Надежда Тэффи - Алмазная пыль (сборник)
Зебиба. Будешь ты счастлива Ареем, супругом своим!
Входят жрецы, халдеи; на них высокие шапки и длинные белые одеяния; поднимают руки и, приложив большие пальцы к вискам, раскрывают другие по два вместе. Говорят.
– Великую Шаммурамат, царицу Вавилона, приветствуем!
Первый Халдей. Царица! Два дня и две ночи гадали волхвы твои и ничего не узнали. Наблюдали мекасшефимы за полетом облаков и очертанием их. Рассматривали коцемимы внутренности жертв. Следили обы за извивами змей и свистом жала их. Но, великий, не дал им знака Меродах, и слепы остались глаза разумения их.
Второй Халдей. Две ночи стоял я на башне Ваалзиде и за звездою души твоей, за звездою Дзохарой следил я. Могущественная тянет ее к себе Иштар, и изменила путь свой звезда твоя. Высоко поднялась она и скоро войдет в полдень свой Дзохара, звезда души твоей!
Слепой Халдей. Царица, вели служить тебе! Тайная страны Сеннаарской наука открыла волхвам терафимов. Вот повелишь ты, и отрублю голову рабу и священного металла листок положу под язык его. И если что спрошу у него – ответит, ибо уже просветлен смертью разум его и открыты глаза на сокровенное жизнию.
Шаммурамат. Где меч мой? Меч подайте ему! спешите! Сердце мое горит! Иди! Иди!
Слепой Халдей. Но что спрошу я? Один только могу обратить к нему вопрос.
Шаммурамат. Спроси, прибудет ли… Спроси, полюбит ли… Иди! Иди! Ты жжешь меня, Иштар!
Зебиба. Тебе открою: в счастливой родине моей, в прекрасном Ядиге есть камень Джамаст. Могуч камень Джамаст, и велика сила его! От злой исцеляет любви. Положишь на левую ладонь тихий камень, холодный камень, темный камень и выпьет из сердца твоего злую любовь и заалеет и отпадет от тебя камень Джамаст утоляющий!
Аторага. Любить тебя будет Арей, как любил блаженно умерший от руки твоей царь Нин, сын Бэла, сына Ассура великого.
Дауке. Нет! Нет! Сильнее будет он любить тебя! Сильнее!
Шаммурамат. Целовал запястья на ногах моих царь Нин. Арей и не говорил со мною! И когда на пиршестве у отца его Арама, повелителя страны Урарту, сидела я рядом с ним, и руки мои, умащенные благовониями, простирала к нему, и кольца кудрей моих бросала на плечо его, и трепет груди моей от него не прятала, но сама указывала глазами, как вздымается ожерелье мое… И он не взглянул на меня ни разу!
Зебиба. Как Менонес, будет он любить тебя! Как Менонес, убивший себя от горя измены твоей!
Дауке. Нет! Нет! Сильнее будет он любить тебя, чем Менонес, муж твой!
Шаммурамат. Прекрасен Арей! Как черные крылья лежали ресницы на щеках его и как финикийского пурпура струи алели уста… Знойный месяц Шиван аромат дыхания его! Но не поднял он ресниц на меня, и уста его для меня не открылись! Вот умер Менонес, супруг мой, любивший меня, и помню я его, но думаю, что никогда не жил он. Вот умер царь Нин, супруг мой, любивший меня, и похоронила я его в пышном моем дворце, и высокие воздвигла башни над прахом его, но думаю, что никогда не жил он. И все взяла я от них. В слиток красного золота слила я красоту и славу мою для него, для возлюбленного. И он не взглянул на меня ни разу!..
Вбегают мальчики негры, вздевают руки кверху, кричат.
– Царевич Гимиар, повелитель Сабейский, великую Шаммурамат, царицу Вавилона, приветствует!
Зебиба (падает на землю и восклицает): Абаали Саба! Живи повелитель Сабейский.
И входит Гимиар. Со скрещенными на груди руками два негра провожают его. Опускается тихо к ногам царицы.
Гимиар (говорит). Вот я пришел снова к царице моей. Тысячу камней бирута принес я ей и пятьдесят верблюдов, нагруженных благовониями, стоят у стены города. И принес я ей алый камень Беджади, которому поклоняется народ мой, потому что в нем заключены огонь заката и кровь любви. И принес я тебе все сердце мое, и всю тоску мою, и все мое для забавы твоей!
Шаммурамат (не слушая его, тихо). И ни разу не взглянул на меня!..
Гимиар. Пальмовыми ветвями устелю путь твой! В храме семи звезд поставлю я трон твой, и будут тебе служить львы пустыни. Для брачного обряда нашего не зажгу я факелов, но раскалю огнем двенадцать алмазов, и голубыми звездами будут светить нам. Я разожгу костры из кипариса и малийского ладана и благовонного стиракса и принесу в жертву красивейших, не ведавших лобзаний девушек, десять, по числу пальцев на руках твоих! Голубиное имя твое Шаммурамат! Голубиное имя твое начерчу я на священных камнях храма народа моего!
Зебиба (тихо плачет). Как прекрасен царевич! И журчат слова его, как хрустальный ручей. Царица! Слышали мы, что не любит женщин Арей, сын Арама, что противны они ему.
Шаммурамат (вскакивает и отталкивает ногой Зебибу). Молчи, змея! Не видала я тебя, царевич, и не заметили тебя глаза мои. Уйди!
Гимиар. Царица!
Шаммурамат (в бешенстве). Уйди! Мертв ты для меня! Не вижу тебя! Не слышу! Не знаю тебя, мертвый!
Тихо, возложив обе руки себе на голову, уходит Гимиар. За ним свита его. Вбегает черный раб, тяжело дышит и, пав на землю, говорит.
– Царица! Победа! Везут его твои слуги. Там, с высокой башни видел раб твой полки вавилонские и пыль в воздухе над ними. Они близко! Идут! Идут!
Шаммурамат (выпрямляется и вскидывает руки, словно вспыхнувшее пламя колышется вся, и громкий долгий крик вырывается из ее груди). Арей! Рабыни! Запястья мои! Царское ожерелье мое со священными знаками! Благовония лейте на грудь мою! И есть ли кто прекрасней меня? И есть ли кто счастливей меня в Вавилоне?
Врываются жрицы Иштар с криком, похожим на вой. Тимпаны и кимвалы и короткие арфы в руках у некоторых из них. Они рвут на себе волосы, исцарапаны лица их.
– Иштар! Иштар! Зербанита!
Выбегает, укрытая козлиной шкурой жрица и кружится, и пляшет, и кричит.
– Козленочек был у меня, чернорунный мой ласковый! Вплетала я косы мои в мягкую шерсть его, грела грудь мою теплым его дыханием. Вот брызнула кровь под ножом моим и живое затрепетало сердце его на жертвеннике… Возьми, Иштар, радость мою!
Выбегает вторая жрица с покрывалом на голове, кружится и кричит.
– Положила я волосы свои на глаза возлюбленному. «Что видишь ты, возлюбленный мой?» – «Вижу я золотой огонь, сгораю в золотом огне!» Вот отдала я волосы мои в пламя жертвенника твоего… Возьми, Иштар, радость мою!
Выбегает третья жрица. Разорвано платье на ней и спутаны ее волосы. Она кружится и кричит.
– Юношу полюбила я, и был прекрасен возлюбленный мой! Но не отдала я ему уста свои. К пришельцам из-за моря, к чужим, к неведомым пошла и служила желанию их. Любовь моя на жертвеннике твоем! Возьми, Иштар, радость мою!
Все жрицы взывают.
– Иштар, возьми радость нашу, Иштар!
Вбегает четвертая жрица.
– Идут! Идут! На белом верблюде везут его под золотым опахалом. Пурпуром, словно алою кровью, залита одежда его. Иштар ведет его! Иштар! Иштар!
Они хватают факелы и кружатся. А музыка гудит, звенит и ликует.
Шаммурамат. Дайте мне факел! Факел дайте мне! Вот я встречаю тебя, Арей! Вот для тебя зажгла я факел свой, возлюбленный! Ликуйте! Ликуйте!
Входят воины. Впереди тартан Амелсар. Склоняется перед царицей и говорит.
– Повеление твое, царица, раб твой исполнил. Могуч был враг, и как темная стая саранчи покрыли равнину полки его. Но молился я великому Ашуру, и встал Син у правой руки моей, а Шамаш – у левой, и силою сильных поразил я врагов. И бежали, и за белыми горами Синджарскими укрылись. Пыль от ног их подымалась предо мною. Я переловил военоначальников их и отрубил руки их с запястьями из драгоценного золота. Телами врагов своих украсим стены города, и из далекого Сидона прилетят птицы клевать очи их.
Шаммурамат. Царевич? Где же царевич? Или спешил ты, и он еще в пути?
Амелсар. Царевич здесь. Исполнил раб твой повеление царицы своей.
Делает знак воинам, те расступаются и пропускают вперед четырех рабов с носилками, покрытыми пурпурной тканью.
– Царевич здесь. Он мертв.
И все замирают на мгновение. Затем женщины начинают тихо выть, но робко, несмело.
– Эйлану, Эйлану! Горе нам!
Царица окаменела. Входит Слепой халдей и отчетливо громко говорит.
– Вот сказал терафим: «Нет любимых для Иштар. Они только камень жертвенника ее. Но любящим открыты все двери».
– Эйлану! Эйлану! – стонут женщины.
Шаммурамат (очнулась). Ты лжешь. Он жив. Я знаю. Он жив! (И хочет подойти к носилкам, и не смеет.)
