Уильям Фолкнер - Реквием по монахине
Гоуен (с беспокойством). Тэмпл!
Тэмпл (зажигая огонь). Смогу я, наконец, напиться или нет?
Гоуен. Хорошо. (Стивенсу.) Снимите пальто и бросьте его куда-нибудь.
Уходит в столовую. Стивенс стоит неподвижно, пристально глядя на Тэмпл.
Тэмпл (все еще на коленях, повернувшись спиной к Стивенсу). Если вы намерены остаться, садитесь. Если не хотите оставаться, уходите. На вашем месте я бы приняла второе решение. Справедливое возмездие за муки матери, радость при мысли, что злодейство отомщено, удовольствия такого рода приятнее смаковать в одиночестве. Вы не находите?
Стивенс смотрит на нее. Затем подходит к ней, вынимает из кармана носовой платок и подает ей. Тэмпл рассматривает платок, затем поднимает глаза на Стивенса. Лицо ее абсолютно спокойно.
Тэмпл. Зачем?
Стивенс. Это хороший платок. Он вам может понадобиться.
Тэмпл. Для чего? Закрываться от искр, вылетающих из паровозной трубы? Но мы будем путешествовать на самолете. Гоуен вам не говорил? Мы улетаем из Мемфиса в полночь. Завтра утром будем в Калифорнии. В Калифорнии!
Стивенс. Тем не менее оставьте у себя платок.
Тэмпл (поворачиваясь к нему). Если вы пришли, чтобы увидеть меня плачущей, то я лучше сразу скажу: вы слез от меня не добьетесь. Ни слез, ни чего-либо другого. Не знаю, право, для чего вы пришли сюда. А впрочем, мне наплевать. Но что бы там ни было, вы своего не добьетесь.
Стивенс. Понимаю.
Тэмпл. Значит, вы мне не верите? (Прислушивается.) Он идет. Сейчас он тоже спросит вас, чего вы хотите. Почему вы нас проводили до самого дома?
Стивенс. Сказать ему правду?
Тэмпл. Послушайте. Я хочу задать вам только один вопрос. Что вам в точности известно?..
Входит Гоуен, и Тэмпл сразу переводит разговор на другое с такой непринужденностью, что никто бы со стороны и не заметил ее маневра.
Прежде всего вы ее адвокат. Она должна была вам сказать. Даже такая женщина, как Нэнси, не могла не испытывать чувства вины и угрызений совести, когда она убивала ребенка.
Гоуен. Я уже просил тебя не говорить больше об этом. (Он держит в руках поднос, на котором стоят сифон с содовой водой, ведерко со льдом, три пустых бокала и три стакана с виски. Из кармана пальто выглядывает бутылка виски. Он подходит с подносом к Тэмпл.) Возьми, пожалуйста. Я тоже хочу выпить. Первый раз после восьмилетнего перерыва. А почему бы и нет?
Тэмпл. Почему бы и нет?
Она берет стакан с виски. Гоуен предлагает Стивенсу, тот берет второй стакан, затем Гоуен ставит поднос на стол и третий стакан берет себе.
Гоуен. За восемь лет не выпил ни капли спиртного. Целых восемь лет! Не малый срок. Верно? (Стивенсу.) Пейте, пейте до дна. Может, немного разбавить содовой?
Ставит свой стакан на поднос, так и не пригубив его. Наливает содовой в бокал и протягивает его Стивенсу. Но Стивенс уже выпил свой стакан и ставит его на поднос. Тэмпл так же, как и муж, не притронулась к своему стакану.
А теперь, мэтр Стивенс... быть может, адвокат защиты объяснит нам, зачем он сюда пожаловал?
Стивенс. Твоя жена уже сказала тебе: я пришел проститься с вами. До свидания.
Гоуен. Ну что ж! До свидания. Выпьем прощальную чарку. Мы знаем обычаи. А затем, надеюсь, вы уйдете?
Тэмпл. Конечно. К тому же у него и не было намерения оставаться. Он пил, даже не сняв пальто.
Гоуен (вытаскивает бутылку виски из кармана и смешивает в бокале виски с содовой для Стивенса). А почему бы ему и не остаться? Раз у него хватило мужества поднять руку в зале суда, чтобы принести присягу и защищать негритянку, которая убила его внучатую племянницу, он, конечно, может протянуть ту же руку и чокнуться с матерью убитого ребенка. Но не лучше ли поговорить и все выяснить, чтобы мы от этого избавились, по крайней мере на какое-то время?
Тэмпл (внимательно смотрит не на Гоуена, а на Стивенса, который, в свою очередь, сурово смотрит на нее). Ну что ж, поговорим. Располагайтесь поудобнее. Надеюсь, дядя Гэвин чокнется также и с тобой, мой дорогой, с отцом убитого ребенка?
Гоуен (смешивая виски с содовой). Ну, разумеется, чокнется. Ничто ему не помешает. Да и почему он должен питать жалость к отцу? В глазах закона мужчинам не полагается страдать. Закон милостив только к женщинам и детям. Особенно к женщинам, особенно к цветным проституткам, к тем, кто убивает детей, рожденных белыми. (Протягивает стакан Стивенсу.) Итак, почему мистер Стивенс, адвокат защиты, должен жалеть мужчину или женщину, которые по чистой случайности являются его родственниками, а также родителями убитого ребенка!
Тэмпл (строго). Довольно, Гоуен!
Гоуен. Прости. (Поворачивается к ней и видит, что в руках у нее ничего нет.) Ты не пьешь?
Тэмпл. Нет, благодарю. Мне бы хотелось молока.
Гоуен. Молока? Очень хорошо. Горячего, конечно?
Тэмпл. Да, если можно.
Гоуен. Разумеется, можно. Я уже поставил на огонь кастрюлю, когда ходил за виски. Как видишь, я думаю решительно обо всем. (Направляется в столовую.) Кстати, не выпускай дядю Гэвина, пока я не вернусь. Если понадобится, запри дверь на ключ.
Гоуен выходит. Тэмпл и Стивенс сидят молча, пока не хлопает дверь в буфетной.
Тэмпл (быстро, строго). Так что вам известно? (Еще быстрее.) Только не лгите! Вы же знаете, время не ждет.
Стивенс. Время не ждет? Почему? Потому что ваш самолет улетает сегодня вечером? Но у Нэнси еще есть время. Четыре месяца. Ее повесят только тринадцатого марта.
Тэмпл. Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать... Вы — ее адвокат, вы можете видеть ее ежедневно... Какая-то негритянка и вы, белый... Вы могли заставить ее говорить... Запугать ее. Подкупить щепоткой кокаина или стаканом спиртного. (Внезапно она умолкает, пристально смотрит Стивенсу в глаза с удивлением и каким-то отчаянием; голос ее понижается до еле слышного шепота.) Боже мой! Неужели она вам ничего не сказала? Не верю. Вам, значит, ничего не известно, и, стало быть, это я, я должна рассказать?.. Нет, нет, не могу поверить. Это невозможно!..
Стивенс. Невозможно? Почему же? Нет, она мне больше ничего не сказала.
Тэмпл. Я вам не верю. Но это ничего не меняет. Что вы хотите узнать? Скажите мне только, как, по-вашему, все это произошло.
Стивенс. В ту ночь у вас был мужчина.
Тэмпл (прислушивается, затем делает шаг к Стивенсу). Вот как?! Нет, у меня не был мужчина в ту ночь. Я могу это доказать, слышите? Я вам уже говорила это, и вам не удастся ничего из меня вытянуть. Разумеется, вы могли бы потащить меня в суд, привести к присяге. Хотя ваши присяжные заседатели не очень-то любят забавы ради устраивать подобное испытание матери, на которую обрушилось такое горе. Но вы на это были бы способны. (Меняя тон.) Простите, дядя Гэвин. Мне очень жаль, но, видите ли, это невозможно; я не смогу говорить. Нет! О нет, я не в силах рассказать. (Хлопает дверь буфетной.) Сейчас я оставлю вас наедине с Гоуеном. Да, я уйду сейчас наверх и буду ждать в своей комнате. Я уверена, у вас найдется о чем поговорить.
Она умолкает. Входит Гоуен, неся маленький поднос со стаканом молока. Подходит к столу.
Гоуен. О чем вы говорили?
Тэмпл. Ни о чем. Я сказала дяде Гэвину, что в его манерах есть что-то от прежних вирджинских джентльменов, что-то такое, что есть и у тебя. Должно быть, вы оба унаследовали это от своих предков. (Смотрит на них.) Прекрасное наследство. Пойду приготовлю Бюки ванну и накормлю его ужином. (Дотрагивается до стакана, чтобы проверить, горячее ли молоко.) Спасибо, мой дорогой.
Гоуен (Стивенсу). Видите, — самая подходящая температура. Великолепный сервис! Вот как меня выдрессировали!
Он внезапно умолкает, наблюдая за Тэмпл: она стоит безучастная, застыв со стаканом молока в руке. Гоуен подходит к ней и целует. Она вся сжимается, принимая его поцелуй. Затем, со стаканом в руке, идет к двери, ведущей в холл.
Тэмпл (Стивенсу). Всего хорошего, дядя Гэвин. Мы не увидимся до июня.
Стивенс. До тринадцатого марта, может быть?
Тэмпл. Нет, до июня. Бюки пришлет вам открытку, вам и Мэгги. Но если вы случайно узнаете что-то новое, что может помочь Нэнси, что-то такое, для чего вам может понадобиться мое свидетельство, напишите мне. Хотя я, право, не знаю, при чем тут я. (Краткая пауза.) Если вы только что-нибудь узнаете...
