Ромен Роллан - Робеспьер
Колло. Теперь поздно. Он не хочет мириться.
Карно. И я не хочу! Огонь или вода... Либо он, либо мы!..
Колло. Даже если заключить мир на сегодня, он все равно будет нарушен завтра. И опять все пойдет по-старому.
Баррер. Выиграем хотя бы один день. Мы еще не готовы к бою. Прежде всего надо разоружить народ, очистить Париж от якобинских отрядов, в особенности от канониров. А главное, объединить всех недовольных, всех противников Робеспьера.
Колло. Над этим неутомимо трудится Фуше. Он уверяет, что все будет готово к концу недели.
Баррер. Напрасно он об этом пишет. Агенты Робеспьера только что перехватили в Нанте письмо Фуше, из которого явствует, что столкновение неминуемо.
Билло. Плохо дело. Тиран испугается и опередит нас.
Колло. Это состязание на скорость. Давайте начнем первые!
Баррер. Благоразумнее отсрочить выступление. Надо успокоить Робеспьера. Любой ценой заставить его вернуться в Комитет.
Колло. По-твоему, это так просто? Каким же образом?
Баррер. Любыми средствами. Хотя бы обещаниями уступок.
Билло. Ни за что!
Карно (после некоторого раздумья делает усилие над собой). Ну, Билло, уж если я соглашаюсь, при всей моей ненависти к Робеспьеру, то ты и подавно можешь на это пойти.
Билло. Я не умею кривить душой. А если бы умел, презирал бы себя.
Карно. Военная наука велит нам иной раз отступить, чтобы завлечь противника.
Билло. И ты надеешься заманить его? Он даже и слушать нас не пожелает.
Баррер. Он послушает Сен-Жюста. Предоставь это мне.
Входит Сен-Жюст.
(Идет ему навстречу, ласково берет за руки.) Друг! Ты давно не видел Максимилиана?
Сен-Жюст. Я прямо от него. Но с ним теперь трудно разговаривать. Он все пишет, сидит взаперти, а если выходит из своего уединения, то только в Клуб якобинцев. Народ — его единственный друг и поверенный.
Баррер. Неужели, по-твоему, достойно доброго гражданина совершенно не считаться с нашими Комитетами? Я уверен, что Робеспьеру ненавистна роль диктатора. Так зачем же он постоянно обращается прямо и непосредственно к народу и тем дает повод обвинять его в стремлении к диктатуре?
Сен-Жюст. Мне известна несправедливость подобных обвинений. Однако — не боюсь заявить об этом прямо — мне не по душе, когда Робеспьер уединяется, как весь прошлый месяц. Это вредит ему. Тот, кто предается горьким думам, мукам уязвленного сердца, перестает видеть действительность, понимать людей и события. Но кто виноват? Вы сами. Вы оттолкнули его своим недостойным поведением.
Баррер. Мы признаем, что были несдержанны и несправедливы. Но разве справедливы его резкие нападки на Комитет? Согласись, что при нашей утомительной, лихорадочной работе, без единой минуты отдыха, невозможно взвешивать каждое слово! Пусть он признает свою вину. Мы, со своей стороны, готовы признать нашу.
Сен-Жюст. Тут дело не только в словах. Вы мешаете проводить в жизнь законы, принятые по его предложению. Вы постоянно чините ему препятствия во всех его действиях.
Баррер. А зачем он действует, не считаясь с Комитетом? Впрочем, не стоит вспоминать наши взаимные заблуждения! Они одинаково гибельны для Республики. Чтобы восстановить согласие, обе стороны должны пойти на уступки. Мы не хотим упорствовать. Поищем сообща почву для примирения. Пусть каждый внесет свой вклад. Чего требует Робеспьер, чтобы убедиться в нашей доброй воле? Мы говорим искренне, призываю в свидетели любого из моих коллег.
Колло. Возможно, я был слишком резок. Признаюсь откровенно. Я протягиваю руку Робеспьеру. Мою честную руку.
Карно. У меня на родине виноградари иной раз дерутся, как черти. Но после потасовки дружба только крепнет.
Билло (с явным усилием). Робеспьер несправедлив ко мне. Отрава недоверия гнездится в его больном воображении. Я люблю Робеспьера. (Отвернувшись, сплевывает.)
Сен-Жюст (бесстрастно и высокомерно). Я не спрашиваю о ваших чувствах к Робеспьеру. Мне они известны. Я спрашиваю, что вы готовы сделать ради примирения с ним и какую цену запросите?
Баррер. Ну вот, желая доказать, что мы не чиним ему препятствий, мы предлагаем особым постановлением со временем ввести в действие Вантозские декреты. Для начала можно образовать, скажем, четыре народные комиссии, которые отбирали бы подозрительных лиц и направляли в Революционный трибунал... Все согласны?
Остальные кивают головой.
Билло. Можно даже создать выездные сессии Революционного трибунала, чтобы вершить суд и выносить приговоры на месте.
Баррер. Чтобы засвидетельствовать перед всеми наше доверие к тебе и Робеспьеру, мы поручаем тебе, Сен-Жюст, от имени Комитета представить Конвенту доклад о политическом положении в стране. Ты доложишь им с полной откровенностью о наших дружеских разногласиях и о решениях, принятых сообща. Однако, по справедливости, вы тоже должны отбросить вашу обидную подозрительность.
Карно. Вы уже столько времени задерживаете приказ об отправке в Северную армию отряда парижских канониров, которые необходимы для продолжения кампании! Молва приписывает Робеспьеру намерение образовать из них свою преторианскую гвардию. Положите конец этим оскорбительным слухам ради нас и ради вас самих. Подпишите приказ! Это самое малое, чего мы можем потребовать.
Колло. Мы требуем доверия и прямодушия и сами доверяем вам. В наших сердцах нет дурных помыслов.
Сен-Жюст. Сердце здесь ни при чем. В интересах Нации необходимо, чтобы мы отложили наши внутренние распри, которые мешают нам действовать сплоченно против внешнего врага. Мы возобновим спор, когда французская земля будет очищена от неприятеля. Я согласен стать посредником между вами и Робеспьером. Что касается меня, я принимаю ваши предложения. Я составлю доклад со всем беспристрастием, к какому обязывает меня долг перед высоким собранием.
Карно. А приказ об отправке на фронт канониров?
Сен-Жюст. Я подпишу его.
Билло. Итак, все улажено. Приведи к нам Максимилиана. Он убедится, что ему нигде не найти более верных друзей, чем мы.
Все кивают в знак одобрения.
Баррер. Пора в Конвент. Заседание уже началось. Ты идешь, друг?
Сен-Жюст. Нет, мне надо поработать.
Баррер. Мы еще застанем тебя здесь. (Все пожимают ему руку.)
Карно. Нам с тобой подчас было трудно ужиться. Но я тебя уважаю. Ты славный малый.
Колло. А я люблю тебя... (Протягивает руки.) Обними меня!
Сен-Жюст (уклоняясь). Нет, нет! Мы не на сцене... Или ты играешь Нерона?
Колло (со смехом). «Соперника я обнимаю...» Ты не видел меня в этой роли? Она мне удалась!
Сен-Жюст. Отчего бы тебе не вернуться к старому ремеслу?
Колло. С новым ремеслом я тоже недурно справляюсь!
Все уходят.
Сен-Жюст (один, смотрит им вслед). Все они лгут!.. От них за двадцать шагов несет ложью. Неужели эти глупцы воображают, что я ничего не вижу?.. Колло паясничает... Карно корчит из себя добродушного дядюшку-виноградаря... Неуклюжий Билло прямо давится от ненависти, его так и распирает... Ну, а Баррер уж и сам не может разобрать, когда он лжет, когда говорит правду... Грязь и навоз... На что, на кого положиться? И это опора Республики! Жизнь отдал бы за настоящего человека!
Входит Леба, он пришел из Комитета общественной безопасности.
Леба (с радостным изумлением). Сен-Жюст! Ты один?
Сен-Жюст (погружен в свои мысли). Вот, быть может, настоящий человек!..
Леба. Ты занят?.. Не хочу тебе мешать. (Собирается уходить.)
Сен-Жюст (удерживая его). Останься! Ты мне нужен.
Леба. Говори! Я весь к твоим услугам. Чего ты хочешь?
Сен-Жюст. Просто побыть с тобой. (Положив руки на плечи Леба, смотрит на него с юношески светлой улыбкой.)
Леба (радостно). Антуан! Значит, ты еще не лишил меня своей дружбы?
Сен-Жюст. То, что я дарю достойному, я никогда не отнимаю.
Леба. Так почему же ты так долго чуждался нас?
Сен-Жюст. Тебя — никогда.
Леба (тихо). Ты сердился на меня из-за Анриетты?
Сен-Жюст. Твоя прелестная сестра ни в чем не виновата. Если я сержусь, то не на нее и не на тебя.
Леба. На кого же?
До этой минуты Сен-Жюст продолжал стоять в той же позе, положив руки на плечи друга. При этих словах он отстраняется от Леба.
