Пепельница (пьеса) - Игорь Николаевич Крончуков
И стремиться буду дальше.
Деньги коплю и копится.
Мне так в универ хочется.
Всю жизнь быть не этой, а той,
Шелковое бельишко, перстень золотой.
Не спится порой день за днем
Зоя: Ладно, пойдем.
(уходят, заходят другие двое)
Председатель: Тут дело появилось.
Смукин: Ну, что опять? Скажи на милость.
Председатель: За домом трубы стоят,
Их надо не много переставить.
Бабки такой несут смрад
Да детишки во дворе играют.
Смукин: Переставить-то надо, а куда?
Председатель: Пс, как это куда. Туда.
Смукин: В подвале кирпич лежит,
На чердаке другие арматуры.
Председатель: Что за дело? Что за быт?
Кто распорядился? Что за процедуры?
Какой такой спокойствию угнетатель?
Смукин: Как так кто? Председатель!
Председатель: Председатель? Ах, я что ли?
Тьфу ты, луковое горе!
А что у нас в кладовой?
Смукин: Доски лежат горой.
Банок краски, да и много чего.
Председатель: Да уж, не выкидывать же это добро.
Смукин: По соседству в кооперативе,
Кстати, по вашей инициативе,
Дрова лежат уж как полгода.
Хорошее дерево, не сломят сырые погоды.
Но, знаю, жильцы там не горюют,
Понемногу хозяйство наше воруют.
Нахаляву распиливают муниципальных куч.
Нашли проходимцы и пройдохи золотой ключ.
Председатель: Ну, это задание тебе.
Раз девать некуда нашей казне,
Продай под шумок, деньги подели,
Да, Смукин, давай не шути!
Знаю я мсье такого,
Не найдешь ведь другого.
Ладно, пойду. Собрание без меня уж ведут.
Меня там не хватает, вроде как.
Смукин: А что насчет труб?
Председатель: А пусть лежат.
(уходят, заходят двое)
Он: Решайся милая, решайся скорей.
Она: Я не знаю. Но знать мне идей
Тех, да, именно тех,
Которые шепчут: «это мой грех»!
Он: Но мой поезд уходит
Уже через полчаса.
Она: Страх по делу бродит.
Кажется, не уйдет никогда.
Он: Любимая, нам будет хорошо.
И только если будем мы вместе,
Откроем свободы мира окно.
Я люблю. И это честно.
Она: Устроить побег,
И пусть назад дороги нет.
На совесть перед мужем своим
Думать нет сил, нет больше сил
Он: Время не дремлет, милая, скорей.
Она: Я согласна. Я жду
Я хочу все сильней и сильней.
И еще письмецо напишу.
Обязательно напишу. И строка
Обьяснит всю суть, зачем я лгала.
Он: Обязательно напишем.
Заживем и услышим.
Тот наш с тобою трели маленький рай.
Все будет хорошо, об этом ты знай.
Она: Главное, спешить.
И больше никогда не грешить.
Он: Конечно, и незачем будет,
Никто нас больше не осудит.
Мы ангелами станем, не будем людьми,
Свободными, где только я и ты.
Она: Романтика, романтика, небесная история.
Но вот исходы ее в десятку жестокая категория.
Он: Тьфу, тьфу, тьфу.
Она: Тьфу, тьфу, тьфу.
Он: Идем же, милая моя.
Она: Милый, ты моя мечта.
(уходят, врывается толпа. Борются, разнимают)
Стафонов: Ах ты гад, того наглее!
Стриблежий: Сударь, отпустите мою шею!
Председатель: Будьте же вы блазоразумны!
Стриблежий: С ним? Да это безумно.
Смукин: Мне надоело вас держать.
Стриблежий: Эдакий вы наглец,
Слов бы еще подобрать.
Стафонов: Я покажу тебе конец,
Змеюка ты, а ну молчать!
Стриблежий: Где же, господа, те века?
Я бы вызвал на дуэль тебя.
Стафонов: Мало получил? Еще надо?
Стриблежий: Посмотреть на это рад бы.
Председатель: Сумашедшие, бесподобно.
Перед соседями же неудобно.
Устроили ребячество, не стыдно?
Неужели, вам это не видно?
Смукин: Ну, долго вас еще держать?
А вы чего ржете? Убирайте друга.
Логозин и Милкин: Ну да еще чего, куда не совали мы руки.
Байдин: Милости прошу, ребята, успокойтесь.
Стафонов: Стриблежий, умойтесь.
Только приехал ты на днях,
Уже плохая репутация в наших краях.
Стриблежий: Да уж как-нибудь
Попытаюсь без вас разобраться, как мне свернуть.
Стафонов: При свидетелях плохо
Выбивать с ковра блохи.
Ровняю вас я в блоху
Набиваю сударь вам стрелу.
Стриблежий: Не оскорбляйте меня вы,
Облик козла от свиньи.
Стафонов: Не чисто парный лор.
Лозозин и Милкин: А вот и прокурор.
Стафонов: Вам сегодня везет,
Выиграли джек-пот.
Председатель: Только при виде власти
Действуют Ваши масти.
Сударь Смукин, вы Прокурору объясните,
Чтоб оборвать эти нити.
(расходятся по разным сторонам. Остаются Смукин и пришедший прокурор)
Прокурор: А что у вас тут случилось?
Смукин: Да вот как-то вот получилось.
Собрание шло. О различных предложениях.
Да у Стафонова лопнуло терпение.
Слушать, видите ли, он устал,
Как Стриблежий речь излагал.
Человек должен держать себя в руках
Свою волю, свой страх,
Ибо избежать недоразумения
Порой часты они и без сомнения.
А Стафонов тут сказал
«Не вы ли тот бог? Я угадал?
Который нас будет учить
Как нам быть, как нам жить»
Тот подхватил, затем он.
И начался сыр-бор.
Прокурор: А кто этот Стриблежий?
Смукин: Ааа, новый тут, приезжий.
Прокурор: А, только приехал и уже
успел побывать в центре внимания,
В зор броситься местной шпане.
Смукин: Да, интересные расстояния.
Слухай, а что у тебя за леди,
Как с плаката у меня «девочки на велосипеде»?
Прокурор: Правда, хороши? Но не разевай рот
На чужой пирожок.
Смукин: А чего это, всеми уважаемый дружочек,
Оставил бы и мне кусочек.
Я-то ведь знаю номерок вашей жены.
Прокурор: Ах ты, гад, ах ты!
Смукин: Ну ладно, ладно, шучу.
Прокурор: Ну ладно, я пойду.
(уходит прокурор, остается один Смукин)
Смукин: Иди, иди. Какой такой,
А я ведь тоже золотой.
С женою вашей я знаком.
Иди, иди. Старый ты гармон.
Жена тоже хороша,
Любовница ведь моя.
(уходит Смукин, входит кто-то)
Она: Дура, дура! Кто я еще?
Душно. Надо открыть окно.
Он меня к счастливой жизни звал,
Сердце мое однажды украл.
Но я не села на поезд его
Но ведь мне не все равно.
Я его люблю, люблю, люблю!
И зачем себя за это гублю?
Стояла на перроне, в окна смотрела.
Слеза это видеть не хотела,
Как он по поезду метался,
Совсем уж меня обыскался.
Но выйдя на улицу, на перрон,
А там уж и нет меня, сердца стон.
Он вернется. Обязательно вернется,
Как всегда, уходя, обернется.
Светлыми красками станет мир мой,
Он мой последний герой.
А Смукин, проклятый мой муженек,
У него на уме только финансы, должок,
Деньги, деньги. Я всего лишь вещь его.
Не заметит и не прочтет в глазах моих это зло.
Вернулась сюда. Дура.
В мир сырости и темного пурпура.
Я так давно не курила.
Получше стало. Вслух не говорила.
Он приедет обязательно за мной,
И я поеду теперь точно с тобой.
Почему я ненавижу грех?
Согрешила же, не видела помех.
А если не приедет он,
Слезой на подушке кончится сон.
Открытое окно уже привлекает,
На подвиг всей жизни созывает.
Но нет, я буду сражаться.
Прятаться и улыбаться.
Буду той, кем я была.
Пусть в душе поет одинокая луна.
(уходит, заходят двое)
Милкин: Ну, ничерта ты сочинил!
Стафонов: Что, и впрямь удивил?
Милкин: Ну, конечно, можно одуреть.
О таком и нечего и сожалеть.
Стафонов: Умников мы тут видали,
Живьем на завтрак сьедали.
Здесь наше место! И никто
Лишнее не вставит словцо.
Милкин: Я как-то сам и не заметил,
Только подул из форточки ветер,
Как ты ему сказал «Дурак!»
А тот «Как так, как так!»
И на него ты полетел,
Вот умора. А как он запел!?
Мы с Логозиным поржали,
Как вы дружно жали на педали.
(заходит Логозин)
Логозин: Только авации и аплодисменты,
Устроили праздник господа интеллигенты.
Забыл взять с собой цветы.
Милкин: О! заходи, закури.
Логозин: Да нет, спасибо, не хочу.
Ну и что дальше, и что к чему?
Стафонов: Посмотрим, что дальше говорить будет.
Не судить же его, мы не судьи.
Хорошо говорить, дескать, то молодец,
А все же эдакий наглец.
Логозин: Да брось ты это, Стафон.
Видно, что не крут он.
Просто словечко он любит,
А кто его за это осудит?
Коль, говорит, значит, знает.
А о чем, поди, не понимает,
Сколь ни вешай на него знамен.
Милкин: Ну, может, где-то и умен.
Стафонов: Но каков бы не был интеллигент,
Он нам все ж не авторитет.
Милкин:
