протестую! Фрау обвинитель пытается извратить смысл моих слов! Под измышлениями я подразумеваю ее подход к делу!
Судья (задумчиво). Вопрос, возможно, был поставлен действительно слишком глобально. Ко всему основополагающему мы должны нащупывать путь постепенно. Вы согласны?
Обвинитель и Защитник кивают головой в некоторой нерешительности, заседатели — с уверенностью. Адам и Ева с недоумением пожимают плечами. Кажется, они убеждены в том, что свое слово они уже сказали.
Судья (после некоторого раздумья). Расскажите-ка нам, как вы познакомились.
Ева (охотно, непринужденно). С удовольствием, господин судья. Это было так здорово, правда, Ади? В Херингсдорфе, господин судья. В палаточном лагере. Мы любим путешествовать с палатками, Ади и я. А дело было так: он, вообще-то, хотел ехать в Бинц, а я — в Селлин. Этого, конечно, мы тогда еще друг про друга не знали. Мы ведь тогда вообще ничего друг про друга не знали. И вдруг оба получаем места в Херингсдорфе. (Восторженно.) Вы бывали когда-нибудь в Херингсдорфе, господин судья? Летом? Когда дни словно бархатные, а ночи как шелковые?
Судья с многозначительной улыбкой кивает головой, в то время как Адам предостерегающе толкает Еву и что-то шепчет ей на ухо, после чего она умолкает.
Судья (осторожно резюмируя). Так, значит, там вы и познакомились. В отпуске.
Ева. Да. В первый же день. У костра.
Адам (поправляет ее). Нет, Ева. У костра мы с тобой только впервые увиделись. А познакомились мы на следующее утро…
Ева (припоминая, радостно). Ах да, утром! Когда мне в палец попала заноза!
Обвинитель (строго). Прошу говорить по существу дела!
Защитник. Это и есть по существу!
Судья (обращаясь к Еве). Продолжайте, дитя мое.
Ева. Так вот, попала мне эта заноза. Гела никак не могла ее вытащить. Гела — это моя подруга, господин судья. Она тоже из Лангулы и тоже медсестра, только она уже закончила учебу. Но, все равно, она никак не могла вытащить у меня эту занозу. Сколько она с ней ни билась… (Мечтательно.) И тут вдруг идет он, Ади…
Адам в подтверждение ее слов кивает головой.
Видит, что я сижу и реву, останавливается, смотрит на меня и говорит: «Дай-ка, я попробую…» Берет и как ни в чем не бывало вытаскивает ее, ну, эту занозу.
Адам (смущенно). Футболисты в таких делах мастера.
Ева. А потом и говорит, что его зовут Ади.
Адам. Не Ади, а Адам.
Ева. Да, Адам. (Смеясь.) Ну и кислую мину он состроил, когда я сказала, что меня зовут Ева!
Адам. Я подумал, что ты меня разыгрываешь, намекаешь, что я похож на допотопного человека.
Ева. Ты и впрямь чем-то его напоминал. (Продолжая весело, непринужденно.) Да еще у меня в руках было яблоко…
Судья, защитник и заседатели благосклонно слушают рассказ обоих. Обвинитель замечает это, ей кажется, что Адам и Ева слишком укрепили свои позиции.
Обвинитель. А может быть, вы могли бы несколько сократить пересказ этой библейской легенды…
Защитник (с жаром перебивая ее). Это не библейская легенда! Это исходный пункт похвальных человеческих отношений, которые сегодня должны обрести здесь свое достойное завершение. Прошу фрау обвинителя не прерывать то и дело моих подзащитных. Мне представляется крайне необходимым изображение деталей этого поразительного знакомства!
Обвинитель (иронично). Поразительное знакомство… Запишите это для своей заключительной речи, коллега.
Судья. Прошу вас говорить по существу дела, фрау обвинитель. (Обращаясь к Адаму и Еве.) Продолжайте, друзья мои. Так что же случилось дальше?
Адам. Ничего. Дальше ничего… Просто потом мы везде ходили вместе, вместе плавали: Ева, Гела и я.
Защитник. Так сказать, коллективно. Прекрасно.
Ева. Пока не произошла эта история с Гелиным аппендицитом. Он у нее вдруг воспалился. Тут уж Ади сделать ничего не мог. Он только отвез Гелу в больницу.
Адам. На мотоцикле. Самое время было. Ее сразу же положили на операционный стол.
Обвинитель (обращаясь к Адаму). А что было потом?
Адам. Потом я вернулся в лагерь. (Внезапно просияв.) Возвращаюсь, а она там…
Ева толкает его бок и что-то шепчет ему. Адам испуганно умолкает.
Обвинитель. Кто там?
Адам и Ева смущенно опускают глаза.
Судья. Кто? Где?
Адам (нерешительно). Ну, Ева…
Ева (глядит прямо на судью, решительно). Да, я. В его палатке.
Обвинитель. Ага.
Защитник. Протестую против «ага». Это носит характер явно выраженного подозрения!
Судья (обращаясь к секретарю суда). Вычеркните «ага».
Секретарь. Ага!
Ева. Я перешла в его палатку потому, что мне было страшно оставаться в своей. Там стало вдруг так пусто.
Обвинитель (удивленно). А в его палатке разве было не пусто?
Ева. Да, конечно…
Обвинитель. Однако там вам было не страшно?
Ева. Нет.
Обвинитель. Странно. Как это, в одной пустой палатке страшно, а в другой — не страшно?
Ева. Не знаю. Я и сама удивилась. Но это факт.
Адам (робко вмешиваясь). Да я ведь скоро вернулся. Примчался на всех парах!
Обвинитель. Как? Разве вы знали, что фройляйн Ева будет находиться в вашей палатке?
Адам (скромно, но гордо). Нет. Я всегда очень быстро езжу.
Ева (с еще большей гордостью). Он ездит быстрее всех! Гоняет как сумасшедший… Когда он приехал к нам в первый раз в Лангулу…
Судья. Давайте пока что останемся в Херингсдорфе.
Обвинитель. Так что же произошло, когда вы вернулись?
Адам. Я прямо обалдел…
Секретарь (ехидно). Обалдел!
Адам (поправляясь). Я так удивился, что она ни с того ни с сего перебралась ко мне. А была ведь такая недотрога.
Обвинитель. Что вы подразумеваете под «недотрогой»?
Адам (со смущенной улыбкой). Ну, что она ни с кем не хотела обниматься…
Ева (с запоздалым возмущением). Да мы тогда были всего лишь три дня знакомы…
Обвинитель (обращаясь к суду). Этот факт мне хотелось бы особо отметить! (Обращаясь к Адаму и Еве.) К моменту упомянутого события вы, стало быть, знали друг друга целых три дня?
Защитник. Иногда три дня кажутся целой вечностью!
Ева. Вот именно! Мне казалось, что мы с Ади знакомы по крайней мере уже неделю. (Убежденно.) Иначе, как бы мне страшно ни было, я все равно не перешла бы в его палатку!
Обвинитель. Прекрасно, фройляйн Мюллер. (Обращаясь к Адаму.) А вы, господин Шмитт, затем явно преодолели свое удивление.
Адам. Ясное дело.
Обвинитель. А что было потом?
Адам. Я прямо забалдел. (Поправляется, обращаясь к секретарю суда.) Я очень обрадовался.
Обвинитель. Какая идиллия!
Защитник. Господин судья, я прошу вас пресечь циничные реплики фрау обвинителя.
Судья. В констатации идиллии я не усматриваю никакого цинизма.
Обвинитель. Что же произошло дальше?
Адам и Ева переглядываются.
Защитник (поспешно). На этот вопрос вы можете и не отвечать. Вспомните, что говорил господин судья насчет интимной сферы.
Адам (после короткого раздумья, несколько стесняясь). А аппендицит относится к интимной сфере?
Члены суда в недоумении переглядываются.
Обвинитель. Все зависит от того, в какой степени…
Судья. В какой степени что?
Ева. Ну, потому что мы говорили о нем… О Гелином аппендиците… И вообще о жизни… О совпадениях…
Адам. И как все бывает… Так вдруг…
Ева (поначалу спокойно, затем излучая переполняющее ее счастье). Да, как, например, с нами было. Вот живешь, живешь и ничего друг о друге не знаешь… Потому что один живет в Берлине, а другой — в Лангуле… И вдруг они встречаются… В Херингсдорфе… Понимаете, ведь Ади действительно мог уехать в Бинц, а я — в Селлин. Так нет же! Он едет в Херингсдорф, и я еду в Херингсдорф! И там мы встречаемся! И именно мы с ним!
