Отражённым светом - Алексей Борисович Черных
Которые его являют сущность,
Определяют действия его.
Всё так и есть, о горе-чувстволюбцы,
Но вы забыли: у сверхчеловека
Совсем не тот отсчёт ориентиров
И ценностей, который есть сейчас.
А в том отсчёте победят не чувства,
И это, верьте мне, не так уж плохо,
Не значит это, что исчезнет жалость
И милосердие, любовь и доброта.
Но милосердие без мысли обернётся,
К примеру, не строительством детдома,
А возведением многоэтажной дачи
Чиновнику, несущему надзор.
Поверьте: романтичность, живописность,
Восторженность стихами, восхищенье
Руладами мелодий — всё прекрасно,
Но лишь тогда, когда над этим ум.
И этот ум — та точка Архимеда,
С которой мы сумеем сдвинуть Землю,
Отсчёт, с которого мы сможем по-иному
Мир оценить". — Петрович говорил.
7.
Петровича частенько посещали
Довольно странные по смыслу сновиденья,
В которых он беседовал то с Ницше,
То с Кантом или Лениным самим.
Великие во сне с ним говорили,
Ругали, возносили черезмерно;
Петрович же не растекался маслом,
Всё принимал как должное себе.
Ильич ему твердил о том, что правду
Свою доказывать противнику не нужно,
А нужно просто силой оппонентов
Заставить эту правду принимать.
Воспитывать людей так с детства надо,
Чтоб эта правда наша прорастала
У них привычкой, навыком, инстинктом,
И чтоб сомнений с детства — никаких.
Петрович с Ильичом о том не спорил,
Хотя он думал не по-ильичёвски,
Он просто не хотел терзать больного,
Страдавшего маразмом старика.
Лев Николаич дружеским советом
С Петровичем во сне другом делился:
"Петрович, отвлекись от эгоизма,
Коль скоро разум у тебя не спит.
Ведь эгоизм законен в той лишь мере,
В какой он нужен нам для поддержанья
Себя в той всем необходимой форме,
Чтоб людям своим разумом служить.
Когда живёшь в иллюзии, рождённой
Своим закоренелым эгоизмом,
То жизнь твоя наполнится страданьем,
Живи для всех — и станет легче жить.
Любовь людей — вот лучшая награда".
Петрович отвечал, что он не спорит
С тем тезисом о мере эгоизма,
Львом Николаичем поведанным ему,
Но только с чем Петрович не согласен,
Так это с тем, что люди благодарны
И на добро добром ему ответят.
Такого не бывало никогда.
Петрович говорил: "Я не желаю,
Чтобы меня, как девушку, любили,
Ибо любовь народная топтаньем
Закончится по мне мильонов ног.
Топтаньем не от зла, а от желанья
Автограф взять иль просто чмокнуть в щёчку.
На это дам такое заключенье:
Избавь нас, боже, от любви людей".
Томмазо Кампанелла как-то ночью
Петровичу втолковывал про город,
Где правят властью мудрости, где люди,
Как у Христа за пазухой живут.
И мудрость эта не от книжных знаний,
От пониманья сути каждой вещи,
Не в математике, не в физике — в глубокой
И тонкой философии вещей.
"Оно, конечно…" — отвечал Петрович
Поклоннику туманных рассуждений,
Не спорил он, хотя согласен не был:
Зачем же человека обижать?
Ну, заблуждался тот, что можно просто
Решать госуправления проблемы,
Едино только разбираясь в сути
Каких-то там предметов и вещей.
Беседовал Петрович с Диогеном
И про себя отметил, что приятно
Ему общаться с этим человеком,
Который ценность переоценил.
И вместе с ним зажёг фонарь Петрович
Да и пошёл искать сверхчеловеков,
Хотя и Диоген и наш учитель
Прекрасно знали — им их не найти.
Шагал Петрович вместе с Заратустрой
По водной глади рек, как по асфальту,
И слушал переливы мудрой речи,
И с робостью пророчествам внимал.
Он с тем не мог, конечно, согласиться
Из сказанного мудрым Заратустрой,
Что путь к добру и свету пролегает
Чрез веру к богу. Это он отверг.
Петровичу любое поклоненье
Казалось приниженьем человека,
Того, кто должен суперчеловеком
Не завтра, ну так послезавтра стать.
"Нас бог создал по своему подобью,
А мы, его подобье, — мразь и нечисть.
Так чем же бог величественней грязи,
Которая есть мы?" — Петрович говорил.
8.
Однажды вдруг учитель без причины
В дорогу неожиданно собрался
И на вопрос "Куда же ты, Петрович?"
Ответил, дескать, в вечность ухожу.
"Не уходи, — его мы попросили. —
Иначе нас опять тоска окрутит.
Ты угостил нас славною идеей,
Которой мы желали бы служить.
Мы, как гурманы, развратили вкус свой
Приятной, мягкой, нежной, сочной пищей,
И нас теперь и силой не заставишь
Есть перепревшее вонючее дерьмо".
"Тогда, действительно, мне нужно удалиться,
Коль вы мой труд возводите в идею.
Служение идее обернётся
Когда-нибудь сраженьем за неё.
Когда за что-то закипит сраженье,
То будут обязательно и жертвы.
И жертвы не случайные — во благо
Прекрасных, ослепительных идей.
С чудесною идеей коммунизма
Мильоны уничтожены народа
И уничтожены, конечно же, во благо
Самих же, уничтоженных же, лиц.
О господи! Хоть нет тебя на свете,
Но я прошу: уразуми безумных,
Мечтающих сражаться за идею,
Угомони любителей идей.
И если вы мечты о сверхвеликих
Потомках наших мыслите идеей,
То грош цена и мне, и вам, и людям,
Которые за вами вслед пойдут.
Уже однажды кое-кто с успехом
Сумел использовать мысль о сверхчеловеке
Как лозунг для коричневых безумий,
Как превосходство нации над всем.
Я не творец идей, я лишь мыслитель,
Затронувший немного пласт познанья.
И мне хотелось, чтобы вы врубились
Ещё сильнее в этот твёрдый пласт.
Но если вы не уяснили это,
То я уйду, оставив память вашу
Затронутой запутанным сюжетом,
Сплетённым из лозы туманных слов.
Забудьте обо мне, ведь я, возможно,
Вас обманул безумными словами…
Коль вы себя считаете умнее
Всех среднестатистических особ,
Стыдитесь же меня и ненавидьте.
Любить своих врагов гораздо проще,
Сложней гораздо ненавидеть друга.
И не считайте глупой эту мысль.
Ниспровергайте истины, старайтесь
Вы отстраниться от людских канонов,
Почаще спорьте, может, только этим
Вы сможете болото разбудить.
Я не учитель вам, и наставленья
Мои не стоит видеть в абсолюте.
От ученичества сумейте отстраниться
И от меня", — Петрович говорил.
9.
И он ушёл. Мы ж маялись в сомненьях,
Кто он такой? Мудрец иль сумасшедший?
И где его, а где чужие мысли?
Где суть всего, а где безмозглый бред?
Один из нас махнул на это дело
И предложил: "А не испить ли пива?"
Мы согласились, что ниспроверженье
Всех истин лучше с пива начинать.
…Хоть кол теши на голове народа,
Но всё ж его заставить очень трудно
Задуматься над чем-нибудь, что выше
Его малоизвилистых мозгов.
1992–1995 гг.
* * *
