Театр. Том 2 - Пьер Корнель
И кровью, как мой муж, сегодня истечешь,
Коль скоро замыслы убийц не пресечешь.
Два-три мои раба примкнули к заговору
И выдадут они зачинщика без спору.
Схвати их.
Цезарь.
Римлянка! На высоте одной
Стоишь ты духом с тем, кому была женой.
Его следящие за нами с неба маны,
Чтоб за героя мог отмстить я невозбранно,
Продлили дни мои, злодеев обличив
Устами той, в ком он наполовину жив.
Да, да, посмертно он живет в своей любимой,
В ее речах, делах, душе неукротимой
И надо мною верх отныне в свой черед
Великодушием Корнелии берет.
Корнелия.
Ошибся, Цезарь, ты, коль вдруг тебе помнилось,
Что благодарностью вражда во мне сменилась.
Я недругом твоим пребуду оттого,
Что между нами кровь супруга моего,
И коль свободу впрямь ты мне вернуть намерен,
Предупреждаю: будь заранее уверен,
Что, тотчас обратив ее тебе во зло,
Умножу я твоих противников число.
Но как ни жажду я тебя обречь кончине,
Предотвратить ее мне следовало ныне:
Я слишком много прав тебе имею мстить,
Чтобы за смерть твою изменою платить.
Кто ей потворствует, тот сам изменник гадкий.
Мне нужно, чтоб ты пал, но только в честной схватке.
У мужа моего остались сыновья.
В сражение с тобой их и направлю я,
Чтоб на глазах у всех в открытом споре бранном
Был ими принесен ты, Цезарь, в жертву манам
Героя, чьих убийц ты покараешь днесь,
Им за него отмстив, как бывший друг и тесть.
Но это для меня желанное отмщенье
Отсрочит смерть твоя и убыстрит — спасенье,
А значит, дав убить тебя, пришлось бы мне
От нетерпения страдать сильней вдвойне,
Затем что лишь тогда для сердца месть — отрада,
Когда нам ждать ее не слишком долго надо.
На африканских я не стану берегах
Искать ту молнию, что у тебя в руках:
Себя в свой срок и сам испепелишь ты ею.
Предав тебя, воздать могла б я за Помпея,
Но меру следует и в ненависти знать:
Грех победителя с убийцами равнять,
И лишь когда казнишь ты их за дело злое,
За пораженье я с тобой сочтусь былое.
Того же хочет Рим, который никогда
Не смыл бы с гордого чела пятно стыда,
Узнай он, что в один и тот же день убиты
Его славнейшие сыны ножом наймита.
Ему, чьих граждан мнишь ты превратить в рабов,
Преступники стократ противнее врагов,
И не потерпит он, чтоб Тибр освободили
Те, кем содеяно предательство на Ниле.
Лишь римлянином мог он быть порабощен;
Даст иго снять с него лишь римлянину он.
Настигни здесь тебя коварные удары,
Была бы смерть твоя злодейством, а не карой,
И тем, кто подражать тебе бы захотел,
Уроком бы не стал твой горестный удел.
Обрушь же месть свою на клику Птолемея,
А за Фарсал с тобой я разочтусь позднее.
Прощай и будь за то признателен судьбе,
Что я хоть раз была союзницей тебе!
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Цезарь, Клеопатра, Ахорей, Антоний, Лепид, Хармиона, римские воины.
Цезарь.
Я дерзости убийц не устаю дивиться.
Вот за кого меня просила ты, царица!
Клеопатра.
Могу я лишь одно сказать в ответ: ступай
И попирателей закона покарай.
Меня, а не тебя злодеи ненавидят.
Они в моих правах себе помеху видят
И устранить хотят тебя, защитник мой,
Чтоб легче было им разделаться со мной.
Но, жаждой страстною возмездия сгорая,
Мне помнить надлежит, что их главе сестра я,
И я молю, чтоб ты об этом не забыл,
Как сильно гнев сейчас тебя ни ослепил.
Цезарь.
Нет, не забуду, я, как сказочно добра ты,
Коль и в преступнике щадишь родного брата,
Прощай и не страшись: я цел вернусь назад.
Ахилла и Потин меня не победят.
Чтоб предо мной они исполнились боязни,
Мне нужно показать им лишь орудья казни
И к ним не воинов послать, а палачей
С секирами взамен доспехов и мечей.
(Уходит вместе с римскими воинами.)
Клеопатра.
Повсюду с Цезарем, мой Ахорей, будь вместе,
С ним грянь на недругов, мне возжелавших мести,
И сделай все, чтоб он, верша над ними суд,
Припомнил вовремя, что обещал мне тут,
И чтобы кровь царя не пролилась в сраженье,
Не то придется лить мне слезы сожаленья.
Ахорей.
Не бойся, госпожа: себя не пощажу,
А брата твоего от смерти огражу.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Корнелия с небольшой урной в руках, Филипп.
Корнелия.
Не лгут ли мне глаза? Вдруг это лишь приснилось,
Чтоб радостью на миг печаль моя сменилась?
Ужели ты, Филипп, и впрямь остался цел?
Ужель предать огню Помпеев труп сумел,
И прах его сокрыт вот этой бедной урной?
О вы, залог любви и ненависти бурной,
Вражды и нежности, что в сердце я таю,
Останки мужние, услышьте речь мою!
Не донесутся к вам ни плач мой, ни стенанья:
Высокая душа, скорбя, блюдет молчанье.
Лишь горю малому слова дают исход.
Кто жалуется вслух, тот утешенья ждет.
Останки милые, пред вечными богами,
Нет, более того, не только ими — вами,
Затем что меньше чту бессмертных я, чем вас, —
Ведь мужа моего их промысел не спас;
Да, вами, ставшими единственной святыней
Для обездоленной Корнелии отныне,
Тем, без чего тоска свела б меня с ума,
Клянусь, что буду мстить, пока жива сама!
Рим! В жертву Цезаря по слову Птолемея
Сегодня принесли великого Помпея.
Так знай, что не вступлю я на
