Комедии - Алексей Дмитриевич Симуков
Д у н я ш а вносит пирог.
Сюда-то зачем?
Д у н я ш а. Да, господи… Вы бы взглянули! (Кивает на кухню.)
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Положите пока хоть сюда. (Показывает на стол.)
Д у н я ш а (кладет пирог, заботливо его укутывает). Дыши, Христос с тобой. (Крестит пирог, потом Любовь Михайловну.)
Любовь Михайловна отшатывается. Д у н я ш а исчезает. Шум шагов. Хлопнула дверь.
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Они! Костя! Вернулись! (Бросается навстречу.) С рыбалки вернулись! Оденься!
Словно ветром распахивает дверь, и в комнату вносит — именно вносит, как бы без активного участия самого входящего, Б о ч к о в а. Его парусиновый костюм мокр, помят, грязен. Панамка на его голове, сбитая на затылок, тоже покоробилась, потеряла всякую форму. Под мышкой рыболовная снасть, бредень.
(Бросается к мужу.) Ваня! Наконец-то! Что с твоей шляпой?
Бочков стаскивает с головы панаму, в недоумении разглядывая ее, бросает в сторону, потом вытирает пот со лба, ставит в угол удочки, опускает бредень.
А где Сапожников?
Б о ч к о в. Са… Са… Са…
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Ванечка…
Бочков машет руками, Любовь Михайловна отступает. В дверях появляются К о с т я, Д у н я ш а.
Б о ч к о в. А… А… Апчхи! (Оглушительно чихает, еще раз, еще и еще, не в силах остановиться.)
Д у н я ш а. С нами крестная сила.
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Ты простудился? Где Сапожников?
К о с т я. А где рыба, отец?
Б о ч к о в. А… А… А…
К о с т я. Не будем мешать. (Взяв под руку Дуняшу, которая на ходу оглядывается, выходит.)
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а (растерянно смотрит на Бочкова). Что-нибудь случилось, Ваня?
Б о ч к о в. Ступай, ступай… (Выпроваживает ее из комнаты.)
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а (выходя, про себя). Ничего не поняла…
Б о ч к о в (закрывает дверь, хватает со стола бутылку, жадно пьет). Так было хорошо… Так все было хорошо…
З а т е м н е н и е.
Слышен истошный крик: «А-а! Тону! Тону! Спасите!» Другой голос: «Загребай к берегу, к берегу… Да не барахтайся так… А-а!»
Свет. На берегу стоят Б о ч к о в и С а п о ж н и к о в, оба мокрые, грязные.
Сапожников в трусах, выжимает брюки.
Б о ч к о в. Федор Тимофеевич, прошу — посети! Жена ждет, дети радуются…
С а п о ж н и к о в. Куда ж я в таком виде? (Хохочет.) Ну и ну! Руководство области опрокинул! Весь мой авторитет подмочил!
Б о ч к о в. Нечаянно… Слово даю — нечаянно…
С а п о ж н и к о в. И как тебя угораздило, чудо ты водяное? Чего тебя вбок-то мотнуло?
Б о ч к о в. Упустить боялся. Не рассчитал.
С а п о ж н и к о в. Пузо перевесило? Отрастил, брат, отрастил… В общем, это все пустяки. С кем не бывает.
Гудок машины.
Сейчас, товарищи! (Натягивает брюки, Бочкову.) Извинись перед женой. Спасибо за рыбалку. (Хочет идти.)
Б о ч к о в (отчаянно). Федя! Федор Тимофеевич! Постой! А… а… разговор наш? Обещание твое?
С а п о ж н и к о в. Какое обещание?
Б о ч к о в. Сам же сказал, Феденька: газ ищем, большая разведка идет, люди нужны хозяйственные, инициативные… местечко бы мне, местечко… А уж с народом язык я найду!
С а п о ж н и к о в. С народом? А это? (Шутя хлопает Бочкова по животу.) Развел, брат, архитектурные излишества, отгородился…
Б о ч к о в. Я? Нет, нет! Я не отгородился! От народа меня не оторвешь!
С а п о ж н и к о в. А кто чуть к рыбам нас не отправил, на дно? (Хохочет.) Шучу, шучу! Похудеть тебе надо, Ваня. Через три дня вернусь — поглядим.
З а т е м н е н и е.
Снова комната.
Б о ч к о в (повторяет, словно эхо). «Похудеть тебе надо, Ваня…» (Вдруг весь передернулся, вытаскивает у себя из-за спины трепещущую серебристую рыбку. Тупо глядит на нее.) «Похудеть тебе надо, Ваня…»
В дверях показывается Л ю б о в ь М и х а й л о в н а.
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Ванечка… Я так ничего и не поняла… Мне очень страшно, Ванечка… Что случилось?
Б о ч к о в. Погоди, мать, погоди… Не сбивай… (Оттесняет ее, захлопывает за ней дверь, трогает свой живот, словно видит его в первый раз.) Архитектурные излишества… От народа отгородился… (Напряженно думает.) Так и есть… Нашептали уже, накляузничали… Архитектурные излишества — это про кабинет мой в райисполкоме, что дубом отделал, сорок тысяч стоило — так разве я это для себя? Авторитет руководства хотел поддержать! От народа отгородился — неужели это про Вальку, секретаршу мою, что только раз в неделю ко мне на прием пускала? Так разве всех примешь? А над собой работать когда? Вспомнить бы… Все вспомнить… Насчет рыбы — это он к чему? «На дно, говорит, нас чуть не отправил». Когда? Неужели про уборочную он? Хлеб осыпался, а мы на трех машинах на Чистое озеро махнули — целую неделю рыбачили, но ведь опять не для себя — уполкомзага на рыбалку возили, чтоб урожайность снизил… И про это узнали? Неужели пропал? Это что же выходит — вся жизнь насмарку? Работал, ночей недосыпал, трудился не покладая рук… Стоп! Не пропал… Сказал ведь как: «Чуть на дно не отправил!» Чуть! Значит, предупреждает только… «Похудеть тебе надо, Ваня, — говорит. — Через три дня вернусь — поглядим…» (Повторяет про себя на разные лады, как бы желая проникнуть в тайный смысл фразы.) «Похудеть тебе надо, Ваня… Похудеть тебе надо, Ваня…» Похудеть… (Вдруг лицо его озаряется. Он все понял. Убежденно, радостно.) К народу, значит, приблизиться! (Осматривает себя.) Зажирел… заплыл… у-у-у… (Бьет себя кулаками в живот, с порывом.) Федор Тимофеевич! Федя! Были, были упущения — признаю! Клянусь — жизни не пожалею, а вину искуплю! С этого начну! (Показывает на живот.) Через три дня вернешься — здесь ничего не будет! От народа меня не оторвешь. Я — с народом!
Кукушка кукует: ку-ку!
С народом!
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а (входя). Ванечка, что с тобой?
Кукушка продолжает куковать: ку-ку, ку-ку, ку-ку…
Б о ч к о в (его нельзя узнать, он — весь энергия, весь — действие). Время… Время!!! День кончается! Еще два дня — и все!
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Какие два дня, Ваня? Где Сапожников?
Б о ч к о в. Вернется послезавтра. Давай скорей сантиметр!
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Какой сантиметр? А обед?
Б о ч к о в. Что обед? Что такое обед? Подумаешь, государственное мероприятие… Не до обеда сейчас… Сантиметр… Сантиметр скорее!
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Зачем он тебе?
Б о ч к о в. Как зачем? Контрольные цифры наметить.
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а (в полном изумлении). В спальне он, на рабочем столике.
Б о ч к о в уходит.
Ничего не понимаю.
К о с т я (заглядывает в комнату, шепотом). Мама, скоро? Жрать хочется.
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а (Косте). Знаешь, Костя, Сапожников нынче не будет.
К о с т я. Не будет? Ура-а-а! (Обнимает мать, кружит ее.)
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а (смотрит на стол). Сколько продуктов — и все зря.
К о с т я. Как — зря? А мы на что? (Усаживается за стол, наливает себе рюмку, накладывает еду.)
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Костя! Первый! Отец еще не садился!
Входит Б о ч к о в с сантиметром, бумагой и карандашом.
Б о ч к о в (на ходу, про себя). Исходная цифра по окружности сто пятьдесят сантиметров… Обязательства?
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Ваня, садись.
Б о ч к о в (весь углублен в себя). На сколько же сбавить? Сантиметров на пятьдесят обещать? Нет, мало. Поставим семьдесят.
Л ю б о в ь М и х а й л о в н а. Ванечка…
Б о ч к о в. А
