Владимир Мирзоев - Тавматургия

В.О. Что там еще?

П.О. Теперь он заскулил: «Иди ко мне, великий матриарх».

В.О. А это кто?

П.О. Боюсь, нечисто дело.

В.О. Да, пахнет жареным. Священника зови.

Рабочие роют землю. Остальные — Патриарх, Дива, Охранники, Клирики — отошли на безопасное расстояние.

ПАТРИАРХ (рабочим). Давайте пошустрее, мужики! Копаются, как будто неживые.

ДИВА. Попробую их песней подбодрить. (Поет).

Вставай, человече, вставай!Вливайся в народное телоФрагментами бренного мела.Живая душа, не зевай!

Гори, человече, гори!Отмерена каждому мера.Была у России химера —Теперь у нее словари,

Где светом расставлены точкиНад всеми союзами тьмы.Немые все так же немы,Но слов распускаются почки.

И зелень врывается в храм,Как пена святой Афродиты.Мы были безверьем убиты,Но звери мерещились нам.

Лети, человече, лети!Впивайся в Москву поцелуем.Мы крылья тебе нарисуем —И ласточка снова в пути!

П.О. (тихо). О чем она поет?

В.О. А кто ж ее поймет.

П.О. Сам черт не разберет.

В.О. Ты это, знаешь, к ночи не зови, а то как явится сейчас из-под земли.

П.О. Ну ладно — «явится». Да если даже так? Тут перед ним святейший патриарх. Он быстро оседлает супостата.

В.О. Охрана полюбэ не виновата.

Там же, тогда же.

ДИВА. Мне кажется, там кто-то застонал. Вы слышали?

ПАТРИАРХ. По-моему, я слышу.

ДИВА. Теперь свистит!

ПАТРИАРХ. Ага…

ДИВА. Мне страшно!

ПАТРИАРХ. Тише! Вы лучше пойте…

ДИВА. Да?

ПАТРИАРХ. Чтоб страх не заморозил вдруг цветы…

ДИВА. Цветы?

ПАТРИАРХ. Души, что так прекрасно распустилась.

ДИВА. Простите, что? Вы про какую душу?

ПАТРИАРХ. Послушайте, я сам немного трушу.

ПЕРВЫЙ КЛИРИК. Теперь почти что полночь на часах.

ПАТРИАРХ. Спасибо, что сказал. Какая дисциплина у наших клириков!

ДИВА. Спасибо вам, мужчина.

Дива подходит совсем близко к рабочим, которые продолжают самоотверженно рыть яму.

ДИВА (поет).

Город, звездное небо,Снег лежит у ворот.Дай мне корочку хлеба,Сам засунь ее в рот.Я давно голодаю,Как отшельник Толстой.Дай тебе погадаю,Милый мой, холостой.Без любви и без почвыСемена не взойдут.Нет у ангелов почты,Но они не соврут.Слов не надо высоких,Можно мысли читать.В придорожной осокеЯ хотела зачать.Все теперь понимаю,Каждый твой завиток.Я судьбу принимаю,Ухожу на восток.

Там же, те же.

П.О. Чу! Ты слышал этот всхлип?

В.О. Это дождик моросит.

П.О. Но откуда этот вой?

В.О. Это плачет домовой.

П.О. Чу! Откуда этот звон?

В.О. Помолчи ты, мудозвон!

Там же, все те же. Рабочие выбились из сил.

ДИВА. Мне кажется, он хочет матриарха.

ПАТРИАРХ. Креститесь, если кажется, мадам.

ДИВА. Я зуб даю, я руку вам отдам!

ПАТРИАРХ. А сердце отдаете олигархам?

ДИВА. Не «п», а «м» — отчетливо, как день.

ПАТРИАРХ. Тяжелый случай. Просто наважденье.

У каждого теперь свое сужденье…

ДИВА. Какой же вы противный, старый пень!

ПАТРИАРХ. Не будем ссориться. Кто знает, что нас ждет.

ПЕРВЫЙ КЛИРИК (Второму Клирику). Сейчас она, наверно, запоет.

Дива опять подходит к рабочим.

ДИВА (поет).

Каждый перед Богом наг,Всякий перед небом прост.Человеческий ГУЛАГНазывается погост.Миллионы полеглиВ эту землю, как зерно.Воскресали, как могли,Полагались на зеро.Тело, пленное навек,Словно глина под рукой.Не надейся, человек,На заоблачный покой.Не оставит нас Творец,Будет весело меситьЭту глину из сердец.Стало быть, или не быть,Не тебе решать, Адам,Не тебе любить, гордец,Легкий прах небытия.В каждой яме — МагаданИ расстрельная статья.

Леденящий душу крик. Рабочие отбегают от греха подальше. Все напряженно ждут. Появляются грязные пальцы Пруткова, потом его выцветшее лицо.

ПРУТКОВ (сдавленным голосом). Скажите, люди вы или мартышки?

Ни патриарха вам и ни покрышки!

Присутствующие отшатываются в ужасе.

Только Дива, преодолевая себя, отважилась говорить.

ДИВА. Послушайте…

ПАТРИАРХ (тихо). Молчи, пока не спросят.

ДИВА. Но он уже спросил…

Какие силы носят покойника туда, потом сюда?

ПАТРИАРХ. Боюсь я этой темы, господа.

ДИВА. Актриса вам, конечно, не судья.

Вы звали матриарха, или я… ослышалась?

ПАТРИАРХ. Какая вы свинья…

ПРУТКОВ. Не матриарха звал я — мертвеарха!

Могу назвать законного монарха!

Для этого я к вам пришел сюда,

Не дожидаясь Страшного суда.

Все напряженно прислушиваются.

ПРУТКОВ. Для этого я к вам сюда пришел,

Чтобы призвать Адама на престол.

ДИВА. А кто этот Адам?

ПЕРВЫЙ КЛИРИК. Какой-то армянин.

ВТОРОЙ КЛИРИК. А может быть, поляк?

ПЕРВЫЙ КЛИРИК. Скорей всего, грузин.

ВТОРОЙ КЛИРИК. Но то, что не еврей, по-моему, железно.

Еврейство как бы не душеполезно.

ПАТРИАРХ. Вы не хотите душ принять с дороги?

И подкрепиться чем-нибудь?

ДИВА. О боги! В такой момент такая чепуха!

ПРУТКОВ. Меня вы рассмешили: три ха-ха!

Умай

1829 год. Калмыцкая кибитка, обтянутая бельм войлоком. Семейство из шести человек собирается завтракать, окружив большой котел. Дым выходит в отверстие, сделанное вверху. Молодая калмычка, дочь хозяина, шьет и курит трубку.

Входит Пушкин.

ПУШКИН. А вот и я! Вот и я, вот и я. Уж больно руки были нечисты. Под ногтями чернозему — пшеницу сеять можно.

ХОЗЯИН. Да, да… пашениц…

ПУШКИН (подсаживаясь к Молодой). Как тебя зовут, красавица?

МОЛОДАЯ Умай, зовет.

ПУШКИН. А меня Александром. По-вашему, по-тюркски, Искандером. Сколько же тебе лет, красавица?

МОЛОДАЯ. Десять лет и восемь лет.

ПУШКИН. Большая девочка. Замуж пора. Есть ли у тебя жених?

МОЛОДАЯ. Есить. Ночь придет — жених идет. Умай бояться.

ПУШКИН. Чего боишься-то?

МОЛОДАЯ. Кричит. Страшно осень. Шайтан.

ПУШКИН. Так он снится тебе, что ли?

МОЛОДАЯ. Да.

ПУШКИН. Не бойся. Это кровь в тебе кричит… Что ты шьешь?

МОЛОДАЯ. Портка.

ПУШКИН. Кому?

МОЛОДАЯ. Себя, «кому»?

ПУШКИН. Поцелуй-ка меня.

МОЛОДАЯ. Неможна, стыдно.

ПУШКИН. Ну дай тогда хоть трубку твою покурить — со вкусом губ твоих.

Отдает Пушкину свою трубку. Ест из ковшика. Предлагает гостю.

ПУШКИН. А это что такое?

МОЛОДАЯ. Чай.

ПУШКИН (принюхивается). Какой же это чай? Это вовсе и не чай. Воняет рыбой.

ХОЗЯИН. Не рыба! Нет! Барана жир, соль там, чай там. Пей, хорошо будет.

Пушкин выдыхает, с опаской отхлебывает варево. Корчит гримасу.

ХОЗЯИН. Хорошо?

ПУШКИН. Уф… Редкостная гадость. Фу! Дай-ка, друг, поскорее чем-нибудь закусить.

МОЛОДАЯ (протягивает кусок). Вот, заесь.

ПУШКИН. А это что?

МОЛОДАЯ. Кобыла сухой, хорошо.

ПУШКИН. Нет, мне кобылятину есть никак нельзя.

ХОЗЯИН. Русский Бог запретит?