Недиалог - Надя Алексеева
Мальчик. И где бургомистр этот?
Бургомистр. Я – бургомистр.
Мальчик. А грачей у вас нет?
Бургомистр. Вечно приезжаете и начинаете перечислять чего нет. Солнца нет, травы нет.
Мальчик. Деревьев нет, коры-бересты – нет.
Бургомистр. Именно. Присмотрись к тому, что есть. (Показывает на себя.)
Мальчик смотрит и отворачивается.
Бургомистр. У нас самый северный морпорт, самый северный аэропорт, церковь – и то самая северная.
Мальчик. Магазин забыл. Где ананасы по тыще рублей. И аж две мусорных кучи.
Раздаются выстрелы. Мальчик и Бургомистр вздрагивают.
Бургомистр. Давненько не стреляли. Почтили старика.
Мальчик. Ты бургомистр Диксона или чего?
Бургомистр (снова декламирует). Название, по всей видимости, объясняется склонностью этой птицы селиться вблизи птичьих базаров и регулярно «взимать дань» с их населения в виде яиц и птенцов.
Мальчик. То есть ты вор?
Бургомистр. Полегче.
Мальчик. А можешь грача украсть где-нибудь?
Бургомистр. Я Бургомистр, я руковожу.
Мальчик. Руковожу. Руко вожу. Нет у тебя рук, чтобы водить.
Бургомистр. А зачем тебе грач? Купи попугая. Я у одних в окне видел, желтый такой, мягенький. (Прищелкивает клювом – вроде как облизывается.) Ну или, повторюсь, есть достойный кандидат. Откашливается. Распространен кругополярно в Европе, Азии и Америке. Обитает на скалистых побережьях материков и островов; реже в приморских частях тундры.
Мальчик. Это кто?
Бургомистр. Да я же! Бургомистр.
Мальчик. Грачи прилетели – весна пришла. А с ней, может, и мама одумается.
Бургомистр. Весна. Вес-на. В-есна. Весн-а – вспомнил! Это когда лед растает.
Мальчик. Нет! Это когда грачи совьют гнезда на березах.
Бургомистр. Грачи, грачи… Это у них мясо водорослятиной воняет? То есть, я хотел сказать, как они выглядят?
Мальчик. Да как ты, только поменьше и черные.
Бургомистр. У нас все в белом, кроме меня. Разве что…
Мальчик. Что?
Директор. Да живет один дурень на судне. Тетрадку сторожит. Почернел весь, света белого не видит полгода.
Мальчик. А вторые полгода?
Бургомистр. А вторые полгода мы и сами никого не видим. Темень. Полярная ночь – слыхал?
Пауза. Оба оглядываются. Затем Мальчик начинает спускаться с крыши.
Бургомистр (декламирует). Бургомистр, как и большинство чаек, всеяден. В его рацион входят рыба, моллюски, падаль, морские звезды, яйца и птенцы, мелкие млекопитающие, ягоды.
Бургомистр смотрит вниз, на Мальчика, примеряясь спикировать и напасть, но отступает, понимая, что не справится с такой крупной добычей. И просто летит следом. Словно огромный не очень-то белый ангел.
6.
«А пока, Анна, ты еще хороша. Пусть там, внутри, уже началось разрушение, но оно еще незначительно. Это даже нельзя назвать разрушением. С болью в сердце отрывается каждая доска от бесчисленных переборок твоих. Кучка людей все теснее и теснее сбивается в глубине трюма, отчаянно отбиваясь от беспощадно-суровой стихии. Одна забота у них: как можно дольше растянуть провизию».
7.
Коридор заброшенного дома облепило сугробом, так, будто снег растет из стен и сыплет прямо с потолка. Тут светлее и будто чуть теплее, чем на улице. Мать боится дышать на отмерзшие даже в варежках пальцы, чтобы зверя не привлечь. Кажется, зверь не далеко, вот он сопит и хрюкает, скрипит под его шагами снег. А может, это лишь кажется. Мать вжимается в заснеженную стену и озирается. В комнату не пройти, косяк двери занесен под верхнюю балку.
Мать. Можно ли в снегу задохнуться? (Раскапывает снег, бормочет.)
В зоопарке пеликаны
Видят Африку во сне.
Черепаха рядом дремлет,
Слон стоит, закрыв глаза.
Во входную дверь, которую буран давно распахнул настежь, а сугроб теперь так и удерживает, влетает что-то белое, круглое. Мать визжит и пытается пробить сугроб, спрятаться в комнате.
Завуч (отряхивая свою белую шубу). Тише, вы что, с ума сошли… Да еще надушились!
Мать. Да я не.
Завуч. Цыц!
Мать (шепотом). Вы его видели?
Завуч. Мы прошли всю улицу Таяна до Морпорта… Почему вы не в дутых штанах? Где ваш шарф?
Мать начинает проверять шею и всхлипывать.
Завуч. Возьмите себя в руки, теперь самое время. Лучше бы раньше. Но что уж.
Мать. Что вы имеете в виду?
Завуч. Ничего. Тихо. Зверя привлечете.
Мать. Я прошла всю Воронина, вдоль моря, как по пустыне. Господи, как же вы тут живете.
Раздается лай собак где-то вдалеке. И тут же эхо этого лая. Кажется, собака бранится сама с собой.
Завуч. Мы не господи, но если вам надо – сходите в церковь.
Мать. Пойдемте еще раз пройдем по поселку.
Завуч. Медведь рядом где-то. Сидите тихо.
Мать. Не могу я сидеть.
Завуч. Я вашему сыну сказала на природоведении. (Декламирует.) «Полярная сова – кочевая птица, редко размножающаяся в одних и тех же местах или с одними и теми же партнерами». И знаете, что он спросил?
Мать. Нет.
Завуч. А что сова делает при недостатке денег?
Пауза.
Завуч. А я ответила: не размножается вовсе!
Мать. На что вы намека…?
Завуч. Тихо вы! Я не хочу, чтобы медведь напал из-за вашей истерики.
Мать. Я не понимаю, за что вы меня так ненавидите.
Завуч. Так, ладно, бегите первая, я за вами.
Мать. Господи, какой буран!
Завуч. Опять свое. А впрочем. Колокол слышите? Вот и идите на церковь, можете прямо внутрь пойти, согреетесь хоть. Молиться не обязательно, у нас тут не поможет.
Мать (выглядывая на улицу). А что поможет?
Завуч. Дутые штаны. И мозги. А лучше к нам вообще не приезжать. Тихо!
Завуч затягивает Мать внутрь. Вдоль дома проходит что-то большое. Не поймешь впотьмах, машина на гусеничном ходу или медведь. Или оба.
Завуч (злобно). Знаете, нас всех собирались перевезти в Норильск. А с вашим приездом – везде понаписали: «Москвичи переселяются на Диксон. Новая жизнь острова. Весна!»
Мать. В Диксон. По правилам русского языка, в поселок. В Диксон.
Завуч. А у нас остров. Северная Куба. На Кубу.
Мать. Я не знала, что кому-то мешаю.
Завуч. Думать надо, прежде чем гнездо вить. Птицы всегда думают. Наши, полярные – так точно. За ваших грачей судить не возьмусь. «Шумят ли мои дубравы, малыш!?»
Мать. Вы что, подслушиваете?
Завуч. Делать мне нечего. Дети сами приходят, делятся.
Мать.
