Эдуардо Де Филиппо - Великая магия
Вот и он сам!
Из парадной двери гостиницы выходит Отто Марвулья. Его внешность точно соответствует описаний Джервазио. Он выходит медленным шагом. У него отсутствующий взгляд. На нем старомодный перелицованный костюм. Мягкий воротник и галстук. На голове пожелтевшее панама. Он выглядит усталым. Войдя, он осматривается и пристально вглядывается в каждого.
Длинная пауза, во время которое все с большим интересом наблюдают за каждым его движением. Наконец, он обращается к портье.
ОТТО. Здесь?
ПОРТЬЕ. Да, профессор! Места здесь достаточно.
ОТТО (созерцая панораму). Действительно, красиво.
ПОРТЬЕ. Это очаровательное место. Посмотрите на море! Какие краски! Какое величие!
Указывая на партер в зрительный зал.
ОТТО (смотря на него сочувствующим взглядом). По — твоему, море величаво? Несчастное существо! Жалкий дурак! Когда-то и я думал так же, и спокойно прыгнул в открытое море, но я не смог плыть свободно, так как все человечество прыгнуло в него уже до меня; тысячи рук ожесточенно отталкивали меня, и я очутился на мели, на том же месте, откуда я прыгнул.
Указывая на партер.
Здесь же только капля воды, дорогой мои. Но что самое чудесное — она не высыхает, или, во всяком случае, этот процесс настолько медленный, что незаметен человеческому глазу… Капля воды среди мрака! Необъятный мрак, мрак и туман, который существует и в те часы, когда мы думаем, что солнце должно его рассеять!
Обращается ко всем, тембр его голоса напоминает голос Пророка.
При ярком солнце я вижу мрак, господа! Солнце садится, против своего желания, как осужденный, и когда садится, не намеревается рассеять этого мрака! Мрак мы можем уничтожить третьим глазом — внутренним зрением, если бы все обладали им, внутренним зрением: невидимым глазом, глазом нашего мышления. Я обладаю им! Два остальных, обычных глаза, которые помогали мне видеть мир, не таким, какой он есть, я потерял навсегда! Они окончательно потухли, когда мне исполнилось пятьдесят лет…
СИНЬОРА ДЗАМПА (робко). Он слепой?
ОТТО. Я не слепой, синьора! Это вы слепы, потому что вы — живете среди той огромной массы слепых, которым хотя уже давно за пятьдесят, но которые лишены счастья обладать внутренним зрением! Впрочем, оно дается судьбой: беда, если бы все этим овладели. Такие случаи очень редки. Мое внутреннее зрение не представляет большого значения, так как с его помощью мне удаются только небольшие иллюзионные трюки. Они невинны и просты. Другие же в отличие от меня овладевая внутренним зрением, используют его для трюков совсем другого рода, в ущерб всему и всем. Когда функционирует внутреннее зрение, зффект иллюзионных трюков увеличивается до бесконечности. Правда, синьор д’Алоизи, что мои трюки безобидны? Я, конечно, заставил вас путешествовать, но не долго. А вы, адвокат Таддеи, что бы вы сказали, если бы и еще раз заставил вас скакать оленем?!
АРТУРО. Нет уж, профессор, шутки в сторону!
ОТТО. А что сказал бы синьор ди Спельта, если бы я его превратил во время спектакля в болтливейшего попугая?
КАЛОДЖЕРО (удивленно). Вы меня знаете?
ОТТО. Всех, всех вас я знаю! Вот синьора Локашо, синьора и синьорина Дзампа. Я знаю всех, потому что обладаю внутренним зрением. Развлекаться будем позднее. Спектакль будет очень интересный. Надеюсь, что все мне окажут честь своим присутствием.
ВСЕ. Конечно… несомненно…
СИНЬОРА ДЗАМПА (собираясь уйти). Разрешите?
ОТТО. Пожалуйста.
МАРТА. Мы увидимся позже! Желаю вам успеха, профессор!
Уходят вглубь сцены. Портье уступает им дорогу и сам входит.
ОТТО (двум носильщикам). Вы подождите мою жену у главного входа в отель!
Носильщики выходят.
ДЖЕРВАЗИО (конфиденциально, Отто). Дзайра не пришла с тобой?
ОТТО. Нет.
ДЖЕРВАЗИО. Но почему? Опять поссорились?
ОТТО. Верь мне, она невыносимая женщина! Клянусь, что когда я просыпаюсь утром, я боюсь открыть глаза, так как думаю: как только я их открою, она сразу поймет, что я проснулся и начнутся мои мучения!
АРТУРО (примирительным тоном). Надо жить мирно. Жизнь и так грустна. Зачем делать ее еще грустнее.
ОТТО. Итак, кажется, все в порядке?
ДЖЕРВАЗИО. Будь спокоен.
АРТУРО (вручая Отто лист бумаги). Вот список всех, кто проживает в гостинице, я никого не пропустил.
ДЖЕРВАЗИО (в свою очередь вручает Отто фотографию). Фотография синьоры Марты ди Спельта!
ОТТО (удивленно разглядывает ее). Это та синьора, которая была здесь с мужем?
ДЖЕРВАЗИО. Она!
ОТТО. А Мариано д’Aльбино появлялся здесь?
ДЖЕРВАЗИО. Я его видел какой-нибудь час тому назад. Его шлюпка здесь.
Перегнувшись через перила.
Вот она там.
ОТТО (также перегнувшись через перила). Хорошо, дальнейшее уже его дело.
ДЖЕРВАЗИО. Все что надо было сделать в первую очередь, мы уже сделали.
ОТТО. Надеемся, что все будет хорошо.
Подходит к корзине из прутьев, открывает ее, вынимает из нее разные предметы, раскладывает их в определенном порядке в середине сада, подготавливая свои «номера».
АРТУРО (внимательно, своей дочери). Как ты себя чувствуешь, детка?
АМЕЛИЯ. Хорошо, папа.
АРТУРО (осторожно вынимает из кармана бумажным пакетик, развертывает его и, вытащив оттуда яйцо, любезно передает своей дочери). Свежее яичко! Съешь! Возьми!
АМЕЛИЯ (раздраженно). Я не хочу, папа.
АРТУРО. Почему? Я принес его из деревни. Я его купил прямо в курятнике. Заплатил пятьдесят лир.
АМЕЛИЯ. Я его не съем, даже если вы мне скажете, что заплатили за него миллион! В определенный момент меня может стошнить. Вы мне его лучше не показывайте, меня уже мутит. Я не возьму яйца.
АРТУРО. Непонятно, почему?
АМЕЛИЯ. Потому что оно сейчас мне ни к чему.
АРТУРО. Ты меня с ума сводишь! Одному богу известно, на какие жертвы я иду ради тебя… Доктор сказал, что тебе необходимо усиленное питание! Иначе…
АМЕЛИЯ. Почему ты все время думаешь о том, что сказал доктор? Я себя чувствую хорошо. А если то, что сказал доктор правда, то там лучше: когда наступит час — простимся, папуля.
АРТУРО. Что ты говоришь? Видите, как красиво разговаривает моя дочь! И она хочет, чтобы я был веселым! Послушай, если ты будешь усиленно питаться, то…
АМЕЛИЯ. Вы упрямы! Никто не зависит от питания!..
АРТУРО. Во всяком случае, доставь отцу удовольствие и съешь яйцо!
АМЕЛИЯ. Хорошо. Только не сейчас!
ДЖЕРВАЗИО. Артуро, давай еще раз обойдем всю гостиницу, чтобы еще больше распространить слух. И было бы лучше, если бы нас не видели вместе.
К Отто.
Увидимся позднее! Желаю удачи!
Уходит вглубь сцены, Артуро и Амелия следуют за ним. Появляется Мариано д'Альбини.
МАРИАНО (после небольшой паузы). Профессор!
ОТТО. Добрый день!
МАРИАНО. Мы договорились?
ОТТО. А как же! Конечно.
МАРИАНО. Фотографию я передал тому вашему другу.
ОТТО. Она у меня.
МАРИАНО (выписывая чек). Здесь пятьдесят тысяч лир.
Выписав, подписывает и передает его Отто.
Это вам!
ОТТО. Я хотел кое-что уточнить!
МАРИАНО. Действуйте, как мы договорились.
ОТТО. Постараюсь.
МАРИАНО. Я буду ждать в моторной лодке.
ОТТО. Хорошо.
МАРИАНО. Профессор! Я надеюсь на вас! Пятьдесят тысяч, это — деньги! Их надо отработать!
Выходит в сад.
Через некоторое время из глубины сцены, появляется Дзайра. Ей сорок пять лет. Она — женщина полная, вульгарная, надоедливая. Одевается экстравагантно, как певица из дешевого кабаре. Два носильщика следуют за ней и несут два объемистых тюка. Она грубо обращается к Отто.
ДЗАЙРА. Послушай, ты! Если ты еще раз бросишь меня на улице с тюками в руках, я тебе так съезжу по носу, что ты перезабудешь все свои фокусы — покусы!
Марвулья спокойно забирает тюки у носильщиков и кивком головы прощается с ними. Те уходят, и он спокойно продолжает расставлять посреди сада все необходимое для своего представления: два маленьких круглых стола по краям, а прямоугольный стол посредине сцепы. На самом переднем плане справа он ставит саркофаг. Он достает из корзины и из тюков самые разнообразные вещи: шпаги, револьверы, цилиндры, две огромных игральных кости, японские веера, итальянское знамя, красный бархат с золоченой бахромой, прямоугольную японскую шкатулку, кусочки зеркала разных форм и размеров и другие вещи.
