Бьернстьерне Мартиниус Бьернсон - Новая система, Det ny System

Равн. Алмаз в слишком твердой оправе: если по нему молотить, он в куски разлетится. Впрочем, это довольно удачное сравнение. Оно дает представление о семье энтузиастов, живущей в маленьком мирке.

Ханс. Но все же эта, как ты говоришь, семья энтузиастов достигла уважения и богатства.

Равн. Это было в иные, деятельные времена. Давным-давно! С нами было то же, что бывает с великими людьми, — они ведь тоже энтузиасты. Разве ты не замечал? Но если верно, что великие государства не могут существовать, не принося в жертву тысячами маленьких людей, то малые страны, наоборот, не могут выжить, не жертвуя многими из великих и величайших сынов своих. Это верно не в меньшей степени!

Ханс. Хм?,.

Равн. Да! Постарайся только понять это. Пользоваться у нас успехом могут лишь покорные или хитрые. Только те достигают нынче высот, кто умеет вкрадчиво, по-женски, улыбаться.

Ханс. Ты имеешь в виду своего зятя?

Равн. Да нет, я не думаю, что именно он улыбается больше других. А вот сына его ты видал? Моего тезку, Фредерика? В мою честь назвали стервеца. Правда, это еще в те дни было.

Ханс. Ну, и что же с ним?

Равн. Ага, вот какой теперь тон зазвучал? Так ты слышал о...

Ханс. Ты имеешь в виду дело с...

Равн. Договаривай!

Ханс. Сам договаривай!

Равн. Могу и я: с Анной, дочерью моей хозяйки. Ей теперь в Америку собираться приходится.

Ханс. Об этом я слышал.

Равн. Но он уже опять улыбается.

(Берет сигару.)

Ханс. Да, Фредерик наверняка добьется удачи! Я вчера слышал, что его отец и министр уже подыскали ему невесту.

Равн. Ничего невероятного. Его отец и сам так сделал.

Ханс. Что сделал? Он что, тоже...

Равн. Бросил молодую девушку для карьеры. Так-то. А знаешь, кто это была? Тетка Анны!

Ханс. Старая Мария?

Равн. Тсс, кто-то идет!

Ханс. Карен!

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Карен Рийс. Позднее Кампе.

Карен. Извините!

Ханс. Фрекен, вы, здесь?!

Равн. Смотрите-ка!

Карен. Ваш дом лежит у самой дороги...

Ханс. Это верно, но мы никогда ранее не имели чести... Во всяком случае, после моего возвращения.

Карен. Мои подруги и я, мы... Здравствуй, дядя!

Равн. Здравствуй, детка!

Карен. Мы проходили мимо, и нам ужасно захотелось покататься на лодке. Ах, позвольте нам взять лодку!

Ханс. С величайшим удовольствием! Да, правда, ключ у отца. Я...

Равн. А вон старик идет.

Карен. Здравствуйте!

Кампе. Здравствуйте, фрекен! Вы...

Карен. Можно нам с Нурой Холм и Лисе Гран взять ненадолго лодку, да?

Кампе. Можно ли вам лодку? Разлечься там и ро­маны читать?

Xанс. Конечно, вы получите, лодку! Принеси ключ, а я...

Кампе. Ключ я принесу.

(Уходя.)

Так, значит, будут в лодке лежать и читать?

Карен. Здесь совсем ничего не изменилось.

Xанс. Вы находите?..

Карен. Всего доброго.

Xанс. Всего доброго! Было так приятно увидеть вас, хотя бы мельком.

Карен. Этому трудно поверить с тех пор, как вы перестали приходить к нам. Всего доброго, дядя!

Равн. Всего доброго! Но будьте осторожны!

Карен. А Фредерик так вас любит!

Кампе (за сценой). Так что же у вас с собой, действительно роман? Ну не говорил ли я этого?

Карен (заторопилась). Неужели они в самом деле читают, пока меня нет?

Xанс. Такая интересная книга?

Кампе (за сценой). Приключения?

Xанс. Приключения?

Карен (смеется). Да еще и какие! — Женщина спасает мужчине жизнь. Это для разнообразия. Прощайте.

(Уходит.)

Ханс. Прощайте.

(Остается на том же месте.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Ханс, Равн, потом Кампе.

Равн (подходит к Хансу, хлопает его по плечу). Пе­ред тобой открываются такие перспективы, а ты собираешься объявить войну ее отцу!

Ханс. Не ему — его системе. Понимаешь ли, я постараюсь быть осторожным.

Равн. Ой-ой. Нет, пусть уж Карен будет той женщиной, которая «спасает мужчину», а этим мужчиной должен быть все же ты, Ханс.

Ханс. Это легкомысленно. Я могу доказать, что так называемая «новая система» стоит стране миллионы. Я один-единственный все это досконально изучил и, во всяком случае, я — единственный, желающий поднять свой голос. А ты теперь советуешь мне молчать и жениться на его дочери. И говоришь еще, что это много лучше.

Равн. Я, родной ты мой, этого бы тебе не советовал, если бы так не было лучше для самого дела. Если ты выступишь уже сейчас, не имея еще никакого веса, ты все погубишь. Подожди!

Ханс. Чего?

Равн. Подожди, дорогой, пока заграница свое слово скажет. Если эту затею осудят там, то через десять-двадцать лет ее осудят и у нас. Подожди, пока приговор заграницы не доставят сюда, пока его не выгрузят, тихо-мирно, вместе с тюками хлопка, шелком, пухом и прочим нешумным товаром. На свой риск маленький народ ничего не смеет решать.

Ханс. Но он же принял «систему»?!

Равн. А почему он ее принял? Да потому, что сперва иностранные-то инженеры и рекомендовали ее, а их одурачил некий наш отечественный фрукт. Тупицы!

Кампе (входя). Вы что, все еще не наговорились? Тогда вам, ей-же-ей, надо подкрепиться. Я тут как раз бутылочку обнаружил.

(Идет к выходу.)

Ханс. Отец!

Кампе. Подожди, сынок!

(Уходит.)

Равн. Я пытался, можешь мне поверить. И безрезультатно.

Ханс. Хм!

Равн. Значит, и ты хочешь за это взяться. Ну, да. Ты вернулся набитый фантазиями. Так же было и со мной когда-то, точно так же. В давние годы... Но вот, возьми своего отца. В железнодорожных делах он у нас, бесспорно, разбирается лучше всех, да он и сделал тут больше всех.

Ханс. С этим я согласен. Я поражаюсь ему.

Равн. Да, но он никогда не был, по общему мнению, достаточно представительным и солидным. А почему? Да потому, что он, как и ты, начал говорить правду. Ну, точь-в-точь, как ты. Вот он и спился от этого. Только того и достиг.

Ханс. Тсс!

Кампе. А вот и бутылочка! Присоединяйтесь! Да не убегайте, не упрямьтесь! Такая штука живо украсит весь наш мирок, да так, что он еще и за большой мир сойдет. Ваше здоровье!

(Пьет.)

(Равн пьет с ним. Ханс смотрит в сторону моря.)

Кампе. Он там читающих девиц высматривает, наш Ханс.

Равн. А почему ты с ними так неласково обошелся?

Кампе. Да мне пришло в голову, что вот читают романы, вечные романы о мужестве, о вдохновении, обо всем таком, а сами ни на что не годны, разве что жеманиться.

Равн. А я здесь ничего удивительного не вижу. Они же в таком кругу живут, где никто ничего не смеет, никто даже возразить ничего не решится.

Ханс (перебивает). Ну уж, за Карен я ручаюсь! Помню, она еще совсем ребенком убежала из дому, потому что отец велел ей сделать что-то такое, что она считала неправильным. Она прибежала ко мне. Я тогда увез ее на лодке далеко-далеко.

Кампе. Это и я помню.

Равн (взял свою трость). В Карен больше нашей крови. Но воспитание, условия жизни... Ты все же води с ними знакомство! Издавай свою книгу! Счастливо!

(Протягивает руку.)

Ханс (не протягивая свою). Об одном обстоятельстве ты все время забываешь, говоря о моей книге,— о риксдаге.

Равн. О риксдаге? Нет, я не забываю о нем. Я ведь и сам депутат.

Ханс. Я изложу суть дела так четко и ясно…

Равн. Я пошел, Ханс. Спасибо, что моего совета спросил.

Ханс. И это определенно?

Равн. Определенно.

Кампе. А ты не вып...

Равн. Нет, спасибо. Счастливо!

Кампе. Всего хорошего!

Равн (Хансу, провожающему его). А как с отцом? Когда книга выйдет, любой инженер поймет, что расчеты сделаны им. Его уволят.

Ханс. Да. Об этом я как раз сейчас хочу поговорить с ним.

Равн. Поговори! До свидания,

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Кампе, Ханс.

Кампе. Ну, как? Что ты о нем думаешь?

Ханс. Сколько горечи в человеке!

Кампе. Да, таких здесь много кругом.

Ханс. И это он, прежде такой ярый энтузиаст,— впрочем, как и вся его семья!