Пьесы - Жан Жене
Зеленоглазый ничего не отвечает и остается неподвижным.
Твоя жена заметила, что писал не ты. И теперь она подозревает, что ты не умеешь ни читать, ни писать.
МОРИС. Зеленоглазый может нанять себе писца.
ЛЕФРАН. Хочешь, прочту? (Читает.) «Милый, я сразу поняла, что ты не сам писал мне все эти красивые слова, но мне больше нравится, когда ты пишешь, как можешь…»
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Педрило!
ЛЕФРАН. Ты обвиняешь меня в чем-то?
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Педик! Ты нарочно все так устроил, чтобы она решила, будто письма от тебя.
ЛЕФРАН. Я всегда писал то, что ты мне велел.
МОРИС (обращаясь к Лефрану). Какой бы ты ни был умник, а Зеленоглазый запросто может тебя изувечить. Значит, господин потихоньку старался…
ЛЕФРАН. Не подливай масла в огонь, Морис. Я вовсе не хотел его унизить.
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Потому что я неграмотный? Не верь. Когда ты говоришь, что негр — парень более опасный, ты знаешь, я этих негров… (Делает непристойный жест.) Так что же тебе помешало прочесть все? Отвечай. Ты уже мечтаешь, как подкатиться к моей жене? Потому что через три дня ты выйдешь отсюда и поедешь к ней?
ЛЕФРАН. Потому что не хотел тебя смущать. Зеленоглазый, ты мне не поверишь, я бы тебе сказал, но (показывает на Мориса) не при нем же.
ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Почему?
МОРИС. Почему я? Нужно тебе объяснить. Я вас смущаю, но я еще вполне могу растаять в тумане. Я тот парнишка, который проходит стены насквозь, все видели, все это знают. Нет, нет, Жюль, ты все выдумываешь. Признайся, что ты хотел его жену, тут тебе каждый поверит.
ЛЕФРАН (яростно). Это из-за тебя все идет из рук вон плохо, из-за твоих ребячеств. Ты хуже любого педика.
МОРИС. Не стесняйся, я ведь самый слабый; давай, вымещай на мне свою ярость. Уже восемь дней как ты затеваешь все эти стычки, но ты просто попусту теряешь время. Я решил защищать свою дружбу с Зеленоглазым.
ЛЕФРАН. Вы не даете мне больше жить.
МОРИС. Только что, когда ты схватил меня за шиворот, ты думал — я так и останусь здесь на цементе. Я уже весь посинел, и, если бы не Зеленоглазый, мне пришел бы конец. Это ему, Зеленоглазому, я обязан жизнью. (С неподражаемой торжественностью.) Вечная благодарность. (Положив левую руку на сердце, Морис очень низко склоняется перед Зеленоглазым.) К счастью, ты скоро выходишь. У нас наступит наконец покой.
ЛЕФРАН. Не говори об этом, Морис.
МОРИС. Вот видишь? Сам видишь, Жюль, мне и слова нельзя сказать. Ты хотел бы прижать нас с Зеленоглазым к ногтю. Нет, не выйдет, Жюль Лефран.
ЛЕФРАН. Мое имя — Жорж.
МОРИС. Да тебя уже все привыкли звать Жюлем. Ты должен был нас заранее предупредить, вместо того чтоб раздражаться.
ЛЕФРАН. Я делаю то, что должен делать.
МОРИС. Кому должен? Мы-то здесь все заключенные, и к нам ты должен относиться с уважением. А ты плетешь заговоры. В полном одиночестве. Ведь ты совсем один, не забывай.
ЛЕФРАН. А ты? Чего ты добиваешься, принимая все эти позы? Все юлишь вокруг него, вокруг тюремщиков. Можешь сколько угодно пытаться их обмануть, со мной этот номер не пройдет. Если я и спустил тебе сейчас, то только из-за этих твоих гримас. Им ты обязан жизнью больше, чем Зеленоглазому. Я тебя пожалел, но ты все равно сдохнешь, сдохнешь еще до того, как я выйду отсюда.
МОРИС. Ну давай, изображай из себя крутого, Жюль. Пользуйся тем, что я сейчас на тебя смотрю. Только что ты пытался меня убить, а бывает, что ночи напролет ты надоедаешь мне своими разговорами. То ты боишься, что я замерзну, то тебе кажется, что у меня лихорадка. Я-то давно уже заметил. И Зеленоглазый меня предупредил. Лишний случай для нас посмеяться над твоей рожей.
ЛЕФРАН. Ты плохо меня знаешь, если думаешь, что я соглашусь пожертвовать собой ради твоего скелета.
МОРИС. А мне это нужно? Хочешь подлизаться ко мне? Думаешь, так ты мне будешь менее противен? Через три дня тебя освободят. И мы с Зеленоглазым будем наконец свободны.
ЛЕФРАН. Не слишком на это рассчитывай, Морис, сегодня вечером тебе придется уйти из этой камеры. Пока ты не появился, мы с Зеленоглазым прекрасно ладили, как двое мужчин. Я не разговаривал с ним как молоденькая невеста.
МОРИС. Ты мне отвратителен!
Он делает движение головой, как бы откидывая со лба непослушную прядь волос.
ЛЕФРАН (все больше распаляясь). Не могу тебя видеть! Не могу тебя слышать! Чувствовать твой запах! Даже твои повадки внушают мне отвращение. Не хочу уносить их с собой, когда выйду отсюда.
МОРИС. А если я откажусь? Ты злишься, что я совсем недавно в крепости. Ты был бы рад, если бы мои волосы остригли под ноль машинкой?
ЛЕФРАН. Заткнись, Морис!
МОРИС. Я сижу на табуретке, и мои срезанные кудри падают мне на плечи, на колени и на землю, — ты рад даже сейчас, когда я говорю об этом, рад моей ярости. Ты просто балдеешь от моей беды.
ЛЕФРАН. Я сказал уже, что мне надоело оставаться здесь между вами, чувствовать, как ваши жесты пронзают меня насквозь, когда вы говорите между собой. Мне надоело видеть ваши слишком доступные физиономии. Ваши опущенные веки, вздрагивающие ресницы, — как хорошо я их знаю! Мало того, что тут подыхаешь с голоду, бессильно пропадаешь за этими стенами, вам еще нужно, чтобы мы тут совсем передрались.
МОРИС. Ты что, хочешь меня разжалобить, все время напоминая, что отдавал мне половину своего хлеба? И половину супа к тому же. (Пауза.) Мне вообще трудно было глотать все это. Еда исходила от тебя, и этого было достаточно, чтобы внушать мне отвращение.
ЛЕФРАН. Но кое-что перепадало и Зеленоглазому.
МОРИС. А ты хотел бы, чтобы он подох с голоду.
ЛЕФРАН. Как вы там делились, меня не касается. Я могу накормить хоть всю камеру.
МОРИС. Оставь себе свой суп, великомученик, мне хватит храбрости, чтобы отдавать половину моего обеда Зеленоглазому.
ЛЕФРАН. Да-да, поддерживай его силы, они ему еще пригодятся. Но не пытайся провести меня. Я вообще во многом зашел куда дальше вас.
МОРИС (с иронией). На каторгу, что ли?
ЛЕФРАН. Повтори, что ты сказал!
МОРИС. Я и говорю: на каторгу.
ЛЕФРАН. Ты меня достаешь? Ты хочешь довести меня до края? Морис, ты хочешь, чтобы я снова завелся?
МОРИС. И отправился прямиком на каторгу?
