Андри Байелер - Антология современной швейцарской драматургии
ГЕРМАН. А нет ли кровати в гараже.
АНТОН. Там сложены зимние шины.
КАРЛ. Их можно убрать на чердак.
АНТОН. Никак не можно. На чердаке они быстро загнутся.
КАРЛ. Ведь только на одну ночь.
АНТОН. Что мне с ней. Что мне с этой, как и с любой, женщиной. Я не знаю, что мне делать с ней. Здесь невероятно редко что-нибудь происходит. Женщин здесь нет. Я буду упрекать себя, гадая, почему она ушла. Отнесу это на свой счет.
КАРЛ. Утром ей надо быть в Ченстохове.
* * *АНТОН. Она мне наверняка не понравится.
КАРЛ. Она не обязана вам нравиться. Ей нужна всего лишь постель.
АНТОН. Если она мне не понравится, я не смогу быть любезным. Слабость характера, знаю, но от нее никуда не деться.
ГЕРМАН. Она хоть и дура, но выглядит недурно.
АНТОН. Прямо-таки и дура.
ГЕРМАН. Дура дурой. Она верит в Бога.
АНТОН. В какого Бога.
ГЕРМАН. Понятия не имею. В Бога, и все.
АНТОН. И выглядит, говоришь, недурно.
ГЕРМАН. Ни пава, ни ворона.
АНТОН. Я влюбляюсь со скоростью звука. Влюбляюсь в женщин, которые заправляются только здесь. Как думаешь, почему я перебрался именно сюда. Я — горожанин. Эти дебри не для меня. Но я влюбляюсь с первого взгляда. И это перестало получаться там, в городе, с его табунами прелестниц.
ГЕРМАН. Ну вот и влюбишься. Что тут такого.
АНТОН. Завтра она отчалит, а я останусь здесь, и на целых полгода жизнь моя превратится в ад. Этого мне не надо. Такое у меня уже было.
* * *АНТОН. Я хочу ее видеть.
КАРЛ. Зачем он хочет ее видеть.
АНТОН. Я хочу ее видеть. И точка.
КАРЛ. Зачем это. Скажите просто «да».
АНТОН. Не скажу, пока ее не увижу.
ГЕРМАН. Приведи ее. Шевели помидорами. Раз он хочет ее видеть. Что тут такого.
Карл уходит.
* * *АНТОН. Красивый у тебя автобус. Сколько жрет-то, сорок, пятьдесят.
ГЕРМАН. Около того.
АНТОН. Не ахти как экономно.
ГЕРМАН. У него очень плавный ход.
АНТОН. Когда купишь себе новый.
ГЕРМАН. Новый что.
АНТОН. Новый автобус.
ГЕРМАН. Зачем мне новый автобус.
АНТОН. Водить этот долго не сможешь. Вот-вот развалится.
ГЕРМАН. За Германом я всегда хорошо ухаживал.
АНТОН. Это не автобус, а смрадомет.
ГЕРМАН. Не хами.
АНТОН. Это не хамство, это факт.
ГЕРМАН. И он тебя волнует.
АНТОН. Еще как. Когда ты проезжаешь, то окутываешь мою заправку черным дымом так, что я целый день не вижу дальше чем на пять метров.
ГЕРМАН. Не надо преувеличивать.
АНТОН. Современные автобусы жрут в десять раз меньше.
ГЕРМАН. Жрал бы ты в десять раз меньше.
АНТОН. Теперь хамишь ты.
ГЕРМАН. Как владельца заправки тебя не может радовать, если автобусы жрут меньше.
АНТОН. Я думаю не только о барыше.
ГЕРМАН. Оно и видно.
АНТОН. Ты же никогда здесь не заправлялся. Окутать мою заправку клубами дыма — это ты можешь, нагрянуть сюда со своими проблемами — это ты можешь, а вот заправиться у меня — не можешь.
ГЕРМАН. Мой пассажир этого не захочет.
АНТОН. Рапсовый дизель не загрязняет среду. Это аргумент в его пользу.
ГЕРМАН. Он пахнет. Картошкой фри.
АНТОН. У тебя узкий кругозор. Тебе лишь бы зашибить деньгу, а после хоть трава не расти.
ГЕРМАН. Я бы взял твой дизель. Но пассажир этого не хочет.
АНТОН. Значит, тебе нужен другой пассажир.
ГЕРМАН. И я заполучу его у тебя.
АНТОН. Если ты объяснишь людям, что с этим чудесным топливом они могли бы спасти нашу планету, то вскоре у тебя была бы другая клиентура.
ГЕРМАН. Какую планету.
АНТОН. Мы в энергетической ловушке, Герман, в спирали, которая крутится вниз, все время вниз. Похоже на воронку в ванне, когда ты вытащил затычку. Но в слив уходит не вода, уходит все человечество.
ГЕРМАН. Ты меня не пугай.
АНТОН. Мы живем на умирающей планете. Это факт. Если мы будем сжигать нефть такими темпами, как до сих пор, то через пятьдесят лет уровень воды в океанах поднимется на восемь метров. Половина человечества захлебнется, другая сбежит ко мне в горы. Еще до этого растают полярные шапки, остынет Гольфстрим, а затем наступит галактическая зима. И продлится она несколько миллионов лет. С твоим смрадометом мы, отпустив тормоза, катим прямиком в ту самую воронку. И с каждым новым днем приближаем собственную гибель.
ГЕРМАН. И что меняет твой рапсовый дизель.
АНТОН. Он решает проблему, Герман. Рапсовый метилэфир разлагается в атмосфере на девяносто восемь процентов всего за двадцать один день. Выброс двуокиси углерода на восемьдесят процентов меньше, чем у обычного дизеля. Ну, что ты скажешь.
ГЕРМАН. Я этого не знал. Никто мне об этом не говорил.
АНТОН. Вот теперь я сказал.
ГЕРМАН. Тебе надо написать все это на фанерке и повесить ее на придорожной елке.
АНТОН. Это ничего не даст.
ГЕРМАН. Доведи свои мысли до людей, Антон. Раз ты знаешь, как решается проблема, пусть эту тайну знают все.
АНТОН. Людям не нужно спасения. Это тоже факт, если взглянуть на жизнь с их стороны. Да и не все ли равно, как она кончится. Мы живем на умирающей планете. Через три миллиарда лет ей и без того каюк. Солнце раздуется до краев нашей солнечной системы. Все мы сгорим. Хоть с рапсовым дизелем, хоть без него.
* * *Карл подходит с Эрикой.
ЭРИКА. Отпусти меня, зверюга, я не хочу тут выходить. И не выйду. Оставь свою затею. Взгляни на мою руку.
КАРЛ (орет). Она меня укусила. В руку.
АНТОН. Ну и вид у нее. Чтоб такая ночевала на моей заправке. Это исключено.
ЭРИКА. Здесь я из автобуса не выйду. Хоть убейте меня.
ГЕРМАН. Что там, в гараже, рядом с машиной. Как это называется. Кровать. Для тебя.
ЭРИКА. А у вас есть машина.
АНТОН. Можно и так сказать.
ЭРИКА. Мне надо спуститься в долину. И выехать немедленно.
АНТОН. Вам я машину не доверю. И не надейтесь.
ЭРИКА. За руль сядете вы.
АНТОН. Ни за что.
ЭРИКА. Я заплачý.
АНТОН. Я пьян. Да-да, пьян. Не под хмельком или навеселе. Настукался как сапожник. Так уж получилось. Хотя по мне не видно. Я не могу распускать себя, проблема характера. К тому же мне присуще слишком большое чувство ответственности.
ЭРИКА. Рискнем. Вы поведете машину, я буду вас страховать.
АНТОН. До завтрашнего обеда я за руль не сяду. Чтобы по крайней мере не угробить других.
ЭРИКА. Движение в это время почти замирает.
АНТОН. Зато дорогу то и дело перебегает разное лесное зверье. А я не хочу увидеть косулю с ее детками у меня под колесами.
* * *ГЕРМАН. Что ж, тогда начнем.
АНТОН. Начнем что.
ГЕРМАН. Убирать летние шины.
АНТОН. Я сказал, что согласен. Кто-нибудь слышал, что я согласен. На моей заправке нет места для молодой женщины. Тем более среди ночи. Возьмите ее с собой в санаторий. Там, наверху, есть врач. Говорят, пользуется популярностью у дам. Как и его процедуры. Дамам нужны именно они, а не литры моторного топлива. Заберите эту даму с собой. Она избалована. Ей нужен французский завтрак, а не дизель с моей заправки.
КАРЛ. Сваришь ей кофе, черт бы тебя побрал.
АНТОН. И не подумаю.
КАРЛ. Скажи что-нибудь, Герман.
ГЕРМАН. Антон, возьми себя в руки.
АНТОН. Здесь, наверху, человеку одиноко, и он начинает размышлять. У меня здесь есть водка, опасное зелье, ядовитое зелье, святое зелье. Я люблю выпить бутылочку, иногда даже две, а закусываю тем, что смотрю телевизор. И при этом теряю голову. Ну и что, мое личное дело. Видишь эту тарелку. Ею я развлекаю себя по вечерам. Ни один странник не забредет так далеко, как забредаю я. Люблю посидеть на свежем воздухе. Чувствую погоду, сейчас вот дует западный ветер. Завтра утром небо окрасится цветом крови, а на горизонте протянется голубая полоска, вернее, бледно-голубая, почти серебристая. Когда свет низвергается с гор, лучше туда не смотреть. И уж, конечно, не следует быть трезвым. Я не хочу ее. С ней у меня возникло бы слишком много идей. Спокойной ночи.
