Теннесси Уильямс - Ты страсть как много куришь, Лили

Голос: Лили крайне необычная девочка. Вся в своего несчастного отца. Он тоже, знаете ли, был интеллектуалом. Увлекался писательством. Душка Стивен! Ему, конечно же, пришлось все это забросить, когда мы поженились. Но он продолжал хранить свои старые записи. Держал их всегда под замком у себя в столе. В жизни не забуду, как он распереживался, когда я их сожгла. Плакал как ребенок. Несчастный душка Стивен! Необычайно одаренный человек. Однако до нашей свадьбы он был совершенно непрактичной натурой. Потом-то я постаралась, чтобы он переменился. Первые несколько лет ему это давалось нелегко, но после все пошло просто замечательно. Делами его, по большей части, заведовала я сама. Лили вылитая его копия, бедное дитя! Вся эта ее заумная чепуха — это просто возрастное, она это перерастет. Рано или поздно она, как все нормальные девушки, конечно же, захочет иметь семью и детей, и не сомневаюсь, она станет прекрасной женой!

Лили тушит сигарету о зеркало, прямо в глаз своему отражению. Выдвигает ящик туалетного столика, достает серебряный портсигар, открывает крышку, достает новую и щелкает зажигалкой.

Лили (хнычет как уставший ребенок): Папа…. Папа… почему ты оставил меня совсем одну?

Внезапно она вскакивает со стула. Захлопывает обе двери. Запирает. И бросается на постель лицом вниз.

Лили (горячо): Папа, она доведет меня, как довела тебя! Она меня убивает, папа! Слышал ее вчера вечером? Говорю тебе…

От огонька сигареты стеганое покрывало принимается тлеть. Она колотит по нему ладонью и встает.

Лили (неистово хохочет): Боже мой! Да у меня едет крыша!

Тяжело дыша, она смотрит на запертые двери. Во всех комнатах пустой квартиры ей слышится раздраженный голос матери, продолжающий ее пилить: вначале тихий, а потом оглушающее пронзительный.

Голос (тягучий и ноющий): Ты страсть как много куришь, Лили. Совсем себе хочешь кожу испортить? Вон ты какая болезненная, Лили! (Голос становится пронзительней). Погляди на свои пальцы, Лили! Они у тебя желтые как у китайца! А зубы! БОЖЕ ПРАВЫЙ! Все в табачном налете! (Слова ее раздаются как частые удары в дверь). Лили, Лили! Ну сколько можно курить? От этого у тебя все нервы расшатались! Вечно сердитая ходишь! Не можешь уснуть! Ведешь себя, как будто ты уже не в здравом рассудке! А все из-за этих проклятых сигарет! Злополучных этих сигарет! Из-за них у тебя бессонницы! И нервы твои больные тоже от них! Ой, да что толку спускать деньги на врачей по всем этим нервным хворям, Лили, если ты без конца дымишь! Дымишь, дымишь и дымишь! Все время, Лили, все время!

Она подносит ладони к векам и плотно зажимает ими глаза.

Лили: О, мама, да замолчи ты уже!

Сигарета обжигает ей кончики пальцев. Лили гасит ее и поспешно, почти лихорадочно закуривает новую. Она пытается как-то сфокусироваться на безмолвии пустых комнат. Ведь в действительности никакого голоса там не раздается. Матери нет дома. Все комнаты за порогом ее спальни совершенно пусты. Однако, сквозь их пустоту, отложившийся в памяти голос продолжает пульсировать, как нервные окончания ее обожженных сигаретой пальцев.

Голос: И что я только для тебя не делала, Лили! Я отдавала тебя в самые престижные школы. Ты ездила в путешествие по Европе, ценой в состояние. Тысячи долларов были потрачены на твой светский дебют. Я следила, чтобы ты встречалась с людьми твоего круга. Исключительно с достойными людьми нашего города. Я решилась жить не по средствам. Наделала долгов. И все ради того, чтобы ты получила подобающее воспитание, Лили. Имела все самое лучшее. Но вечно так продолжаться не может. Ты ведь, знаешь ли, не молодеешь. Так что давай, выше нос. Быть чудо какой хорошенькой от тебя не требуется. Просто улыбайся. И подыгрывай им, Лили. Покажи, что ты живая чувственная женщина. Ведь хотят-то они именно этого. Подыграй им, Лили, подыграй! Видит Бог, я сделала все, что могла!

Вот теперь Лили становится по-настоящему жутко. Она закрывает лицо ладонями и царапает себе лоб ногтями. Сигарета незаметно падает на поверхность туалетного столика цвета слоновой кости и прожигает на ней коричневую отметину. Из коридора доносятся шаги. Ключ поворачивается в замке и полная женщина средних лет с тяжелой отдышкой грузно вваливается в прихожую. Это ее мать, которая вернулась из парикмахерской. Это ее мать, свежезавитая, благоухоающая гиацинтовыми духами. Она сразу же начинает принюхиваться к воздуху, подернутому голубой дымкой.

Миссис Йорк (кричит во весь голос): Лили! Лили! В доме просто не продохнуть от твоего дыма и пепла!

Занавес